Поэтому, как ни крути, а гораздо предпочтительней пахать день и ночь, стоя по колено в воде, разлитой на скольком полу …и погрузившись почти по пояс в ванну с раствором «посудомоя» и лизола. Нежели бегать от провонявшей койки до обгаженного чуть ли не до самого потолка туалета в обсервации-резервации и серить дальше, чем предельная дистанция полета тактической ракеты с химической боеголовкой. А потом еще стоять в позе «бегущего египтянина» — с задранной гимнастеркой и спущенными штанами, покуда очередной эскулап-докторишка из училищной медсанчасти будет скрупулезно копошиться длинной палкой с куском ваты на конце в твоей персональной заднице в поисках коварного возбудителя проклятой дизентерии. Короче, полный 3,14здец, а не перспектива! Из двух зол всегда выбирают меньшее, не так ли?! Поэтому, посудомойка forever!

Как-то возвращаясь в казарму родной 4-й роты глубоко за полночь и еле передвигая опухшие ноги в мокрых и оттого неподъемных сапогах, мы застали дневального на тумбочке — парнишку из 41 к/о Игореху Трофимова за несколько необычным занятием. От беспросветной тоски, не иначе и чтобы окончательно не сойти с ума от обрыдло-бесконечного наряда по роте, курсант Трофимов повесил себе на шею гитару с оставшимися тремя струнами и, закатив глаза «под образа», самозабвенно наигрывал нетленную композицию «Игги Поп», смысла которой никто из нас не понимал. Но там были до боли знакомые слова, типа: «Эй, деффка!». Такие приятные для ушей любого курсанта.

Честно говоря, у него получалось весьма недурственно. Что ни говори, а в армейке в избытке по-настоящему талантливых ребят, которые могли бы заслуженно блистать на эстрадных подмостках, но почему-то выбрали для себя далеко не самую денежную, а в последнее время не очень уважаемую в обществе профессию?! А всё любовь к Родине, не иначе?! Причем, безответная и зачастую несчастная…

Дневальный по роте сидел на тумбочке, покачиваясь всем телом в такт замысловатой мелодии. При этом, еще периодически отстукивая пальцами на треснувшей деке гитары соло ударника, одновременно не переставая виртуозно бренчать по откровенно дребезжащим струнам в количестве аж, трех штук. Обалдеть?!

Оригинальный состав «Игги Поп» удавился бы от приступа острой зависти, если бы услышал данную интерпретацию своего всемирного хита с ключевой фразой «Эй, деффка» в исполнении курсанта 4-й роты Игорехи Трофимова.

Вяло среагировав на хлопок входной двери и наши по-стариковски шаркающие шаги, дневальный лениво открыл один глаз и, увидев Витю Копыто, не прекращая терзать разбитую гитару, монотонно пробубнил, причем исключительно в такт музыке.

— Копыто, танцуй! Тебе посылка! Если будет домашний харч или любая спиртосодержащая жидкость хотя бы на пару градусов выше водопроводной воды, я завсегда помогу употребить и то и это… Эй, деффка, ааааааАААааааа…

Витя Копыто равнодушно послал дневального по роте по общеизвестному адресу и вытянул из под его задницы серую почтовую квитанцию. Жадно пробежав глазами по адресу отправителя, откровенно уставший Витя, заметно помрачнел еще больше. Получив квиток на посылку из дома, курсант Копыто не выказал даже намека на какую-либо радость. Зато наша бригада, откровенно задрюканная монотонной работой за текущий день и весь предыдущий месяц, заметно оживилась в предчувствии скорой перспективы полакомиться какими-нибудь домашними вкусностями.

Киевлянин Лелик Пономарев, зацепив указательным пальцем тщедушную тушку Копыто за поясной ремень и ласково заглядывая в его глазенки сверху вниз, с нескрываемой нежностью в голосе, мягко буркнул.

— Хоть пожуем чего домашнего… А, Витек?! Пожуем ведь?! А то столовская дрянь уже никуда не лезет… ни в горло, ни в задницу. Одни лимоны чего стоят?! Брррррр! Хочешь, завтра я свой лимон тебе подарю? К чаю…

— Пожуем, пожуем… без вопросов. Эх…

Лелик недоуменно глядя на откровенно потухшего Витю и не понимая его красноречивого образцово-удрученного состояния, меняя тембр голоса еще на более максимально-душевный, мурлыкающе-вежливо поинтересовался.

