Мы уже подошли к заливу, когда реальность кольнула меня еще одной иголкой. Пиррахис сказала, что, по словам Врарргерфужа, лодка может всплыть, и я смогу выбраться через люк, а потом…

Да, что мне делать потом? Размахивать руками, чтобы привлечь внимание кого-то на проходящем пароме и добраться на нем до берега? Воспользоваться фонариком — если здесь найдется что-то вроде фонарика — и отправить сообщение с помощью азбуки Морзе — если я ее вспомню?

Кому?

И как быть с вопросом безопасности?

Что мне нравилось на этой подводной лодке, так это дисплей. Я уже видел широкое устье залива с Кони-Айлендом на одной стороне и Сэнди-Хуком на другой; видел пятнышки островов Эллис и Либерти; видел даже острые пирсы, вдающиеся в Гудзон с обоих берегов. Я видел и кое-что еще: какие-то движущиеся объекты, возможно, танкеры или прогулочные пароходы, но что мне было до них? Наверное, где-то неподалеку рыскают патрули береговой охраны, выискивая подводные лодки вроде нашей; я не сомневался, что человечество уже догадалось об угрозе, исходящей из-под воды.

По словам Врарргерфужа, примитивные сонары Земли не могли обнаружить наш подводный корабль, но я вовсе не хотел рисковать. Не хватало только попасть под глубинную бомбу, сброшенную с патрульного корвета по приказу какого-нибудь мнительного лейтенанта.

Я внимательно изучил дисплей.

— Меняем план.

Пиррахис и Берт одновременно повернулись ко мне; первая с удивлением, второй — безучастно.

— Не думаю, что нам стоит появляться здесь, — произнес я. — Слишком большое движение. Надо отыскать какой-нибудь залив поспокойнее. Покажите мне, что это вон там?

Я указал на небольшой островок к югу. Почему на него? Не знаю. Может быть, подумал, что мы могли бы причалить к лодочной станции дяди Кабби и постучаться в его дверь.

Нет, конечно. Дядя Кабби давно умер. Я не знал, кто владеет его домом, и у меня не было никакого желания это выяснять.

— Вот залив, — сказал я, указывая на полоску воды между островом Си-Брайт и берегом. — Давайте взглянем на него.

Это был не залив, а устье реки, о которой я забыл и которая оказалась как нельзя кстати.

Персональный робот Берта медленно и осторожно вел субмарину по этой милой широкой реке. Ни единого суденышка я не заметил, хотя и не отрывал глаз от дисплея. Впереди показалось нечто, пересекавшее водную гладь от берега до берега. Что это? Если дамба, то придется возвращаться и искать новое место.

Это оказался мост. А неподалеку ряд небольших причалов — лодочная станция.

— Подойдет, — сказал я, надеясь, что не ошибся. Подошло. Субмарина всплыла, робот открыл люк, и я выбрался наружу. Шел мелкий, холодный, противный — и такой земной! — дождь.

Я увидел на дороге огни и, пройдя по тропинке, вышел к большому ярко освещенному ресторану, специализировавшемуся на морских блюдах.

Когда я вошел внутрь, кассирша с любопытством посмотрела на меня. Что ж, видок у меня был еще тот: грязный, давно небритый, в потрепанной одежде. Тем не менее она показала мне, где телефон. Несколько посетителей — интересно, что почти все они были в форме, — тоже удивленно уставились на меня, но я повернулся к ним спиной.

Разумеется, я не знал никакого пароля. У меня не было даже кредитной карточки, а запах горячей пищи сводил с ума. Но мне все же удалось дозвониться до Бюро в Арлингтоне.

Дежурный офицер, должно быть, решила, что я сумасшедший, но все выслушала.

— Говорит старший агент Джеймс Дэниел Даннерман. Это тот, который, — я не знаю, как себя описать, — которого довольно долго не было. Я уезжал. Очень, очень далеко. Немедленно передайте эту информацию полковнику Хильде Морриси или заместителю директора Маркусу Пеллу. Я хочу, чтобы сюда незамедлительно выслали полный взвод. У меня важные… сведения.

Последовала небольшая пауза.

— Мне казалось, что бригадир Морриси умерла, — задумчиво сказала она.

