Она остановилась, ожидая, что скажет Робби, но он молчал.

— А еще я хотела поцеловать тебя на прощанье. — И не успел Робби опомниться, как Бетти Джейн крепко поцеловала его в губы, и, почувствовав, что она дрожит, Робби тоже задрожал.

На лестнице послышались шаги миссис Кросс, и оба на мгновение замерли. Девочка торопливо пожала руку Робби и метнулась через боковую дверь в столовую, а он так и остался на месте, не зная, куда деваться.

Миссис Кросс вошла в кухню своей обычной размашистой походкой, вид у нее был сонный, и Робби обрадовался — авось она не заметит, что он сам не свой от страха. Он все еще чувствовал прикосновение губ Бетти Джейн, аромат ее кожи, и чудовищный страх леденил его тело, а руки горели огнем. Он сильно сощурился, стараясь спрятать глаза, чтобы эта высокая страшная белая женщина не догадалась о его тяжкой вине. Но в чем же его вина? Ведь он-то ничего не сделал! Миссис Кросс оглядела сонными глазами кухню, потом остановила взгляд на Робби. Никогда еще она не казалась ему такой неприветливой, как в эту, минуту.

— Ну как, мальчик, управился со всеми делами?

— Да, мэм, — с трудом выговорил Робби. У него пересохло в горле.

Миссис Кросс поглядела на него сверху вниз, и под этим взглядом Робби весь сжался. Ему вдруг захотелось стать невидимкой. Он чувствовал себя, как зверек, попавший в капкан.

— Ты, очевидно, ждешь, чтобы с тобой рассчитались?

— Да, мэм. — Рассчитались? Что она подразумевает под этим?

— Можешь больше не приходить: мы уезжаем на лето и вернемся только первого сентября.

Робби молчал. Ему хотелось ответить что-нибудь, но он не мог ничего придумать. Надо бы притвориться, будто он удивлен и даже расстроен, но он не сумел.

— Ну, что ты скажешь, мальчик? Доволен ты своей работой?

— Да, мэм, очень.

Миссис Кросс опять поглядела на него, и лицо ее чуточку потеплело, она даже улыбнулась ему довольно ласково. Но она была богатая белая госпожа, и смущенный, встревоженный мальчик не мог принять это за чистую монету. Сколько он ни внушал себе, что она янки и отличается от здешних белых, сколько ни старался держаться посвободнее и подавить свой страх перед ней, ему это никак не удавалось.

— Будем рады снова видеть тебя первого сентября. Желаю тебе за лето хорошо отдохнуть.

— Благодарю вас, мэм, и вам того же.

— Благодарю вас, сэр! — передразнила она его и улыбнулась. Робби ответил ей нервной, испуганной улыбкой.

— Ну, сколько же я тебе должна? — Миссис Кросс достала из своего маленького портмоне три новенькие долларовые бумажки и подала их Робби. А следовало-то ему всего лишь один доллар!

— Так? В расчете? — спросила она.

— Да, мэм. Благодарю вас, мэм.

Она пожала ему руку и простилась с ним в громадной великолепной бело-голубой кухне.

Раздался свист.

Оторвавшись от книги, Робби прислушался и только сейчас заметил Дженни Ли перед зеркалом.

Свист повторился, на этот раз не пронзительный, а мягкий, заливистый. Похоже, что это Гас, а может, Бен или Бру Робинсон.

Робби в ответ тоже свистнул, стараясь сделать это поискуснее. Но у него никогда не получалось так, как у других ребят. Уж кажется, все перепробовал: и язык подвертывал к нёбу, как Гас, и закладывал два пальца в рот, прижимая язык к передним зубам, как Бру Робинсон, подражал и другим ребятам, но все-таки свистеть не научился. Робби отложил книгу и пошел к двери, взглянув на сестру, стоявшую перед зеркалом.

— Хм, — фыркнул он, подражая ей, — мимо зеркала пройти не можешь спокойно! А чего там любоваться: была обезьяной, обезьяной и останешься! Сроду не видал такой воображалы!

Она оглянулась на него с добродушным презрением.

— Хм! Много на себя берешь, малыш! Сам-то ты каков? Небось торчишь перед зеркалом почаще, чем я! Только ты хитрее.

Свистнули еще раз, резко и нетерпеливо, как показалось Робби.

