По мере продвижения необоснованно беснующегося командира роты вдоль строя, тут и там, ребята стали шепотом ставить свои предварительные диагнозы нашему «ротному папе» и высказывать предположения возможных обстоятельств, приведших к нервному срыву нашего офицера. Версии, высказанные курсантами шепотом, были приблизительно следующие.

— Наверное, его Пиночет изнасиловал за что-нибудь.

— За что? Мы вроде ничего такого не натворили?!

— А просто так — для профилактики. Для поддержания своей потенции в надлежащем тонусе и постоянной готовности. Да и Володеньке полезно быть в безотказной форме, чтобы не расслаблялся.

— Скорее всего, Нахрен этой ночью просто облажался — не смог проявить себя как мужчина, был заслуженно осмеян и отлучен от женского тела, вот поэтому на фоне половой несостоятельности и решил нас образцово затрахать. Для восстановления уверенности в себе как в мужчине, ну вы понимаете, коллеги.

— А может, он у себя под кроватью нашел …

Нахрен резко развернулся и глаза его извергнули мощный электрический разряд. Молния грозно просвистела у нас над головами. Вместо раската грома, прозвучала раскатистая команда.

— Рота! Строиться на улице с противогазами! 5-ть минут, время пошло!

Ага, понятно, давно в «слоников» не играли. Эх, Володя, Володя, как же ты банально предсказуем. Значит опять на посмешище всего батальона будем вокруг сквера с памятником В.И.Ленина бессчетное количество кругов нарезать, пока половина роты не начнет желчью блевать. Старо, старо, мог бы чего-нибудь оригинальнее придумать.

Выбежали из казармы, построились на улице. У каждого на боку висит свой личный противогаз с деревянной бирочкой, пришитой к сумке, на которой записаны ФИО хозяина, размер маски противогаза и номер фильтрующей коробки. Руки многих курсантов инстинктивно и самопроизвольно нырнули в сумки, откручивать гофрированный шланг от фильтрующей коробки. Похоже, бегать сегодня придется долго, очень долго. Надо бы о своих легких позаботиться. Попотеть придется изрядно. В принципе — не совсем смертельно, не в первый раз бегаем и, похоже, что далеко не в последний.

Нахрен вышел перед строем замершей в нехорошем предчувствии роты, упер «руки в боки» и зычно скомандовал.

— Газы!

Убедившись, что по истечении 4-х секунд времени, все 144 курсанта были облачены в резиновые гандоны, типа — стандартный противогаз, ротный впервые улыбнулся. Но улыбка эта была злорадно-гаденькая и не обещала нам ничего хорошего.

В это время, сквозь начинавшие неумолимо запотевать очки маски противогазов, мы увидели, как остальные роты нашего батальона выходят из своих казарм, неспеша строятся и спокойно расходятся на самоподготовку. В глазах этих ребят читалась откровенная жалость в наш адрес и пожелание «держаться». Тем временем прозвучала следующая команда неугомонного командира.

— Рота напрА-ВО! Вокруг сквера, бе-гооОМ МАРШ!

Понеслось. То, что сразу количество кругов для беготни вокруг скверика не было определено — плохой знак! Значит, точно будет носиться галопом, как кони Буденного пока все не передохнем! Мамочка и зачем я только подался в Люфтваффе, сидел бы себе сейчас в каком-нибудь институте, модные джинсы протирал бы старательно, в преферанс играл бы на лекциях, а по вечерам с девчонками тискался. Красота! Нет же, в угоду истеричному командиру буду сейчас в резиновом презервативе круги наматывать вокруг статуи В.И.Ленина, пока у Володи Нахрена голова не закружиться от нашей беготни и бесконечного мельтешения. Мля, вот стану генералом, сгною суку ротную! Жизнь и карьеру положу, а этому пиНТарасу все припомню. Импотент хренов, жену бы лучше ублажал, чем на нас свои нервные клетки тратить. Ведь потенция, первая от злобы и гнева страдает! Когда же ты это усвоишь, козлина редкостная?! Оп-па, неувязочка получается — пока я до генерала доползу, Нахрена уже на пенсион вышибут. Жаль, жаль, а кому же я должок тогда возвращать стану?! Блин, хоть бы у него сын родился что ли и его в армию отдали… Ё-маё, не о том думаешь Сашка, совсем не о том! Дыши, дыши ровнее, а вон как сердце в груди прыгает, аж до гландов в горло долетает. Очки запотели, совсем ни хрена не видно. Ладно, не в первый раз бежим, маршрут уже наизусть знаем, на автопилоте пробежать можно, только шаги считать надо. 122 больших беговых шага — поворот налево, еще 98 шагов — поворот налево, снова 122… Дышать, считать, дышать, считать, налево… Эх, скорее бы в генералы пробиться, хрен тогда противогаз надену и бегать меня точно уже никакая скотина не заставит. Дышать, считать, дышать, считать, налево…дышать…налево…

