— А можно мамку за сиськи подергать?!

— Блин, Копыто! Ну, ты дятел! Не перестаю удивляться! Не за сиськи, а за вымя. Нет, нельзя! Наша корова, в отличие от твоих неразборчивых подружек, очень порядочная и высоконравственная девушка. За свои сиськи, как ты выражаешься, она разрешает дергать только бабе Гале и никому более. Понял, зоофил-извращенец?! Сисек захотел?! Слышь Сань, этот сексуально озабоченный маньяк всегда любую светскую и высокоинтеллектуальную беседу сведет к банальным сиськам. Вымя! Зарубку на стене сделай! Вы-Мя! Иди дальше Копыто — бык-производитель, пилопедрищенский осеменитель парноКопытный, вон там еще поросята есть, и лошадь имеется в наличии. Одна штука, масть белая, подкованная на четыре ноги — полный привод значит.

На любопытных и жизнерадостных поросят смотреть было неинтересно, так как точно такие же веселые розовые пятачки проходили вместе с нами военную службу в авиационном училище на свинарнике и мы, периодически заступали в наряд на хозяйственные работы по уходу за этой шебутной и вечно чавкающей братией.

А вот лошадь?! Лошадь — это интересно. В нашем училище была одна лошадка, но достаточно старая с провисшей спиной и уже подслеповатая. Она много лет медленно и размеренно ходила по одному и тому же маршруту — курсантская столовая и свинарник, неспешно волоча за собой бочку с объедками. Причем эта лошадь уже много лет ходила совершенно одна без кучера притаскивая, пустую бочку к запасному входу в столовую строго в одно и тоже время. Она подчинялась неслышному зову каких-то своих внутренних часов, которые каким-то немыслимым образом самостоятельно переводила на «зимнее» или «летнее» время, внося два раза в год коррекцию на час вперед или назад в строгом соответствии с общегосударственным переходом на соответствующий период времени.

Но, в хлеву у семейства Пономаревых стояла молодая, полная сил белоснежная красавица, с густой гривой и модно-игривой челкой, которая придавала лошадке кокетливо-задорный вид. Витя, ласково похлопал лошадку по стройной шее и мечтательно закатил свои глазки. Наверное, в этот момент он представлял, как ловко гарцует верхом на этой белоснежной красавице перед многочисленными и визжащими от восторга сельскими девчонками. Его далекоидущие планы, несбыточные мечты и многообещающие сладостные грезы прервал скрипучий старческий голос.

— Внучатки, дорогие, вот вы где?! Кушать давно подано, давайте руки мыть, пожалуйста. Кстати деточки, а вы бабке старой не поможете?

В хлев, опираясь на клюку, вошла баба Галя. Лелик, предчувствуя какой-то подвох и неладное в ее ласково подкупающем голосе, не успел ничего ответить, как тут уже влез инициативный и вездесущий Витя Копыто.

— Не вопрос, бабуля! В чем проблема? Все сделаем как надо — качественно и в срок!

— Навоз в поле вывезете?!

— На лошади?!

— На ней, родимой.

— Запрягать надо?!

— А то как же?! Надо, надо.

— На возике?!

— На возике, на возике.

— Через все село?

— Да, через все село, за околицу.

— Легко!

— Вот и ладненько, спасибо вам родненькие. Дай бог, вам крепкого здоровьица. Давайте кушать и с божьим благословлением, за дело.

Лелик многозначительно промолчал и только многообещающе чмыхнул, кинув украдкой умилительный взгляд на довольного и улыбающегося Копыто. Мне было все едино, а Витя буквально светился от восторга предвкушая, как он будет эффектно выглядеть на возу, запряженном белой лошадью, звонко похлестывая кнутом. Все сельские девчонки просто удавятся от вожделения глядя, как он — Витя будет давить фасон, виртуозно управляясь с грациозной лошадью. Но это пока были только его мечты, а впереди нас ждал скромный украинский обед из не менее 20-ти блюд, тоесть — уже привычная для нас стандартная обжираловка.

Обед бы не просто вкусным и обильным, он был фантастическим. Добротный стол в саду под яблоней буквально прогнулся и жалобно трещал под тяжестью многочисленных блюд и всевозможных разносолов, плотно и убористо размещенных на его огромной поверхности.

