— Дайте-ка мне, — рявкнул Джимми, протягивая руку к шлему, но Пэт опередила его и выхватила устройство из безвольных пальцев генерала.

— Моя очередь!

Мартин не обратил на нее внимания.

— Я чувствовал вкус пищи, — сказал он, удивленно качая головой. — Ел омлет… такой, с овощами. И еще там были папайя — до сих пор помню ее запах — и булочка. Очень хороший кофе. Горячий; я даже обжег язык.

Розалина слушала его с напряженным вниманием.

— Вы ощущали вкус? Значит, это не телевизионная картинка?

— Ощущение такое, словно я там был…

Но Пэтси его уже на слушала, потому что повернулась к Пэт. Та стонала и в отчаянии мотала головой, а стоявшая рядом Пэтрис спрашивала, что случилось.

Пэт издала еще один стон, всхлипнула и сорвала шлем, словно он обжигал ее.

— Не может быть! — воскликнула она и вдруг затряслась и побледнела.

Пэтрис обняла ее за плечи, а Пэтси подумала, что никогда не видела Пэт такой потрясенной.

— Я была на Земле… да… Но я была в тюрьме! По крайней мере частично…

Все, конечно, набросились на нее с расспросами, только Пэтси не стала ждать ответов, не стала даже спрашивать, что означает «частично». Она выхватила шлем, нахлобучила его на голову, опустила очки…

Хорошо, что Пэт своими жалобами хотя бы немного ее подготовила. Тем не менее шок почти парализовал ее.

Пэтси видела не одну, а сразу две сцены. Точнее, не видела, а присутствовала в двух разных местах. Ощущала, видела, слышала, чувствовала запах… И все это двоилось. В одной сцене она видела себя со шлемом на голове, видела Пэт — совсем близко, словно обнимала ее; впрочем, Пэтси и впрямь обнимала ее, чувствуя под рукой дрожащее тело Пэт. И в то же время, в другой сцене, она видела голую комнату с яркими огнями, маленький стол, на котором ничего не было, пластиковый стул с прямой спинкой, уныло окрашенные стены без картин и каких-либо иных украшений. В этой второй сцене она лежала на жесткой, узкой койке, свернувшись на боку и подложив под щеку ладонь; не спала, а смотрела перед собой, в пустоту. Да, Пэт права. Она видела дверь.

На двери были стальные решетки. Определенно какая-то тюрьма.

Когда шлем взяла Пэтрис, никто не стал спорить, даже Джимми Лин. Всем хотелось поскорее обсудить увиденное. Пэтрис сообщила то же самое. Две сцены. Обе совершенно реальные во всех отношениях. Только со шлемом на голове была не она сама, а Пэтси.

— Чудик сказал, что они наблюдают за нашими двойниками, — задумчиво произнесла Розалина.

— Вот так? Когда мы видим все своими глазами? — Пэт покачала головой. — Черт, у меня началась мигрень! Только… — Она наморщила лоб. — Только я видела не две, а три разные сцены. Две здесь, с разных углов; и одна в какой-то тюрьме.

— Да уж, тюрьма вполне настоящая, — согласилась Пэтрис. Розалина вздохнула.

— Да, — словно в ответ на какие-то свои мысли промолвила она. — Должно быть, так.

— Что — «должно быть, так»? — не выдержала Пэтси, и Розалина бросила на нее полный сострадания взгляд.

— Это многое объясняет, — сказала она. — Хорш показал нам копии. Те, которые сделали и вернули на Землю Возлюбленные Руководители. Они снабжены какими-то передатчиками…

— Каким образом? — спросил Джимми Лин.

— Ох, Джимми, ну и глупые же у вас вопросы. Откуда мне знать? Может, вставили что-то вам в левую ноздрю… Технологий много, какая используется здесь…

— Проклятие, — с чувством сказал Даннерман. — Я понимаю, что вы имеете в виду. Вот откуда Чудик узнал фамилию моего босса, полковника Морриси.

— Да. И еще многое другое, — кивнула Розалина и повернулась к Пэтси и Пэтрис. — А когда добрый Чудик снабдил нас вами двумя, то предварительно превратил вас в наблюдательные устройства.

— Эй! — воскликнули обе.

— Да. Теперь мы по крайней мере знаем, как Чудик читает наши записочки, которыми мы с такой осторожностью обмениваемся. Вы читаете их для него.

