Когда она возвращается к столу, Филлис выходит из кухни, а отец приходит с обеда. Она никогда не видела, чтобы несколько человек сразу чувствовали себя так неловко. В «Эннис» у него была встреча относительно турбазы с управляющим банком. Он показывает Джой большой палец, откидывается на спинку стула и покачивается на нем. Он исподтишка поглядывает на Клэр, когда думает, что она не замечает. Когда же он чувствует взгляд Джой, то смущенно смотрит в пол. Весь такой виноватый. Он заедет домой, чтобы переодеться, а потом повезет Клэр осматривать клиноподобные дольмены. Это так же захватывающе, как наблюдать, как коровы жуют траву. Клэр кивает, словно ей действительно интересно.

Они идут от студии к джипу. Джой гадает, о чем думает отец. В одном она уверена: не о дольменах.

Проведя еще одну экскурсию, она проскальзывает в кабинет Мириам. Джои прислал ответ.

Джои.

Неправильно, когда ты чувствуешь, как внутри все теплеет и холодеет одновременно при мысли о том, что он снова будет жить с ними. Но она ничего не может с собой поделать. Как и с чувствами к Клэр Фразьер. Джой ей не доверяет. Все из-за ее глаз. Если не придираться к их цвету, то они очень похожи на ее собственные, такие же дерзкие и требовательные. Так говорила мать.

У Джой в голове прозвучал ее голос, словно она была жива: «И хватит таращиться на меня этими наглыми глазами! Почему ты вечно так на меня смотришь, словно тебе что-то нужно?»

Она никогда не объясняла, что это «что-то» означает, а теперь уже поздно спрашивать.

Сначала они остановились возле коттеджа с гномами. Дэвид зашел с ней в небольшую гостиную и подождал, пока она переодевалась. С утра она была в джинсах. Потом, когда пригрело солнце, она решила надеть шорты. Карла хотела больше узнать о своем ребенке. Если это означает, что придется лазить по скалам с Дэвидом Доулингом, она готова пойти на это. Она прошла по коридору к гостиной, но перед дверью замешкалась. Ей не понравилась мысль, что он будет постоянно пялиться на ее голые ноги. Она развернулась, кинулась назад в спальню, сбросила шорты и снова натянула джинсы.

Потом посмотрела на себя в большое зеркало и прошлась щеткой по волосам. Корни волос начали светлеть. У нее с собой была краска. Сегодня вечером придется покраситься.

— Потому что я этого стою, — сказала она собственному отражению и в ужасе обхватила себя руками за плечи. Она уже тонула в море информации, которую удалось раздобыть. Эти люди были такие открытые, такие дружелюбные, особенно Филлис Лайонс, которая успела за то короткое время, пока Джой отлучалась, красочно описать ночь ее рождения. «Как же вы перерезали пуповину?» — заставила себя задать вопрос Карла. У нее мурашки по коже забегали, когда Филлис не задумываясь ответила: «Я использовала ножницы и нитку. Нужно завязать оба конца ниткой».

Дэвид завернул в Рокроуз, где тоже переоделся в джинсы и белую футболку, которая подчеркивала его загорелые руки. Невдалеке от дома он остановил машину.

— Хотите, я покажу вам место, где будет турбаза? — спросил он.

— Почему бы и нет?

Карла распахнула дверцу машины и выпрыгнула наружу.

Он провел ее через дыру в живой изгороди на тенистую поляну. Стены коттеджа еще стояли, но крыша уже давно, провалилась. Каменные подоконники покрылись лишайниками. Карла села возле Дэвида на кусок стены и принялась изучать план, который он прихватил из джипа. Его встреча с управляющим банком прошла успешно. Вскоре должны были начаться работы.

