— Да все правильно, все правильно, — сказал кассир, но Джо невозмутимо стоял возле окошка и, стиснув зубы, медленно пересчитывал деньги; только руки у него слегка дрожали. Он пересчитал дважды, и оба раза выходило восемь долларов пятьдесят центов.

Джо облизал нижнюю губу, кашлянул, косолапо уперся носками в землю и пригнулся к окошку.

— Мистер Мак, вы ошиблись. Тот глянул на Джо и отвел глаза.

— Ступай, малый, ступай! — сказал он. — Распишись в ведомости и уходи! Некогда мне с тобой разговаривать. Я должен всем выдать жалованье.

Все рабочие — и негры, и белые — смолкли, прислушиваясь. Тишина звенела у Джо в ушах.

— Я понимаю, сэр, и все-таки вы ошиблись. Мне с вас следует еще восемьдесят пять центов. Больше я у вас ничего не прошу. — «Ступай домой, Джо! Не спорь с белым! Дались тебе эти несчастные восемьдесят пять центов!» Но Джо не двигался с места. Что-то не пускало его.

— Уходи, малый! — повторил мистер Мак. — Слышишь, что я говорю, проваливай! Не задерживай очередь!

Большие уродливые заводские корпуса вдруг покачнулись и надвинулись на Джо.

— Я уйду, сэр, — сказал он, — но как же насчет моих восьмидесяти пяти центов? Я ради них крепко потрудился!

Белые и негры столпились вокруг Джо и слушали. Физиономия мистера Мака из красной стала багрово-фиолетовой. Он был зол, как собака, а Джо Янгблад — еще злей.

— Что ты сочиняешь, черномазый? Что ж я, мошенник, по-твоему? — рявкнул кассир.

Джо был весь в поту, словно на нем пахали. Он знал, что у кассира под полкой револьвер.

— Я вас никак не обзывал, мистер Мак, — ответил он. — Я только хочу получить свои деньги. Я крепко потрудился ради них, и я намерен их получить!

Белый растерянно заморгал.

Джо пододвинул к нему всю кучку монет.

— Вот тут все, что вы мне дали. Пересчитайте сами! — Пот слепил глаза Джо. Он машинально улыбнулся. Это была опасная улыбка, и мистер Мак понял ее значение и почуял недоброе. А Джо сейчас было море по колено. Он готов был вытащить краснолицего человечка из кассы, взять его за шиворот и волочить по всему двору. И мистер Мак понял это.

Уши кассира горели пуще, чем лицо, когда он пересчитывал деньги.

— Да, правда, правда, — бормотал он. — Чудеса! Даже сам не понимаю, как это вышло! — Он посмотрел на Джо, осклабился, показав свои желтые, гнилые зубы, и додал ему, что следовало.

С бесстрастным видом Джо пересчитал деньги и расписался в ведомости, делая отчаянное усилие, чтобы не тряслась рука.

Мистер Мак еще раз ухмыльнулся.

— Ну, вот и все в порядке. Только впредь будь вежливей, когда разговариваешь с белыми людьми! А теперь ступай, пока я не вышел из терпения!

Повернувшись, Джо очутился лицом к лицу с Рэем Моррисоном, который давно уже стоял настороже возле него. Оба отошли от кассы, и тут же из очереди выступили два других негра — Джек Линвуд и Чарли Раундтри. Все четверо молча направились к воротам, а белые рабочие наблюдали за ними. Джо шел в середине, плечом к плечу с товарищами. Всем своим телом — руками, ногами, лицом он ощущал их близость. И сила их будто вливалась в Джо Янгблада. Вдруг какой-то белый рабочий, стоявший в отдельной очереди, дружески окликнул его:

— Здорово, Джо!

Джо это ясно слышал, и сердце его дрогнуло, но он не оглянулся. Мало ли есть Джо среди негров и среди белых! Он даже головы не повернул, шагая к воротам вместе с Джеком, Чарли и Рэем.

Первым нарушил молчание Рэй Моррисон.

— Ты правильно поступил, Джо, — сказал он. — Хватит спускать этим чертовым крэкерам!

— Еще бы не хватит! — ворчливо отозвался Джо. Возбуждение медленно покидало его, как воздух из проколотой автомобильной шины, но страх держался еще крепко.

Они дошли до ворот. Джо растроганно посмотрел на товарищей, на глазах блеснули слезы.

— Чего это вы потащились за мной? Мне няньки не нужны! Бегите назад, получайте деньги, а не то еще кассу закроют!