Он скорчил сестре рожу и выскочил за дверь. Действительно, последнее время Дженни Ли что-то стала нос задирать. С чего бы это? Непонятно. С каких же это пор началось? Главное чудно, что ведет себя не как опытная кокетка, а скорее как озорной мальчишка… Ходит за ним по пятам — куда он, туда и она, просто стыдно перед ребятами. Лазит на деревья и заборы, режется в орлянку, запускает змеев, играет в камешки и в бабки, борется с ребятами — словом, делает то, что девчонкам делать не полагается. Точь-в-точь Бетти Джейн Кросс! Каждый раз, как заходит к ним Бен Реглин, она затевает с ним бокс или борьбу или просто лезет драться. Но бывает и наоборот, и тогда к ней уж не подступишься. Начнет кривляться, словно какая-нибудь кинозвезда. Вот и разберись поди! Надушится мамиными духами, уткнет нос в журнал «Кино», который маме дают белые на работе, или начнет говорить по-книжному, так что ни единого словечка не поймешь. И еще другие перемены в сестре подмечал Робби украдкой — перемены внешние.

— Эй, Робби, проснись! Скоро рождество! — нетерпеливо окликнул Жирный Гас рассеянно спускавшегося с крыльца товарища.

Мальчики посмотрели друг на друга, как взрослые.

— Ну, что новенького на свете? — спросил Робби самым небрежным тоном.

— Новенького? — Гас, переминаясь с ноги на ногу, насмешливо глядел на Робби, как умудренный опытом человек глядит на деревенского мальчишку. — Сам угадай!

— Что случилось?

— Кошка в луже утопилась. Робби засмеялся.

— Пошли купаться, хочешь?

— Куда?

— Давай на пруд крэкера Рейбарна.

Робби молчал, раздумывая. Он помнил наказ матери: «Запрещаю тебе даже близко подходить к этому пруду! Утонешь и крикнуть не успеешь!» Каждый год в этом пруду тонули ребята или Рейбарн подстреливал кого-нибудь из ружья. «Посмей только пойти туда, Робби, — предупреждала мама, — я с тебя шкуру спущу!»

— Что, дрейфишь? — съязвил Гас.

— Да с чего ты взял? — Робби знал манеру Гаса залезать в душу с этаким дружеским, простецким видом.

— Как это с чего? Все ясно! Дрейфишь идти на пруд, потому что мать тебе всыплет.

Робби вытер рукавом лоб.

— Ты мою мать не задевай!

— Ну, если не ее, так белых боишься — крэкера Рейбарна!

— Никого я не боюсь!

— Дома сейчас твоя мать?

— Нет, она работает у миссис Ричардсон. У них там сегодня бал.

— У белых вечно балы! Дьяволы проклятые! Ни черта не делают, только и знают веселиться.

— Мама, наверно, принесет оттуда много вкусного! — Робби повернулся к дому. — Я сейчас.

— Куда ты?

— Захвачу с собой плавки.

— С ума сошел! Какие там еще плавки? Будем плавать голышом. Чего тебе прятать? Что у тебя, верба растет между ногами? Вроде бы нет.

Робби вспыхнул.

— Ладно, я просто хотел их взять на всякий случай. — И он покорно последовал за Гасом.

— Конечно, — сказал Гас, тараща глаза, — ты мог бы пригласить с нами за компанию Дженни Ли.

Робби сделал вид, что не слышит, и зашагал по двору вдоль низко подстриженной живой изгороди.

— Готов спорить, что она отлично плавает, умеет дрыгать ногами! — И Гас блаженно заулыбался.

— Хватит чепуху молоть! — огрызнулся Робби. Они прошли по Джонсон-авеню, Эвергрин-стрит и через поле Шофилда направились к шоссе. В безоблачном небе немилосердно палило солнце, знойное марево поднималось над ярко-зеленой травой.

Возле шоссе им встретились четверо ребят: Бен Реглин, Бру Робинсон, Джонсон Живые Мощи и Сонни-Бой Блэйк.

— Вот черт! — заорал Сонни-Бой, — глядите, кого ведет Жирный Гас!

Гас засмеялся.

— Чего ты так удивился? Мы с ним, еще когда грудными были, одну соску сосали!

— Про соску мне не известно, а вот сестра у него просто красотка — это я знаю!

Все засмеялись, даже Бен Реглин. «Что правда, то правда!»

У Робби лицо так и пылало, вот еще новое дело! Ребята постарше теперь начали его дразнить сестрой и делали это как-то очень обидно.

Бен Реглин обнял Робби за плечи и зашагал с ним рядом. Он мог спросить: «Ну, как поживает твоя мать?» А Робби — ответить ему: «Очень хорошо, а твоя?» И больше никаких разговоров и никаких намеков. Но если Гас, Блэйк или Робинсон вспомнят о матерях, то уж такого наговорят, что сам черт не разберется.