– Это всё недобросовестные сотрудники, – наконец, выдавил Штейн. – Ты очень доверчивый, и тебя все обманывают.

Он встал и обратился к последнему из оставшихся в кабинете бухгалтеров:

– Надежда… вы не оправдали наших надежд!

И стал медленно приближаться к ней, быстро заводясь, и пока дошёл, успел накричать, закатить истерику, обвинить, оскорбить, и уволить. Голос его гневным рокотом, как ручей – ущелье, наполнил помещение, на Надежду хлынул бурный поток негодования, который не удалось выплеснуть на Андрея. Он разоблачил бездействие и безответственность; и взмахом руки словно сорвал завесу будущего, и перед ошеломленными зрителями разверзлась дымящаяся бездна. Адский адъ! Все в ад!!! Возле дивана, этого последнего прибежища символического бухгалтера, Штейн закончил монолог следующей уничижительной фразой:

– Мы увольняем вас, прошу освободить помещение немедленно.

Андрей как бы в оправдание перед увольняемой развёл руками – мол, сам пострадал от тирана. Таня изумлённо смотрела на Штейна – в пароксизмах он был реально роскошен.

Поднявшись с дивана, Надежда подошла к секретарскому столу, стала выдвигать ящики, вынимать оттуда свои вещи, складывать их в пакет. Она путалась, роняла, поднимала с пола, складывала обратно.

Наконец, она собрала всё, что нужно, подошла к журнальному столику, прихватила свою чайную кружку, и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. Женщина с жилистыми руками и простым сердцем, которая всю жизнь исполняла со смиренным величием свою повседневную работу, достойно удалилась, завершив свою миссию на Совинкоме.

Выйдя из за стола, Андрей направился к Тане.

– Что там делаешь, играешь в игрушки?

Несколько секунд Штейн стоял с видом человека, выполнившего тяжёлую, но необходимую работу.

– Теперь мы можем спокойно поговорить? – обратился он к Андрею.

И красноречиво посмотрел на Таню. Но у Андрея для этой игры были продуманы другие ходы – и Штейн не угадал насчёт того, какая фигура покинет поле.

– Давай потом, у неё сейчас процедуры, нам надо тут позаниматься.

Штейн был сама смиренность:

– Ну, ничего, я подожду. Ты же не против, это ведь наш офис.

– Ты не понял, процедуры будут именно здесь – сейчас принесут капельницы, другие все дела, медсестра только ждёт звонка. Девушке придётся обнажиться.

Таня усердно закивала: мол, так всё и будет.

Штейн печально вздохнул, вернулся к столу и принялся собирать бумаги, напоминая своим видом ушедшую Надежду.

– Позвони, как освободишься, – сказал он уже в дверях.

И вышел.

Приблизившись к Тане, Андрей сунул руку в прорезь на её штанине:

– Чего не заштопаешь? Ходишь, как оборванец.

Она оживилась:

– Собрался обнажать меня?

Он посмотрел время на компьютере:

– Сейчас пять… Побудем тут часик, мало ли, кто ещё позвонит из клиентов, потом поедем.

Андрей позвонил Штейну вечером – достаточно поздно, чтобы уже не встречаться. А телефонный разговор как-то не клеился – оба уже столько наговорили, что пора бы помолчать. Но, нужно было как-то развязываться, и Андрей спросил:

– Как там твоя тёлка?

Впервые он заговорил с ним в таком тоне, обычно женская тема затрагивалась издалека. Вроде как есть такие существа, а вроде и нет, а детей приносит почтальон и оставляет у подъезда.

– Уехала на поезде, – ответил Штейн. – Пропали деньги – администратор не вернул. И ничего у меня с ней нет, это просто сотрудница.

– Ты оплатил ей гостиницу?

– Да, «Октябрьскую».

Андрей присвистнул – патологически жадный Штейн оплатил только что нанятой сотруднице одну из лучших гостиниц в городе!

– Ну, а твоя… – в свою очередь поинтересовался Штейн.

– Не «моя» она. Таня – родственница – сестра там троюродная… седьмая вода на киселе.

– Серьёзно? А я думал… ты обнажать её собрался в офисе… ну, чтоб подешевле, не в гостинице. Девочка так очень даже ничего!