Вот такие неказистые и сумбурные мысли посещали если не каждого из 144 курсантов нашей роты в момент бесконечного бега по замкнутому кругу, то через одного, это точно. Сколько кругов мы намотали, одному Нахрену известно, из нас точным подсчетом никто не занимался, так как можно с разума от безысходности и от жалости к себе съехать. По возможности надо постараться вообще абстрагироваться от происходящего, переключить мозг в режим «отсечки» и выполнять все движения и команды только на автоматизме. По себе знаю, так гораздо проще переносить все «тяготы и лишения воинской службы». А самое идеальное — это вообще свой мозг сдать на длительное хранение, отслужить чисто на одних инстинктах и забрать его уже по факту выхода на пенсию, после 25-ти безупречных…

— Рота, стой! Отбой «Газы»!

Долгожданная команда прозвучала совершенно неожиданно, когда ее уже совсем перестали ждать. Рота вяло собралась в бесформенную кучу, ребята поснимали противогазы и начали выливать из подбородочной части масок солидные порции пота. Лица у всех были багровые, разопревшие, глаза выпученные и воспаленные. Дыхание было прерывистым, курсанты жадно хватали воздух широко раскрытыми ртами и не могли надышаться. У многих парней, липкая слюна вперемешку с соплями висела почти до самой земли, во рту стоял горький привкус желчи. Гимнастерки на спинах были абсолютно мокрые, кожа в паху и под мышками натерлась, воспалилась и противно зудела. Картина замученных бойцов была жалкой и неприглядной. К тому же, все ребята источали сногсшибательный аромат. Удовлетворенный и заметно успокоившийся Нахрен посмотрел на часы и выдал следующее.

— Время самоподготовки давно началось, так что не хрен тут нежиться и раскачиваться. Быстро построились по классным отделениям и на самоподготовку, бегом марш! Застегнуть крючки на гимнастерках, ишь, распустились!

— Товарищ командир, умыться бы?!

— Кто там вякнул про умыться?! Курсант Рудась?! Сегодня заступаешь дневальным в суточный наряд! Ночью можешь умываться, сколько тебе будет угодно. Все понятно?! Тяготы и лишения воинской службы никто не отменял! Это в воинской присяге прописано! Все! На самоподготовку бегом марш! Кто желает умыться, могут остаться, сейчас еще вокруг сквера побегаете, своим же потом умоетесь!

Желающих остаться с ротным и еще немного побегать под его чутким руководством, почему-то не нашлось и мы, едва передвигая уставшие ноги, потные и вонючие, побежали в главный учебный корпус на самоподготовку.

Скрывшись от глаз Володи Нахрена за углом роскошного сквера, мы сразу же перешли на шаг и тяжело дыша, неторопливо двинули в сторону учебного корпуса, по пути восстанавливая сбившееся дыхание.

Добравшись до учебной аудитории все рухнули на стулья. Расстегнув влажную форму практически до пупков, ребята устало стали перебрасываться, нелестными для нашего ротного, фразами.

— Удот законченный, совсем затрахал, мудила бесноватый. Я думал сейчас печень свою выплюну!

— Не говори, повезло нам с ублюдком, слов нет. Ладно бы за дело гонял?! А то фиг его знает, чего мы сегодня летали как сраные веники. Вот что случилось?! Кто-нибудь что-нибудь понял?!

— Да какая на хрен разница?! Что?! За что?! Зачем?! Почему?! Да просто так! Ротный у нас — законченный мудак и этим все сказано.

— Мля, скорей бы выпуск, чтоб это чудо не видеть больше никогда.

— Вот уж хренушки! Наоборот! Стану генералом, разыщу его и задрочу до смерти. С живого не слезу! Затрахаю не вынимая! Пока его бездыханное тельце на моем члене признаков жизни подавать не перестанет.