Имоджин разглядывала обнаженную Грету: 168 сантиметров роста, 50 килограммов веса, никаких татуировок, идеальная гладкая кожа.

– Так получилось, что сколько себя помню, готические девочки во вкусе сайта Suicide Girl постепенно вытесняли из бизнеса блондинок со штангами в сосках, – начала Грета краткий экскурс в прошлое. – При этом внешние данные оставались примерно такими же, и все они выглядели полными идиотками.

Она выудила из чемоданчика пару кружевных трусов. Фаллин, до этого молча наблюдавший за приготовлениями, участливо поинтересовался:

– Ты этим прикрываться собираешься?

Грета останавливается на черных стрингах. Тема сегодняшней фантазии – галстуки. Грета выбрала зелёный, стала разглядывать его на просвет, потом отложила и взяла чёрный.

Фаллин снова встрял:

– Думаешь, одного тебе хватит?

– Должно хватит, – деловито ответила Грета. – Наверняка. Нутром чую.

Вспомнив о своей зелёной миссии, Имоджин энергично вмешалась:

– Давай сделаем несколько снимков, пока ты не заковала себя в эти любовные доспехи!

Обнаженная Грета, с ворохом трусиков и галстуков, опустила руки. За неё ответил Фаллин:

– Она гораздо убедительнее смотрится после того, как разогреет киску. Советую подождать до конца съёмок.

Довод подействовал, и Имоджин убрала камеру.

В присутствии Греты Грей на площадке работала какая-то странная магия, которую очень трудно было объяснить. Когда актриса усаживалась на крепко сбитом стуле посреди цеха, привыкала к свету прожектора над ней и начала мастурбировать, пресловутое стекло разбилось. На площадке стояла библейская тишина, вся съемочная группа боялась шелохнуться. Между Имоджин и Гретой – метров десять, но ощущение было такое, что актриса находится на расстоянии вытянутой руки. Грета играла с собой почти как автомат, каждые тридцать секунд облизывая пальцы, и сильно затянула на шее галстук перед оргазмом, который продолжался примерно минуту и вызвал аплодисменты, а также всеобщий вздох облегчения. Грета играла роль богини, питающейся энергией собственного наслаждения – полуженщины, полумашины Кали, которая должна перебороть скованность людей перед сексом. Сегодняшняя сольная сцена – это первая серия масштабного сериала «Evroporka», съёмка которого будет происходить с участием ведущих европейских порноактеров.

На ходу освобождаясь от галстука, Грета подошла к широкой кровати, опустилась на неё, и принялась позировать.

– Как ты хочешь: на четвереньках, на спине с раздвинутыми ногами, бочком, рачком?

Имоджин принялась настраивать камеру. Они приступили к съемкам. Фаллин командовал, Грета принимала разнообразные позы, Имоджин беспрерывно щелкала камерой. Из полусотни снимков самыми лучшими были признаны два: на первом Грета на правом боку, голова покоится на вытянутой правой руке, левая рука полусогнута и прикрывает часть груди, правая нога вытянута, а левая согнута в бедре и колене, и прикрывает собой промежность. На другом – Грета лежит на животе, опершись на локти, повернув голову, смотрит в объектив, обе ноги согнуты в коленях, левая нога чуть больше, чем правая.

Снимки получились что надо: глаза с поволокой, плотоядная улыбка, именно за это актриса так полюбилась публике.

– Я получаю оргазм примерно в трёх четвертях сцен, в которых принимаю участие, – призналась Грета уже в гримёрке.

– Большинство девушек симулируют, но вот Грету на этом я не ловил ни разу, – подтвердил Фаллин.

– Что ты там напишешь обо мне внизу снимка? – подала голос Грета, уже смывшая грим и облачившаяся в белый полукомбинезон с грудкой на лямках.

– Ну, что-то типа «Я лучше буду ходить голой, чем надену одежду из убитых животных». – Имоджин изложила тему: отвращение к мясу, ненавистническая любовь к соевым продуктам и синтетическим тканям, мехофобия и идиосинкразия ко всему негуманному, неэкологичному, живодерному и скотобойному.