Баба Галя явно переоценила наши скромные силы и недостаточную вместительность курсантских желудков. Чтобы все это изобилие хоть как-то проваливалось в недра наших пищеводов и там более-менее улеглось, а также начало перевариваться, на стол была выставлена 3-х литровая банка «фирменной» горилки. Не какой-то там «казенки», как презрительно называют водку на Украине, а чистейшего и крепчайшего самогона, который разливался не в субтильные рюмашки, а в кондовые граненые стаканы. Обалдеть!!!

Наверное, именно вот так и должны питаться настоящие мужчины. Много пищи, много горючего и все это на свежем воздухе под кроной шикарной яблони, да под неспешную задушевную беседу, под различную мясную закуску, которая еще недавно бегала по двору и свежайшие блюда с овощами, которые только-только покинули свои грядки. Все было очень вкусно, обильно и неимоверно сытно.

С большим трудом и далеко не с первой попытки еле оторвав свои изрядно потяжелевшие тушки, которые напоминали изящные фигуры рожениц, ожидающих двойню, а то и тройню на самых сносях, мы медленно двинулись запрягать лошадь, чтобы выполнить просьбу баба Гали.

Так как мы с Витькой были достаточно далеки от познаний в конской сбруе, то Лелик самостоятельно, очень ловко и быстро запряг лошадку и, заставляя ее, пятится задом, виртуозно ровно загнал возок в хлев. Потом он вручил Вите большую лопату и, указав на внушительную кучу навоза, особо не скрывая гаденько-саркастическую улыбку, ласково промолвил.

— Ну, давай, сам вызвался?! Грузи.

Витя, с недоумением глядя себе под ноги на впечатляющую кучу дерьма, искренне возмутился.

— Это же говно!

— А ты что думал?! Лошадка и коровка тоже какать хотят, однако. И поверь уж мне на слово, гадят две эти скотины, будь здоров, с поразительной работоспособностью и производительностью. Без выходных и праздников. Тебе за ними сложно будет угнаться. Тренироваться надо! Бычок еще маленький, но серит тоже, будь здоров. Свинюшки тоже им не слабо помогают, не отстают, на пару трудятся. Чего замер, как неродной?! Бери лопату и давай — наваливай. Только осторожно, седушку на возке не испачкай, а то жопой на дерьмо садиться все же не приятно, но придется. Потом джинсы всю дорогу вонять будут. Замучаемся отстирывать.

Витя попытался слабо возмутиться и поспорить о смысле жизни.

— Не, я не понял! Я на говно не договаривался. Я подписывался только на навоз. Говно уж давайте сами, а я буду навоз возить.

— Витя, ты что, бурундук что ли?! А что такое «навоз» по-твоему?!

— Ну, не знаю. Типа — трава там какая-нибудь — сено, солома, силос…

— Так, понятно, знаток флоры и фауны. Короче, открываю тебе страшную военную тайну. Навоз — это обычное говно. Говно! Говнище! Дерьмо! Фекалии! Какашки! Кому как нравится! Понял?! А навозом его называют, чтобы слух особо не резало. На психику интеллигентскую не особо давило, вот так вот Витенька. Так что давай доброволец, флаг тебе в руки и ветер в спину, махай лопатой чаще. Бери больше, кидай дальше, пока летит — отдыхай. Ну, ты — дундук! Навоз — цветочки, травка полевая, ха-ха! Не говори никому, засмеют! Ну, ты, блин тундра! Что такое навоз, каждый дурак знает. А, ну да, извини! Ты, конечно дурак, но далеко не каждый! Ты у нас — яркая индивидуальность, единственная в своем роде тупость и убогость. Типа — Эразм Роттердамский! Копыто Пилопедрищенский! Нет, лучше — Копыто В-ротен-дамский, звучит?!

Делать нечего и обиженный Копыто, уличенный в вопиющем невежестве и необразованности, который жестоко обманулся в своих ожиданиях нехотя взялся за работу.

Витя брезгливо морщил нос и аккуратно цеплял с краешка огромную кучу дерьма самым кончиком лопаты. Мы с Леликом от души подтрунивали над гламурным эстетом — Копыто, попутно упражняясь в остроумии.

— Чего манерничаешь, Вить?! Тут просто парфюмерный рай по сравнению с той душегубкой, что ты в киевской квартире оставил. Дыши полной грудью, наслаждайся.