Узкие глаза Лори возбужденно блеснули.

— Неправда, Джо! Мы почти и не пытались объединиться!

— Мистер Янгблад, мы обязаны держаться сплоченно, — сказал учитель. — Это для нас единственный способ чего-то добиться. — Он посмотрел на темное спокойное лицо великана. — Разумеется, среди негров найдутся и дяди Томы, и перебежчики. Они всегда были — еще и во времена рабства. Если бы все действовали заодно, мы бы их комариный писк и слушать не стали.

Джо посмотрел на учителя, потом на камин и кашлянул.

— Для меня совершенно бесспорно также то, — продолжал учитель, — что негритянский народ ничего не достигнет, если будет бороться один. Они перебьют всех нас по очереди. И другой бесспорный факт: никто не преподнесет нам свободу на серебряном блюде!

Джо Янгблад улыбнулся доброй улыбкой и кивнул:

— Вы правы, мистер Майлз. Все это так. Надо бороться с ними на каждом шагу. Никто и не спорит с вами.

Джо откинулся на спинку стула, поднял глаза к закопченному потолку и долго рассматривал круглое ржавое пятно, размытое дождями. Из самых далеких уголков памяти вставали эпизоды его жизни — и давние, и недавние. Он видел себя одиннадцатилетним ребенком, покидавшим хижину дяди Роба, открытую всем ветрам… С тех пор как он ушел тогда ночью по длинной пустынной темной дороге — нет, даже и раньше, — он знал лишь одно: борись, борись, борись!.. И всегда в одиночку, и всегда и повсюду — борись!.. Вспомнил поездку в Чикаго, Веймен, Теннесси, плантацию мистера Бака… Изверга-белого с закрученными усами… Борись, борись!.. Кроссроудз, Джорджия. Скипидарные бочки, которые, как бич плантатора, искалечили его спину, согнули пополам; придира-надсмотрщик, никогда не оставляющий его в покое; мошенник-кассир, каждую неделю присваивающий часть его жалованья, — а протестовать не смей!.. И в промежутке между этими годами — бейсбол, баптистская церковь Плезант-гроува и церковный хор… Лори Ли Барксдэйл… Лори Ли Барксдэйл… Лори Ли Барксдэйл-Янгблад, и любовь, и счастье, и совместная жизнь, и семья, и дети. Но рядом скипидарный завод и злой надсмотрщик, — и борьба продолжается независимо от того, желает этого или нет Джо Янгблад, хотя дома — семья и счастье… Где-то на этом отрезке времени он начал сдавать, словно старая, заезженная кляча, и боевой дух покидал его, подобно тому как капля за каплей вытекает сок из надрубленной сосны. Все же в конце каждого дня он знал, что у него есть Лори, Дженни Ли и Робби. И был спокоен.

Джо пыхтел своей кукурузной трубкой, не замечая, что она потухла. От черной горькой табачной слюны защипало язык и поднялся такой кашель с икотой, что на глазах выступили слезы.

— Извините меня, друзья! — сказал он и пошел в кухню выпить воды. Вернувшись, глянул на Лори и вдруг почувствовал, хоть, может быть, и безотчетно, что его прежнему спокойствию наступил конец, иначе он может потерять семью. Эта мысль вызвала в нем такой панический страх, что его бросило в жар и холод, и огромным усилием воли он попытался подавить дрожь. Он должен бороться за них… Белые добрались и до этого уголка его жизни и начали вести под него подкоп. Боже милосердный! Значит, он должен драться!

— Да, сэр, ваша правда, — неожиданно для самого себя тихо проговорил Джо. — Надо бороться, бороться, не переставая! — И затем, качнув головой, закончил уже полным голосом, прозвучавшим как гром — Мы должны бороться! — «Но кто это мы? — мысленно спросил он себя. — Мы — это все мы! Учитель прав. Все должны подняться на борьбу!» Он посмотрел на Ричарда. — Да, мы должны сплотиться и раз навсегда дать белым отпор!

Ричард Майлз кивнул и поглядел на Джо и на его жену, потом себе под ноги, на ничем не застеленный пол. Он хотел еще что-то сказать, но подумал, не слишком ли он разговорился для первого раза. Не сочтут ли они его самоуверенным выскочкой? Хотя какая уж тут самоуверенность!

— Мы не так одиноки в нашей борьбе, — откашлявшись, сказал он. — У нас есть друзья во всей стране — и негры и белые: Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения… — И подумал вслух — Нам бы тоже не помешало иметь отделение в этом городке.

— Интересно, где, по-вашему, эти белые друзья? — спросил Джо.