Вот это сюрприз! От Андрея не ускользнуло, как чопорный компаньон поглядывает на хорошеньких отроковиц, но не предполагал, что он способен вслух обсуждать это.

– Она ещё школьница, это совсем не то, что ты думаешь. У неё действительно сложности… по здоровью, она проходит обследование.

Штейн отпустил ещё пару замечаний, показав себя тонким ценителем девичьей красоты и знатоком некоторых анатомо-физиологических особенностей. И развил бы эту тему, но Андрей прервал его, спросив, что он собирается делать с Алёной.

– Может, оставим её, – произнёс Штейн просительным тоном. – Она грамотный бухгалтер, ответственный человек, по крайней мере, лучше, чем те, которых ты набирал, особенно последняя Надежда.

– Я и не говорю, что она плохая. Мне не понравилось, что ты её поставил контролёром.

– Андрей… давай забудем… это недоразумение. Как ты правильно выразился, global misunderstanding.

Заговорили о делах. Штейн сказал, что Алёна увезла документы новой фирмы, которые должны быть подписаны обоими компаньонами. Кроме того, им нужно заверить у нотариуса банковскую карточку. Ещё необходимо обсудить с Алёной, как компаньоны, находясь в разных городах, будут подписывать платёжные поручения. И ещё о многом надо с ней поговорить.

Очевидно, ему нравился сам процесс обсуждения с ней разных вопросов. Андрей не стал рассеивать его заблуждения и говорить о том, что все озвученные задачи решаются в две минуты, и для этого не нужно привлекать мозги «интеллектуалки». Не стал разубеждать, что заверять банковскую карточку можно в любом городе России, необязательно в том, где находится расчетный счёт. Надо было поскорее вывезти Штейна, и Андрей предложил ночью выехать в Ростов, чтобы там всё заверить, подписать и обсудить. Не самая приятная компания для поездки, но деваться было некуда.

По дороге Штейн, в котором продолжала кипеть злость, разоблачил своих бывших хозяев – руководство Джонсона, в их лице пролопотал приговор обреченному и коррумпированному универсуму, и опять же затронул тему «побочной деятельности» Совинкома, но растеряв вчера смелость открыто обвинять, говорил теперь уже намеками и вместе с тем широкими обобщенными чертами: не было указаний на недобросовестность компаньона, только маловразумительные толкования слухов и предположения о последствиях неразумной и недальновидной политики. Странно, что даже после всего произошедшего до него не дошло, что у компаньонов никогда уже не будут ладиться отношения.

Они прибыли в Ростов около десяти утра, примерно в это же время поездом приехала Алёна. Ей понадобилось время, чтобы привести себя в порядок после Бакинского поезда. Андрей предложил Сайдекс; она, к счастью, не знала, что это такое.

Дожидались её у Штейна на квартире. Он признался, что жуткий педант и перфекционист в отношении обустройства жилища. И это было заметно. Без особых изысков, обычные отделочные материалы, которые можно купить в любом специализированном магазине, и такая же мебель. Присутствовало всё, чему полагается быть в современном доме – прихожая, мягкая мебель, кухонный гарнитур, спальня, бытовая техника, делающая жизнь комфортной. И всё было как-то так устроено, что создавалось ощущение некоей пустоты. То ли продуманная планировка, чтобы ничего не выпирало и не мешало, то ли общая какая-то безжизненность, в которой интерьерные украшения казались купленными по поручению случайным человеком.

А огромный, 2 х 1,5 х 1, аквариум, казался инородным телом. С идеально чистой водой, множеством удивительных водорослей, диковинных рыбок и ракообразных. Это была гордость Вениамина Штейна, его подлинная страсть. Он тратил много времени на поддержание порядка в этом сложном биоценозе, в котором изменение соотношений видов рыб и водорослей может привести к сдвигу pH воды и гибели некоторых популяций. Поэтому нужно тщательно следить за всеми параметрами, правильно кормить, вовремя менять воду. Оказалось, Штейн субботу-воскресенье простаивает на птичьем рынке – торгует водорослями и рыбками. Особой прибыли нет, это хобби. Хотя, некоторые экземпляры стоят очень дорого.