Заметки и комментарии
По крайней мере со времен Вавилона, а возможно, еще и раньше, начиная с эпохи неандертальцев, люди пристально вглядываются в ночные небеса, наблюдая за точками света, необъяснимым образом перемещающимися среди неподвижных звезд. Первыми из этих «бродяг» — по-гречески «planeten» — являются видимые невооруженным глазом планеты, от Меркурия до Сатурна, а также ярчайшие «волосатые звезды», или кометы. С изобретением телескопа количество «бродяг» возросло настолько, что подсчет их стал невозможен: новые планеты, от Урана до Плутона; мириады относительно мелких камней в поясе астероидов, тысячи комет, не достигших яркости, воспринимаемой вооруженным глазом. Число кусков и обломков камня и льда, вращающихся в космическом пространстве как составная часть гравитационной сферы Солнца, достигло такой громадной величины, что профессиональные астрономы перестали утруждать себя их подсчетом, не говоря уже о том, чтобы давать им имена… до тех пор пока не возникла настоятельная необходимость отыскать среди миллионов безымянных объектов одну слабо светящуюся точку, которая не была ни астероидом, ни кометой, но чем-то совсем другим, гораздо более опасным.
«Нью-йоркер»
За исключением того, что в астрономических архивах Земли скопилось около десяти миллионов изображений, которые следовало извлечь и исследовать. За исключением того, что надлежало изучить тысячи и тысячи крошечных точек, ведь околосолнечное пространство кишит кометами, астероидами и прочим космическим мусором, в котором мог затеряться разведывательный корабль Страшил. За исключением того, что изображения на большинстве снимков попросту предстояло реконструировать.
Основной объем работы выполняли компьютеры. Они вполне справлялись с тем, чтобы, взяв изображение секции квадрата в четверть градуса — скажем, созвездия Девы, — привести его в точное соответствие с другой пластиной, содержащей большинство, но не все, тех же самых звезд. Компьютеры также умели идентифицировать световые точки, имеющиеся на одной из сравниваемых пластин, но отсутствующие на другой. Компьютерам даже удалось отсортировать инфракрасные и радиоизображения — если таковые существовали — той же самой зоны. Это делалось для того, чтобы идентифицировать состав исследуемых объектов, а в дальнейшем либо отнести их к числу «нормальных», либо пометить как заслуживающие последующего изучения.
Но дальше машина оказывалась бессильна, и уже человеку надлежало принимать решение относительно того, что делать — производить или нет новое визуальное исследование объекта посредством телескопа, с тем чтобы вычислить орбиту изучаемой точки.
В принципе все эти усилия были плодотворными — до какой-то степени. Прежде незарегистрированные кометы обнаруживались буквально каждые пять минут. Так же как и новые астероиды, если можно назвать настоящими астероидами бесформенные каменные глыбы размером с легковой автомобиль… но разведывательный корабль Страшил оставался неуловим.
Пэт Эдкок старалась вставать с утра пораньше. Преимуществом этого была возможность запрыгнуть прямо под душ, не дожидаясь своей очереди. Раньше одна ванная комната обычных габаритов и полуванна размером со стенной шкаф (для гостей) — казались более чем достаточными для удовлетворения ее потребностей как обитательницы квартирки, но это было до того, как здесь поселились другие Пэт, а теперь и Розалина.
На третье утро проживания под стражей Пэт прозевала свою очередь. Розалина проснулась раньше и первой заняла ванную — а старушка, надо сказать, любила принимать душ подолгу. Пэт-5, оккупировавшая полуванну, также не подавала никаких признаков того, что собирается выходить.
Слегка раздраженная Пэт пошла в кухню к Пэтрис, чтобы помочь той приготовить кофе и что-то вроде завтрака на скорую руку. Пэтрис кивнула в сторону полуванной, где заперлась Пэт-5.
— Наверное, опять тошнит, — вздохнула она. — Бедняжка.
— Да, бедняжка, — пробормотала Пэт, наливая себе чашку кофе, с которой затем прошла в гостиную, намереваясь посмаковать напиток в уединении.