За последние два дня жизнь Пэтси нарушалась самым бесцеремонным образом: сначала ее бесцеремонно раздели и бросили в камеру, потом лишили всякой возможности уединиться и заставили делать все на глазах других людей — спать, есть, даже отправлять естественные надобности.

Но это последнее вторжение было чем-то новым. До сих пор она по крайней мере сохраняла иллюзию, что хотя бы мысли принадлежат только ей. И вот теперь эта иллюзия разбита. Некое жуткое, таинственное существо — не Чудик, а кто-то еще, неизвестный — видело и чувствовало то же, что и она сама.

И, конечно, это все продолжается. Ситуация представлялась совершенно нетерпимой, но… у нее не было иного выбора, как только терпеть.

Если на других эта новость и подействовала так же оглушающе, как на Пэтси, то они этого не показали. Все собирались вокруг того, кто в данный момент надевал шлем, дожидаясь своей очереди. Как на Рождество у дяди Кабби, когда каждый ребенок требовал себе лучшую игрушку. Даже Даннерман и Розалина утратили привычную сдержанность, хотя Даннерман с досадой заявил, что у него ничего интересного не было — он всего лишь спал в кровати (Пэтси подумала, что это подтверждает ее догадку — на Земле, там где оказались их двойники, была ночь). Розалина вообще ничего не увидела, но и не согласилась с предположением Даннермана, утверждавшим, что она просто спала.

Затем подошла очередь Джимми.

Его «сеанс» длился дольше, чем у других, и все уже начали терять терпение. Одной рукой он вцепился в шлем, а другой отгонял торопящих, а когда наконец снял устройство, то расцвел в улыбке.

— Знаете, я сильно обеспокоился, послушав вас. Стража, камера и все такое. Но все оказалось отлично. Я был в центре подготовки астронавтов. В своем стареньком «фиате» ехал куда-то от базы. Дорога была знакома, она совсем не изменилась со времени моего последнего посещения. На мне была форма. Похоже, я даже получил повышение.

— Я считал, что вас выкинули из отряда, — заметил Даннерман. Джимми нахмурился.

— Ну, да. Наверное, меня восстановили. В общем, я был не один. Не знаю, куда мы направлялись, но явно собирались отдохнуть. Кстати, мы разговаривали на китайском.

— О чем? — спросил Даннерман. Джимми слабо улыбнулся.

— А как вы думаете? Это же было свидание, старина!

— Наш верный Лин, — простонал Мартин. — У него всегда одно и то же на уме.

— Не надо завидовать, — расцвел Джимми. — Так… что еще? Да, наступил вечер. Наверное, я только что освободился от смены. Мне немного хотелось есть… и — да, Мартин, признаюсь — мне хотелось кое-чего еще.

Внимательно слушавшая его Розалина нахмурилась.

— Я что-то не понимаю. Предположим, они и впрямь снабдили наши копии «жучками», но как мы принимаем сигнал? Чудик ведь признался, что связь нарушена.

— Может быть, связи нет только с Возлюбленными Руководителями? — предположила Пэтрис.

Даннерман кивнул.

— Возможно. Помните, Чудик сказал, что ему придется разыскивать того ученого с помощью оборудования «Старлаба»? Не исключено, что контакта с Возлюбленными Руководителями у него нет, а со станцией есть.

Розалина задумалась.

— Пожалуй, — сказала она и после небольшой паузы нерешительно добавила: — Мне бы хотелось попробовать еще раз вне очереди. Вы не против?

Все замолчали. Джимми Лин, не говоря ни слова, подал ей шлем. Розалина осторожно надела его и медленно опустила очки.

Некоторое время она хранила молчание. Остальные напряженно ждали. Потом старая дама сняла шлем.

— Да, — бесцветным голосом сказала она, — ничего, кроме тьмы. — Передав шлем стоявшему рядом Мартину, Розалина добавила: — Тому есть только одно объяснение: на Земле нет моей копии.

— Но мы же видели, как вас отправили на Землю! — обеспокоенно сказала Пэт.

— Похоже, мне надо немного отдохнуть. И тут случилось нечто удивительное.

Мартин взял шлем из рук Розалины, однако не стал его надевать. Вместо этого он положил устройство на пол, помог старой женщине подняться и дойти до стены. Он укутал ее одеялом и даже погладил по плечу.