— Да, Чарли Уилкокс, — злобно сказала мать. — Он пришел сюда и сказал мне, что Осси ранен в Истерн-форке, его нельзя трогать с места и мальчик зовет меня. Чарли Уилкокс посадил меня в свою машину и увез.

Отец так и застыл, уставившись на нее. Во взгляде его было изумление, недоверие, почти ненависть,

— Понимаешь ли ты, женщина, что говоришь?

— Он… он повез меня в сторону Истерн-форка, а потом свернул в лес и набросился на меня, но я… но я стала отбиваться, а он, как сумасшедший, он… он… он… повалил меня и начал колотить. Я вскочила и побежала, но за что-то зацепилась и не то сломала, не то вывихнула ногу. Никак уж не могла встать, шевельнуться не могла…

В эту минуту вернулись в дом старшие братья.

— Сбежал черный дьявол!

— Что-то он не похож был на Чарли Уилкокса, — сказал отец, — скорее — на Джима Килгроу, и я убью его, как собаку, если он попадется мне сегодня в руки!

Джон! — взмолилась мама. — Выслушай меня, Джон! Если бы не Джим, я бы до сих пор валялась в лесу. Он подошел ко мне, поднял и принес на руках домой. Ты должен сказать ему спасибо!

— Как, черные руки несли тебя от самого леса, да?

— Но, Джон…

— Когда я с ним разделаюсь, он уж никогда не коснется белой женщины своими погаными черными руками!

— Но, Джон, Джон, ведь он же мне помог! Помог! А что ты собираешься делать с Чарли Уилкоксом?

Гнев Джона Джефферсона начал остывать. Он напряженно думал.

— Не верю я, что это был Чарли Уилкокс. Просто ты стараешься выгородить черномазого. Я всегда знал, что ты на нем помешана. — Он оглядел сыновей, собравшихся в комнате. — Пошли, ребята, на охоту за черной обезьяной! Джон Второй, ступай к Брэйди, скажи им, чтобы встретили нас у Перекрестка, потом забеги к Джеку Гибсу, вызови и его с ребятами! Дэн, ты знаешь, где лежат остальные ружья. Иди достань! А ты, Джесс, сходи к Маку, скажи, чтоб шел сюда поскорей. Все на охоту! — А Осей он приказал. — Ты, малый, оставайся с матерью. Больше ты ни на что не годишься!

Было темно, хоть глаз выколи. Когда все ушли, мать подозвала Оскара и начала рассказывать ему, как Джим боялся нести ее, но она упросила его, в ужасе, что ей придется ночевать в лесу, и теперь она одна во всем виновата.

— Джим — славный мальчик. Боже милостивый, Осси, что нам делать, скажи?

Оскар глядел на мать и думал о Джиме, который где-то под проливным дождем прячется от белых охотников, вышедших на облаву с фонарями, ружьями и собаками. А она еще спрашивает, что они могут сделать. Да ничего!

Мать велела ему бежать к неграм в Низину напрямик, через речку вброд, и предупредить Джима, чтоб он скрылся, и пусть семья его тоже скроется. И пусть он им передаст, что, когда придет шериф, она скажет всю правду.

— Только ты ему растолкуй, Оскар, что если они поймают его сегодня, то тут уж никакой шериф не поможет!

— Но, ма, как же я тебя оставлю одну? Па велел мне сидеть возле тебя!

— По-моему, нога не сломана, — сказала мать, — а только вывихнута. А твоему па это все равно, даже если бы я обе ноги сломала! Для него сейчас главное — поймать негра. Так что отправляйся! — Она силилась изобразить улыбку на своем израненном лице.

Глаза Осси наполнились слезами, он наклонился, поцеловал мать в щеку и выскочил из дому. Ветром надуло дикий ливень. Ветер сбивал с ног, бушевала гроза, хлестал дождь, и мальчик едва не утонул, упав в реку, когда переходил ее вброд, но все же он выбрался и побежал дальше. Внезапно ему вспомнилась Лилли Энн с обнаженными бедрами. Что это ему сейчас приходит такое в голову? Он бежал и бежал, почти до самого дома Килгроу, и только там пошел шагом, стараясь отдышаться. Он был мокрый насквозь, и одежда его прилипла к телу. А вдруг отец со всей компанией уже здесь? Что тогда делать? Отец или кто-нибудь из братьев могут нечаянно подстрелить его. Он обошел стороной жилище Килгроу, некоторое время крался задними дворами и, подойдя к дому, спрятался в кустах. Дом был погружен во тьму. Оскар долго озирался по сторонам и, убедившись, что никто его не опередил, вылез из-за кустов и вошел во двор. И вдруг раздался ружейный выстрел, и з-з-з-з-з— над ухом Оскара, мягко просвистела пуля. Мальчик припал к земле и пополз назад в кусты.

