— Прекрасно, благодарю, — Белый медленно оглядел всех и остановил взгляд на Янгбладе. — Вот он, мой дружок! — Тишина показалась Робу оглушительной, а вода, капавшая рядом, в уборной, — пистолетными выстрелами.

Роб, нагнувшись, шнуровал ботинки и видел, как движутся к нему длинные ноги белого.

— Так нам с тобой, мальчик, еще ни разу и не довелось потолковать о Нью-Йорке. Ты всегда такой надутый — почему, мальчик? А мне очень интересно с тобой поговорить, ведь для меня все это новость!

Роб даже головы не поднял. Белый стоял над ним, глядя сверху вниз. Его лицо, и шея, и даже уши покраснели. Атмосфера в раздевалке становилась угрожающей.

— Мистер Рой, Янгбладу сегодня нездоровится, — вмешался Вилл Тернер. — У него страшно болит голова.

Кто-то из негров кашлянул, как показалось Робу, ужасно громко.

— Да ну? — усомнился мистер Рой. — Ладно, если даже и так, от беседы ему хуже не станет. Я подозреваю, что она у него вечно болит, никогда не слышу, чтоб он разговаривал. Ты что, малый, язык проглотил? — Он скрутил папиросу, сплюнул прилипший к губам табак Робу под ноги, и тот почувствовал, как пот букашками пополз у него по спине. Белые женщины… Белые женщины… Рой Бэйкер целился в него этими словами, точно двустволкой.

— Пари, что у тебя здорово работал язык, когда ты разгуливал по Нью-Йорку. Все-таки скажи, малый, неужели правда то, что болтают? Неужели цветные ходят там с белыми женщинами и так далее в таком духе?

Роб встал на ноги и посмотрел на него в упор. Вот так бы трахнуть кулаком по этой красной роже! Все сегодняшние события и события предыдущих дней вдруг камнем навалились на Роба, а тут еще этот вопрос, который Рой Бэйкер в миллионный раз задает ему. Роб чувствовал, что сейчас сорвется. Его узкие темные глаза встретились с серыми глазами повара. Тот переступил с ноги на ногу и заморгал ресницами.

— Что ты все артачишься, парень? Брось! Ты мне только скажи, правда ли, что цветные на Севере гуляют с белыми женщинами и так далее и тому подобное?

Минута тишины, бесконечная минута.

— Да, и так далее и тому подобное! — буркнул Роб, передразнивая белого, и вышел из раздевалки. Все остальные негры последовали за ним.

Не оглядываясь, они быстро прошли мимо сторожа и очутились на темной улице. Здесь Роб обернулся к товарищам:

— Ну-с, о чем вы желали поговорить со мной?

— Уф-уф, — запыхтел Эллис. — У нас тут небольшое дельце.

— Куда ж вы хотите пойти?

— Давайте пойдем к Бесси Мэй, — сказал Элмо. — Она ведь влюбилась в нашего Янгблада.

Роб почувствовал, как вспыхнуло его лицо. Но сейчас ему было не до шуток.

— А что, если ко мне домой? — предложил он.

— Отличная мысль, Янгблад, — обрадовался Эллис, — если, конечно, Твоя мать нас не выставит.

До самого Плезант-гроува они шли пешком, разговаривали и шутили. Однако никому не было весело.

— Да, наш Янгблад здорово отбрил белого! Господи, жаль только, что Жирный Гас этого не слышал.

— Лучше бы Жирный Гас вовремя приходил на работу!

— Этот крэкер точит на тебя зубы! — сказал Вилл Тернер. — Так что гляди в оба!

— Ну и он пускай тоже глядит в оба! — сказал Роб, отнюдь не чувствуя себя таким храбрым, каким хотел показаться. Он и виду не подал, что боится. Хотя здесь, на улице, вспоминая эту стычку, он весь дрожал от страха. И чем больше раздумывал, тем страшнее ему становилось. В любую минуту может случиться беда. И тогда туго придется всем — и папе, и сестре, и даже маме! Нельзя так горячиться. Ведь каждое утро надо ходить в гостиницу на работу! Ну ладно, сейчас-то нечего бояться: сейчас с ним товарищи.

Когда он привел их домой, начались шумные приветствия: «Как поживаете, мисс Лори? Как поживаете, Джо? Как ты, Дженни Ли?» — «Отлично, очень рады вам!» — отвечали Янгблады. Потом Роб сказал матери, что товарищи хотели бы потолковать между собой об условиях работы в гостинице. Не возражает ли она? Пока Роб говорил с матерью, Бру Робинсон не сводил глаз с Дженни Ли.