Не знаю, что меня потрясло больше: известие о смерти Хильды или то, что Хильда бригадир. Но времени на раздумья не оставалось.

— Скажите кому-нибудь из начальства. Немедленно, — приказал я и назвал ресторан и его местонахождение, пользуясь подсказкой кассирши, — а самое главное, скажите, чтобы не стреляли.

Наверное, она сделала все быстро, потому что уже через двадцать минут вся стоянка возле ресторана была забита вертолетами, а с шоссе доносились завывания сирен.

Удивительно, на что способно Бюро, если только захочет. Хотя среди тех, кто выскочил из первых двух вертолетов, заявив, что они из Нью-Йорка, я не узнал ни единой души. Но они узнали меня.

— Боже, Даннерман, сколько же вас, черт возьми, вообще бродит по свету? — полюбопытствовал один, не ожидая, впрочем, ответа. — Ладно, давайте-ка займемся делом.

И они занялись.

Я и глазом не успел моргнуть, как силы федеральной полиции, прибывшие на нескольких вертолетах, и местные копы окружили весь район, блокировали с двух сторон мост и отрезали лодочную станцию от остального мира. Пара ребят в форме обошли столики и предупредили запоздавших посетителей, что все в порядке, но в течение какого-то времени никто не сможет уйти, потому что — здесь они проявили воображение — неподалеку случился разлив горючего и не исключена возможность взрыва. Саму подлодку окружили раздвижными щитами и прибывший из Арлингтона полковник Макланос связался с командованием военно-морского флота, требуя прислать субмарину для буксировки нашего корабля в надежное место.

Потом Макланос отправился со мной на подлодку. Не знаю, что он рассчитывал там обнаружить, но когда полковник увидел Чудика, Доков и Берта, глаза у него полезли на лоб.

— Матерь Божья, — пробормотал полковник, но тут же взял себя в руки. — Скажите мне, Даннерман, что тут происходит? Они все останутся на субмарине, и я поставлю пару охранников. Вы? Нет, не вы, Даннерман. Вас я забираю прямо в Арлингтон, чтобы вы обо всем доложили заместителю директора.

Я не знаю, чего ожидал Берт. Он ничего не сказал. Молча выслушал, опустив голову к животу, а потом посмотрел на меня грустными глазами.

— Я вернусь, как только смогу, — пообещал я. — Только пусть роботы ничего не делают, ладно?

Он не ответил, а лишь отвернулся и уставился на четырех вооруженных агентов Бюро, спустившихся в лодку через люк.

— Берт, — сказал я. — Послушайте, все будут благодарны вам за помощь против Других. Все будет хорошо.

Он взглянул на меня.

— Надеюсь, что это так.

Спустя двадцать четыре часа мой энтузиазм по поводу эффективности действий Бюро заметно поугас из-за того, что все это время было потрачено на допросы. Допрашивали меня. Каждый допрос продолжался по три-четыре часа и велся в жестком режиме. Причем я взамен ничего не получил, хотя и умолял ввести в курс дел на Земле. Мне также ничего не сказали о судьбе Берта, Пиррахис и подлодки. Мне вообще ничего не сказали.

Поневоле вспомнились добрые старые деньки с «рождественскими елками» и шлемом. Правда, на этот раз мне не причиняли физической боли. Но, знаете, допрос есть допрос, независимо от того, кто его проводит. Если следователи настроены серьезно, то легкой жизни не жди.

Место, где меня допрашивали, в Бюро называли Пыточной. Все происходило в небольшой комнате со столом и несколькими жесткими стульями, не позволявшими расслабиться. Я знал, что на галерее, по ту сторону односторонней зеркальной стены, сидят люди, которые внимательно наблюдают за мной.

Первый вопрос, заданный этими тупицами, прозвучал так:

— Что это за штука у вас за ухом?

Она им явно не понравилась, как, впрочем, и мой ответ. Когда я сказал, что это устройство, дающее возможность общения с хоршами, а не «жучок» вроде тех, которые устанавливали на своих жертвах Возлюбленные Руководители, мне никто не поверил. Допрос внезапно прервали, и следователи молча угрюмо взирали на меня, пока кто-то не принес металлическую сетку, которую набросили мне на голову и шею. Они хотели знать все, буквально все, начиная с того момента, когда Чудик и я вышли из телепортатора.