— Это я, я, не стреляйте! Я ваш Друг! — Он лежал под проливным дождем, размышляя о том, что только сумасшедший мог сунуться сюда сейчас: белый — один-одинешенек в негритянской деревне и даже безоружный! А Килгроу погасили свет и сидят дома с ружьями наготове, форменным образом наготове. А тут еще ливень и ветер проклятый, и он промок до костей, продрог так, что зуб на зуб не попадает, и те же люди, которым он хотел помочь, могут в любую минуту укокошить его.

— Кто там? — крикнул Большой Джим. — Скорее отвечай!

— Это я, Большой Джим! Я, Осси Джефферсон!

— Черт возьми, мальчик, какой дьявол тебя занес сюда в такую непогоду?

Осси выбрался из-за кустов и пошел было к дому.

— Стоп! Ни шагу, малый! Не то еще раз выстрелю! Ты один или с кем-нибудь?

Оскар приостановился.

— Что вы, что вы! Я один, всю дорогу бежал под дождем, чтобы предупредить Маленького Джима.

— Ты с пистолетом?

— Да что вы, Большой Джим! Ничего у меня нет, клянусь богом!

— Тогда заходи в дом, укройся от дождя, если ты правду говоришь, и не волнуйся так!

Оскар вошел в хижину, Джима там не было. Его родные прикинулись, будто и знать ничего не знают, но Оскар видел, что Килгроу лгут и понимают, что он это видит. Маленький Джим побывал уже дома и теперь скрылся, как догадывался Оскар.

Вернувшись домой, Оскар застал там миссис Лил-ли Энн, которая уже позаботилась о больной; маме стало лучше, но она не спала.

— Ну что, опередил ты их? — спросила мама.

— Да, мама, и успел уйти вовремя. Я все передал, как ты велела.

Мать забросала его вопросами, и, сидя возле нее, Оскар все время чувствовал, что Лилли Энн не спускает с него смеющихся глаз, и он не мог избавиться от мысли о той позорной тайне, которая соединяла их теперь. Ма велела ему пойти переодеться. «Не то простудишься и умрешь!» — добавила она. Оскар пошел на кухню и только было начал раздеваться, как появилась Лилли Энн и, смеясь, сказала ему, что он сейчас точь-в-точь как сойка на току. Глядя на нее, Оскар попытался улыбнуться. А она принялась возиться у плиты, требуя, чтобы он скорее раздевался, не то схватит, чего доброго, воспаление легких. Оскар ответил, что подождет, пока она выйдет из кухни.

— Вот еще! — расхохоталась Лилли Энн. — Подумаешь, какой стеснительный! Я тебя, малыша, знаю еще с пеленок. Да я и не смотрю в твою сторону! Я тут грею воду, тебе помыться. — И скользнула мимо Оскара, ущипнув его за щеку. — Ладно, молодой человек! Можешь теперь раздеваться, я ухожу. Пойду взгляну, как там наша Марта. Позови меня, когда вода согреется. Я приду и вымою тебя по всем правилам. — Усмехаясь, она вышла из кухни. — Ну и ну, господи Иисусе!

Оскар ни слова не сказал в ответ. Лицо его горело, кровь горячей волной заструилась по жилам.

Всю ночь Оскар почти не сомкнул глаз. Он лежал и думал, что вот сейчас отец, братья и соседи устроили облаву на негра в самую бурю, хотя, правда, она уже немного поутихла. Он представлял себе, как они там с собаками, с ружьями и фонарями охотятся по Деревне, пугая насмерть жителей Низины. Интересно, а где Маленький Джим? Прячется, наверно» в темноте, как загнанный зверь, а может, они давно поймали его, может, даже нет на свете такого человека, как Маленький Джим, а есть только длинное худое тело, оно валяется в луже крови или висит на дереве, продырявленное пулями! И вдруг Оскар явственно услышал дерзкий выкрик Маленького Джима: «Посмей только еще раз назвать цветного человека черномазым!» Нет, он никогда не выговорит это слово! Никогда! Никогда! Он помнит так же хорошо и то, что сказал ему Джим о линчевании в ту ночь. Но что он может сделать? Как спасти его? Оскар весь дрожал мелкой дрожью.

В конце концов он все-таки заснул, а проснувшись под утро, услыхал голоса рядом в комнате и во дворе. Рычали собаки. Рычали люди: «Мы его, черного дьявола, из-под земли достанем!», «Можешь, Марта, не беспокоиться! Издохнуть мне на этом месте, если я его не отыщу!»