В коем ей сегодня тоже было отказано, поскольку раздался стук в дверь. Стучал охранник из Бюро. Сам он остался стоять снаружи, зато внутрь вошли двое в форме. Кто такие, этого Пэт не знала.
— К вам из ООН. Говорят, что у них к вам всем есть важное дело, — пояснил охранник, на всякий случай не снимая руку с кобуры.
Один из пришедших, тот, что повыше ростом, вытащил из голубой папки лист бумаги.
— Вам повестка. Вы обязаны явиться на заседание ООН.
— Спасибо, у нас уже есть, — хихикнула Пэт, но представитель мировой общественности лишь покачал головой.
— Нет. Это по другому вопросу. Вскоре состоится специальное заседание Генеральной Ассамблеи по вопросу статуса орбитальной станции. Вы обязаны явиться для дачи свидетельских показаний.
— Все сразу? — не поверила собственным ушам Пэт.
— Да, все и еще двадцать человек, — подтвердил ооновец. — Повестки также отправлены на имя инопланетян. Так что приготовьтесь, вам предстоит долгий денек.
Глава 25
Хильда пыталась возражать, как, впрочем, и Зам, но директор стояла на своем.
— Выбросите из головы эту юридическую чушь, — потребовала она. — Какая разница, люди они или нет. Какая разница, сумеете ли вы вынудить судью признать повестки незаконными. Генеральная Ассамблея настаивает, чтобы пришельцы дали свидетельские показания. Что ж, так тому и быть. Пусть дают. Вернее, тот их них, кто умеет говорить. К чему обострять отношения с ООН. Они и без того никуда не годные.
— Но… — начала было Хильда, но не договорила. Директор нетерпеливым жестом прервала ее:
— Между прочим, таково мнение президента. И нам остается к нему прислушаться.
Выйдя за дверь директорского кабинета, Хильда пожаловалась Пеллу:
— Но ведь все полетит к чертям собачим. Да сих пор нам удавалось держать инопланетян в неведении. Чудику до сих пор ничего не известно о последнем сообщении Страшил. А теперь? Как, скажите на милость, нам действовать, если он предстанет в Нью-Йорке перед Генеральной Ассамблеей, где его начнут донимать вопросами? Что нам прикажете делать?
— А ничего, — спокойно отреагировал Зам. — Берите своих уродов и везите их в Нью-Йорк. Я закажу для вас самолет. И прошу без заминок.
У Хильды внутри все кипело от злости. Какого труда стоило ей изолировать от внешнего мира Чудика с Доками. Сколько пришлось доказывать, отстаивать свою правоту. Например, Марша Эвергуд из госпиталя имени Уолтера Рида до сих пор точит на нее из-за этого зуб. Уж так ей хотелось, чтобы Док-лекарь попал в ее распоряжение — пусть бы в соответствии со своим предназначением он занимался целительством, наложением рук или как там это у них называется. Мало ей того, что Хильда пошла на уступки и разрешила привозить транспортабельных больных прямо в Кэмп-Смолли на курс инопланетной терапии. Да, но тогда вся власть была в ее, бригадира Хильды Морриси, руках, а ее слово — истиной в последней инстанции. Док-инженер продолжал выдавать на-гора свои аккуратнейшие чертежи, Чудик по-прежнему донимал ее своими придирками, и все шло своим чередом. И вот нате вам.
Полковник Макланос тоже был не в восторге от такого поворота событий, вот только звание не позволяло ему жаловаться.
— Слушаюсь, бригадир, — отрапортовал он, — они будут готовы к вылету через десять минут. Правда, это означает…
— Да, — согласилась Хильда. — Это означает, что нам придется сказать Чудику кое-что из того, что мы до сих пор пытались от него скрыть. Я это сделаю сама. Вы же приготовьте фургон.
Хотя Бюро и предоставило Хильде Морриси самолет, чтобы доставить свой зверинец в Нью-Йорк на заседание Генеральной Ассамблеи, транспортное средство это оказалось средней паршивости. Обыкновенный курьерский борт. Удобств кот наплакал, никакого кофе, и вообще шестнадцать пассажиров разместились в нем с превеликим трудом.