Товарищи посмотрели на Джо, потом друг на друга и повернули обратно.

Джо Янгблад вышел за ворота. Ноги несли его легко, хотя спина казалась голой, открытой, незащищенной. Было страшно, но и радостно; так радуется человек, проявивший мужество. Дома он все расскажет Лори, и ей тоже станет страшно, но и радостно. Наверняка радостно!

Джо прошел через весь город — от района красивых, утопающих в зелени аристократических особняков до Гарлем-авеню. Он шел, расправив широкие, сильные плечи, былой своей походкой, какая запомнилась его жене, шел, улыбаясь своим мыслям, но то и дело нервно оглядываясь назад. Когда он вспоминал, как Рэй, Джек и Чарли вышли из очереди, чтобы проводить его до ворот, у него от радости сердце готово было выскочить из груди. Ведь для этого нужна смелость — черт знает, какая смелость! Хоть бы им удалось получить жалованье без неприятностей!

Шагайте, дети, вместе, вам уставать нельзя. Это была любимая песня Джо еще в то время, когда он участвовал в певческом кружке. В Земле обетованной вас ждет великий сход. Ох, бывало, как двинет он своим басищем — семафором не остановишь! Интересно, кто из белых крикнул ему: «Здорово, Джо!», когда он отходил от кассы? По голосу вроде бы Оскар Джефферсон. Но неужели он мог поздороваться с ним, Джо Янгбладом? Да нет, почудилось верно, померещилось… Вот уж что не померещилось — так это Рэй Моррисон, Чарли Раундтри и Джек Линвуд. Это было точно.

Шагайте, дети, вместе… Да, если бы все негры шагали всегда вместе… если бы… если бы… Джо услышал позади себя гулкие шаги. Челюсти его сжались, тело словно свинцом налилось, собственная спина показалась невероятно широкой. Инстинкт самозащиты заставил его сжаться насколько возможно, но походки Джо не изменил и продолжал идти тем же размеренным шагом, хоть самого так и подмывало броситься за угол. На улице было очень чисто, тихо и безлюдно, как в воскресенье. Солнце ослепительно сияло прямо над головой, точно ему не жаль было прибавить несколько лучей, лишь бы осветить поярче бедного Джо Янгблада.

Шаги приближались, и Джо, боясь оглянуться, старался угадать, кто идет за ним следом; ему казалось, что, если он обернется, обязательно случится беда. Сжав кулаки и обливаясь потом, Джо продолжал идти все так же неторопливо. Сколько их там позади — один, двое или трое? Шел и ждал, шел и ждал. Улица тянулась, словно длинная пустынная дорога, и чем дальше Джо шел, тем длиннее она казалась. Потом шаги сзади стали глуше и наконец стихли. Джо приостановился и, глянув через плечо, увидел двух белых, которые, оживленно беседуя, поднимались на крыльцо нарядного красного особняка. «Да им же на меня наплевать в высшей степени! На что я им?» Он даже улыбнулся, разом почувствовав облегчение, словно его обдуло осенним ветерком. «Ну-ка, длинные ноги, скорей, скорей несите Джо Янгблада на Гарлем-авеню!» Он вдруг ощутил потребность быть среди своих — такую огромную потребность, что прибавил шагу. Хотелось пуститься бегом, но он сдерживался: разве можно негру бежать по улице, где живут белые! По меньшей мере недостойно!

Джо радостно вздохнул, когда свернул наконец на Гарлем-авеню, единственную мощеную улицу во всем квартале. Это был центр негритянского района — с гостиницей «Шик», бильярдной Толстого Джека, парикмахерской Джезапа и закусочной «Гарлем». Здесь находились также вторая бильярдная — «Южная», похоронная контора Дженкинса, кино «Новый Ленокс», киоски чистильщиков обуви, газетные киоски и тому подобные заведения. Негры уверенно расхаживали по этой улице, как если бы она была их собственной. «Ты уже дома, Джо, здесь они тебя не схватят!»

— Эй, долговязый праведник! — окликнула его Бесси Браун.

Эта женщина всегда приставала к Джо, если он шел без Лори, делая вид, что заигрывает с ним. А может быть, он и вправду ей нравился. Одно Джо не мог не признать: смазливая бабенка. Просто красотка эта негритянка!

— Привет, Бесси Мэй! — Повеселевший Джо одарил ее одной из своих особых улыбок. — Ну, что скажешь хорошенького?