— В профессиональных союзах… Белые рабочие и кое-кто из лучшей прогрессивной белой интеллигенции.

На лицах Джо и Лори Ричард Майлз прочел недоверие.

— Я бы от души желала, чтоб это было так, как вы говорите, — горько усмехнулась Лори. — Только, право, не знаю, куда все наши добрые белые друзья попрятались, прости меня господи!

А муж ее добавил:

— Уж кто-кто, а я бы рад был посмотреть на этих белых друзей! Должно быть, им стыдно, оттого и не кажутся мне на глаза! Я лежал как пласт целых три месяца, и за все время только один из них приходил меня проведать — это был богатый белый, мистер Кросс сын. Он единственный протянул мне руку, когда я больше всего нуждался в друзьях. Может, у вас там в Нью-Йорке по-другому, но здесь в Джорджии белая беднота — это самый заклятый враг негров. Профессиональные союзы! Да здешние белые не пустят меня и на порог своего профсоюза! Белые рабочие, хм! Да любой человек вам скажет, что негра линчуют не богачи, а самая голытьба! Если это мои друзья, так у них довольно странная манера выказывать свою дружбу! Нет уж, пусть мои друзья перестанут прятаться по кустам, я хочу увидеть их лицо. Ей-богу, я готов ждать этого великого события сколько придется!

В топке давно все прогорело. На каминной доске громко тикали большие некрасивые часы. Ричард Майлз встал. В голове у него уже роились планы насчет отделения ассоциации в Кроссроудзе. Найдутся ли здесь среди белых друзья? Он слышал, как за дверью беспокойно вертелся на кровати мальчик. Хотелось еще поговорить, но было уже поздно. Ричард подумал, что Янгбладу нужно рано на работу и что вряд ли он и его жена спали прошлой ночью, а теперь, наверно, хотят остаться вдвоем и потолковать между собой. Он попрощался с ними, и они благодарили его и приглашали приходить, и он знал, что они приглашают его затем, чтобы продолжить беседу о неграх и белых и еще многое обсудить вместе. И Ричард пообещал им, что придет. Очень скоро.

После ухода учителя Джо и Лори сидели еще некоторое время, глядя на холодный камин и на остывшую золу. Пора было спать, но не хотелось ложиться. Джо все попыхивал своей старой пахучей трубкой. Наконец он заговорил:

— Да, у этого северянина-учителя умная голова, ничего не скажешь! Толковый человек! В самом деле, наш народ должен сплотиться. Это истинная правда! — Джо встал. Ему отчаянно хотелось подойти к Лори, хотелось, чтобы она тоже встала и подошла к нему. А она все сидела в качалке и смотрела на мужа. Он шагнул к ней.

— Прежде всего, Джо, — сказала Лори, — ты и я должны сплотиться, а не жить, как до сих пор!

— Я знаю, Лори… Я понял, что не выполнял своего…

Резкий крик Робби прервал его:

— Мама, не бей! Мама, прошу тебя! Господи, мама!

Лори бросилась в кухню, Джо — за ней. Робби лежал на спине, широко раскрыв глаза, лицо его было искажено страхом и болью. Он перекатился на живот, продолжая кричать:

— Мама, прошу тебя, не убивай меня! Лори легонько погладила его по голове.

— Все хорошо, Робби. Все хорошо. Ты теперь Дома! Теперь все у нас будет хорошо.

Нежная ласка матери успокоила мальчика. Лори накрыла его до подбородка, подоткнула одеяло со всех сторон и поцеловала в лоб. Джо стоял, понурившись, растерянно наблюдая за ней, бессильно опустив большие руки.

Лори перевела взгляд на мужа. В его добрых, спокойных глазах сквозило глубокое страдание. Но злоба на него и гнев переполняли Лори — она-то хотела, чтобы на всем трудном жизненном пути он был с ней рядом, по-настоящему рядом! И не в силах больше таить обиду, она с горечью прошептала:

— А ты мне советуешь спасать его душу от преисподней! — но не нашла в себе смелости сказать это вслух и решила уйти в комнату. Проходя мимо Джо, она слышала, как он шепчет: «Лори Ли! Лори Ли!» И это все, что он может ей сказать? И ему не стыдно? Не стыдно? Она ждала от него куда более значительных слов, чем «Лори Ли!» Она принесла из комнаты ночную сорочку и, переодеваясь в кухне, вспомнила слова учителя. С кем она борется? Со своим мужем, вместо того чтобы бороться с белыми… На муже срывает злобу… «Все это так, но сегодня я не могу иначе! Господи, не могу! Не могу забыть это «…спасешь душу его от преисподней!» И это бормотание: «Лори Ли! Лори Ли!»