Когда солнце стало клониться к западу, они достигли дольмена Пулнаброн. Карла сделала несколько заметок в блокноте и сфотографировала каменное сооружение. В переводе с ирландского «Пулнаброн» означает «отверстие печали». Здесь нашли древние кости, среди которых обнаружились останки младенца. Карла подумала о мертвом ребенке, которого когда-то нашли в промышленной зоне. Как сильно Роберт хотел чтобы это была Исобель! Место камня… Теперь слова Миранды Мей казались такими ясными. Конечно, стоило понять это пятнадцать лет назад.

— Одного моего друга похоронили среди камышей. — Карла понятия не имела, почему вдруг вспомнила о юной проститутке. — Ее тело пролежало там четыре дня, прежде чем его нашли. Ее звали Анита.

— Мне очень жаль. — Похоже, его смутило ее внезапное признание. — Звучит кошмарно.

— Она появилась в моей жизни и исчезла, словно тень. Но я была очень самоуверенна и подумала, что смогу спасти ее от нее самой.

— Ей нужно было спасение?

— А как вы считаете? Она была малолетней проституткой и наркоманкой.

— Думаю, вам стоит рассказать мне о ней.

Он помог ей взобраться на дольмен и сел рядом.

— Она немного прихрамывала, хоть и родилась нормальной. — Карле пришлось глубоко вдохнуть, прежде чем она смогла продолжать. — Это отец столкнул ее с лестницы, когда был пьян. Он делал вещи и похуже… ублюдок. Потом ее убили, потому что она задолжала какой-то мрази, но сейчас он, к счастью, гниет в тюрьме. Я познакомилась с ней, когда у меня был тяжелый период в жизни. Не знаю, спасла ли она мою жизнь или мой рассудок… но я не смогла ничем помочь ей… ничем…

— Вы не можете судить об этом, — возразил он. — Никто из нас не знает, как мы влияем на жизни других людей.

— Доказательство лежало в камышах. Я даже не знала ее полного имени, пока полицейский, который допрашивал меня, не сообщил его. Интересно… — Карла подавила внезапное желание расплакаться. — К чему она была… ее короткая жизнь? Она нужна была, чтобы спасти меня от себя самой? Или чтобы доставить удовольствие какому-то уроду на заднем сиденье машины? Не знаю, зачем рассказываю вам о ней… Я вообще не понимаю, что я делаю…

Она напряглась, ожидая, что Дэвид прикоснется к ее руке, как сделал накануне днем, когда она махала серпом. Но он сидел, свесив одну ногу с края дольмена и обхватив другую руками.

— Я был в Аризоне, когда заболела жена, — сказал он. — Я пытался сказать ей, что люблю ее. Не знаю, слышала ли она меня.

— Уверена, что слышала. Слух, кажется, последняя способность, которая покидает нас.

Внизу корова выщипывала траву из расщелин в узкой долине. Карла слышала шелест травы, но, возможно, ей это просто казалось. Все было возможно среди скал, которые когда-то оберегали мертвых.

— Надеюсь, — ответил он. — У нас были непростые отношения.

— Но вы любили ее?

— Я сказал ей, что люблю ее. Но это разные вещи. Если она услышала меня, то, наверное, решила, что я вру.

— Печально.

— Да, это печально. Когда она умерла, все, о чем я думал, так это о потерянном времени, о годах, которые мы оба могли бы счастливо прожить с другими партнерами. Мои родители развелись. Поэтому я и цеплялся за брак.

— Но почему вы женились на ней?

— Потому что я любил мысль о том, что меня любят, — ответил он. — Сюзанна была старше меня на десять лет. Я думал, что она самая искушенная женщина из тех, кого я встречал. Мне льстило ее внимание… оно вводило в заблуждение.

Солнце освещало желтовато-коричневые переливы его волос. Черты его лица были такими же обветренными и отточенными, как и окружавшие их камни.

— Вы давно развелись? — спросил он.

— Восемь лет.

— Сочувствую.

— Не стоит. Мы остались хорошими друзьями. Все, как у нормальных людей.

— А с тех пор… был кто-нибудь?

— Да. Он хочет жениться на мне.

— Надеюсь, вы будете счастливы.

— Счастье — очень требовательная штука. Мне бы лучше спокойствие.