– Получается две темы: жратва и шмотки, – проницательно заметила Грета. – На вас вышли два заказчика, и это довольно крупные фирмы, раз они тупо рекламируют отказ от чего-то там, а не конкретные свои брэнды.

И, недолго думая, подняла свой гонорар в пять раз. Не успела Имоджин выбрать между двух вариантов ответа – «Засунь между ног свои сраные снимки» и «Ничего они не стоят твои снимки – мазня кривожопая, а сама ты – срака распердоленная» – как Фаллин пришёл ей на помощь.

– Понимаешь, детка, «Voqq» – это очень серьёзный, известный во всём мире журнал. То, что они публикуют твоё фото – само по себе значит очень много, для тебя это качественный прорыв. Соглашайся на то, что предлагают, пока они не передумали. Им найти модель на этот проект – как два пальца об асфальт.

Сделав дружелюбное лицо, Имоджин выступила в своё оправдание сама: мол, она вовсе не пильщик теневых рекламных бюджетов, а обычная работница, жрица свободной журналистики.

Поломавшись уже чисто для вида, Грета сдалась, и пригласила Имоджин на ланч.

Ланч проходил на третьем уровне молла «Evropark», в кафе «The Unexpected Garden» со стеклянной верандой, прямо над которой росла сочная зелень. Туда прибыл и жених Греты – 34-летний мулат-режиссер Грег Циннамон, с ходу заявивший, что он гетеросексуален на 95 % и гордится собственным именем, звучащим в точности как псевдоним настоящего порноактера. Судя по его поведению, он не очень понимал, кто он: неудавшийся режиссер независимого кино или просто хипстер с неплохим вкусом. По крайней мере было ясно, что Грег, несмотря на то, что мать зарабатывала на жизнь стриптизом, получил хорошее воспитание и по природе своей весьма галантен.

Выяснилось, что они начали встречаться, когда Грета только начала свою карьеру в порнобизнесе. Тогда ей было восемнадцать, и для актрисы это были «первые серьёзные отношения и точно самые эмоциональные». В данный момент свои отношения парочка обозначает как «открытые», хотя в жизни им представлялось не так много шансов это проверить (в жизни Греты было шесть мужчин, а в фильмах она имела контакт с 60 партнерами).

– Мы многому научились с тех пор, как начали встречаться, ну а я много узнал о себе как о мужчине, – признался Грег, намекая на род занятий своей невесты. – При всём своём либерализме я остаюсь мужиком. Я не ревную собственно к сексу, которым Грета занимается на экране, куда сильнее меня волнует то время, которое ей приходится на это затрачивать.

Принесли заказ – стейк из телятины.

– Вот какой я мужик! – повторил Грег, запихивая в рот половину кровавого стейка, и начав ожесточенно работать челюстями.

Грета сказала, что не любит с кровью и всегда заказывает максимальную прожарку. В этом они оказались схожи с Имоджин. Пожелав друг другу приятного аппетита, приступили к еде.

Узнав, что Имоджин снимает в основном пейзажи – городские и природные, Грета сообщила, что хранит дома все номера архитектурного журнала Dwell за последние два года, причем экземпляры аккуратно разложены по датам.

Имоджин поинтересовалась о способах предохранения, и Грета ответила, что это гормональная контрацепция.

– За свою карьеру я дважды подхватывала гонорею и один раз хламидию, – конфиденциальным тоном сообщила Грета. – Это как обычная простуда. Сейчас у меня в бизнесе хорошая репутация, и я имею право требовать от партнеров проходить тесты за два дня до съемок.

– Я пользовалась гормональными таблетками в течение нескольких лет, – помолчав, ответила Имоджин. – И сейчас у меня проблема – я никак не могу зачать. Доктор говорит: «нарушение гормонального фона». Я знаю, что таблетки здесь ни при чём, мне просто обидно, за что мне такое наказание. Одна моя знакомая беременеет на фоне таблеток, стоит ей только пропустить один приём. Её излюбленный способ предохранения – это аборт, она их сделала уже штук двадцать за три года. А я не могу забеременеть хотя бы раз. Если муж узнает, что проблема во мне, он меня бросит.

– Вы можете взять приемного ребенка, начать его воспитывать, и спокойно продолжать попытки сделать своего собственного, – посоветовала Грета.