— Милости просим, располагайтесь, как дома! — ответила Лори Ли. — Где вам удобнее, здесь или на кухне?

Роб ответил:

— На кухне. Мы там сядем вокруг стола.

— Милости просим, — повторила мать и пошла за стульями.

— Ты садись, мама! — сказал Роб. — Мы сами возьмем.

— Придется принести парочку ящиков со двора, — заметил Джо.

Наконец гости разместились вокруг громоздкого, выскобленного добела кухонного стола — кто на стуле, кто на ящике, а Роб примостился на козлах, где обычно мать гладила белье. Сидели и молча переглядывались. Эллис вытащил папиросу.

— Янгблад, спроси-ка мать, можно закурить?

— Можно, пожалуйста. Курите сколько угодно, — ответил Роб.

Эллис закурил. Его рука дрожала.

— Ну-с, Янгблад, так вот, дела в гостинице — дрянь и лучше не будут.

— Наоборот, все хуже и хуже, — дополнил Бру Робинсон.

— Да-а, — протянул Эллис, поглядев сквозь дым на Бру, а потом на Роба. — Да-а, например, сегодняшний вызов к управляющему. Каждому понятно, что они закручивают гайки. Вот мы и решили, что надо нам собраться и поразмыслить насчет того, как от них защититься. Вы все, наверно, знаете, что в гостинице «Роберт Ли» коридорным урезали жалованье с трех долларов до двух.

«Роберт Ли» была другая большая гостиница в городе, правда поменьше, чем «Оглеторп». Вилл Тернер сказал:

— Видать, у наших-то хозяев дела не такие плачевные. Наше жалованье еще не тронули.

Хэк Доусон рассмеялся:

— Вилл, ты прямо хозяйский верный пес!

— Никакой я не верный пес! Но факты фактами! — оправдывался Вилл Тернер.

Роб устроился поудобнее на гладильной доске.

— Я видел, Янгблад, как ты кипел в кабинете управляющего, — сказал Эллис. — Но ты понял, почему я наступил тебе на ногу? Потому что не стоило открывать крэкеру свои карты. Первому, кто осмелился бы высказаться, отрубили бы голову.

— Но все-таки старайся не наступать людям на ноги, Эллис, — сказал Бру Робинсон. — За два проступка негр способен убить тебя на месте: если наступишь ему на ногу или тронешь его жратву!

Все захохотали, не удержался и Роб.

— По-моему, мало толку трепать вот так языком, а перед начальством помалкивать, — сказал Роб.

— Согласен, что толку мало. Только дело тут в другом, Янгблад. Прежде чем разговаривать с хозяином, мы должны собраться вместе и решить, что мы ему скажем. Я не боюсь никакого Бьюсси, но в дураках тоже не желаю остаться.

Роб кивнул. У него все еще болели пальцы на ноге, которые ему отдавил своей ножищей Эллис Джорден.

— Ты меня понимаешь, правда, Янгблад?

— Конечно, — ответил Роб. — Вы пришли к выводу, что нам нужен профсоюз.

— У нашего Янгблада только и на уме, что профсоюз, — заметил Элмо.

— Если хочешь остаться живым, не заговаривай в гостинице о профсоюзе! — посоветовал Вилл Тернер.

— Да ну вас, молчите! — запротестовал Хэк Доусон. — Дайте Янгбладу сказать! Он уже состоял в профсоюзе на Севере, у него есть опыт.

Роб оглядел людей, сидящих за столом. По возрасту почти все они годились ему в отцы, кроме Бру Робинсона да еще Элмо.

— Опыт мой невелик, — сказал он. — Но одно я твердо усвоил, а именно: цветной человек ничего не добьется, если будет действовать в одиночку. Никакой рабочий не добьется, а уж цветной-то и подавно. Но если все рабочие сплотятся и будут стойкими, то хозяевам придется задуматься. Мы хотим сокращения рабочего дня. Мы хотим работать с перерывом в сменах. Мы хотим, чтобы нам больше платили. И ничего мы не добьемся, если не будем действовать все заодно. И если в той гостинице урезали плату, а там все смолчали, то мистер Огл пожелает выкинуть такой же номер с нами. Это верно, как то, что на небе рай. Он держит гостиницу не для своего удовольствия и не для вашего.

— А у тебя, Янгблад, котелок варит! — сказал Бру Робинсон. — Ей-богу, варит!

— Мистер Огл не позволит нам организовать союз, — сказал Вилл Тернер. — И негры никогда не сплотятся. Вы мне не рассказывайте — уж кто-кто, а я наших джорджийских негров знаю.