— Из дома посылочка, Витенька?! Вес какой?

— Угу, из дома… от жены. Вес?! Вес 20 кг.

Оп-паньки! Услышав неожиданный ответ с ключевым словом «жена», засыпающая на ходу курсантская братия заметно оживилась.

— От жены?! Слышали парни?! От жены?! Жена — это… ЖЕНА! Понимать надо! Витя, завтра рэксом гони на почту и тащи посылку прямо в столовую. Посмотрим, что тебе молодая ЖЕНА прислала. Проинспектируем так сказать, степень и уровень ее заботы о молодом и горячо любимом супруге, хе-хе…

Дневальный по роте, продолжая монотонно бренчать на трех уцелевших струнах раздолбанной гитары, уже как на арфе, не переставая тупо бубнить «эй, деффка», вставил свою весомую реплику.

— Карантин, парни! Забыли, что ли? Все посылки надлежит вскрывать только пред строгими очами старшины роты или в присутствии дежурного офицера! Продукты и все отдаленно похожее на съестное, включая консервы и прочую консервацию, изымаются под чистую в фонд ближайшей мусорки и безжалостно уничтожается в канцелярии роты в присутствии хозяина продуктов, дабы треклятый дизель не плодился и не множился… во как! Эй, деффка… ааааааАААааааа…

Тут уж на правах старшего в команде курсантов-посудомоек, пришла моя очередь выказывать свое пролетарское возмущение.

— Вот, ёпт! У себя дома, что-то мы этим сраным дизелем никогда не болели, а если и обсерались, то явно с пережору незрелыми фруктами и никак иначе. И даже не слышали про подобную дрянь… а тут идеально стерильные и категорично пользительные для здоровья наших организмов домашние продукты, присланные из дома заботливой мамой… пардон, МОЛОДОЙ ЖЕНОЙ и в мусорку?! Вот уж хрен! Завтра тайно вскроем посылку в ближайших от почты кустах, что надо изымем и заберем с собой, а ящик заколотим взад. Лелик все притащит в столовку, скрытно естесссссссно. А Витек демонстративно прогуляется в казарму и повторно вскроет ящик в каптерке у старшины. Остальные же прям с утреца запряжемся таскать горячую воду, чтобы после всеобщего завтрака каши из хлорки, сваренной на лизоле, опять долбанные диски елозить. Дискотека, твою мать, вот романтика…?! И когда ж она только закончится?! И ради этого беспросветного дерьма надо было ехать за тридевять земель и поступать в военное училище?! Ухулеть какое счастье?! Сказал бы кто раньше?! Эх, мамочка… То дизель, то желтуха, то вши, то туберкулез… Просто йопнуться от вселенского восторга! You are in army now, парни!

С огромным трудом разувших и частично раздевшись, в полуобморочном состоянии мы попадали в койки с давно провисшими пружинами даже не умывшись на ночь. А какой смысл?! И так целый день копошимся в воде насквозь промокшие, высыхать не успеваем! Будем считать, что априори чистые… Мокрые — значит чистые! Такая вот бронебойная логика.

Проспав до команды «Подъем», с утра пораньше, в соответствии с ранее утвержденным незамысловатым планом мы разделились на две группы.

Пока разводили «посудомой» в древних эмалированных ваннах, приспособленных для ручной мойки больших объемов посуды, и таскали из варочного цеха горячую воду, с училищной почты притопал Лелик Пономарев с вещмешком на плече. Его смуглая физиономия светилась от счастья как «Прожектор перестройки».

— Пацаны, живем! Витькина жена… не знаю как там… в профиль, в анфас… и как у нее обстоят дела с прочими тактико-техническими характеристиками, типа рост, вес, размер бюста и все такое, но хозяйственная, заботливая и по-бабски мудрая, бля буду… Просто сокровище и ангел воплоти!

— Чего это ты разошелся на неслыханные комплименты и дифирамбы в адрес чужой жены к тому же, Леля?! С какого полового члена?!

Киевлянин, улыбаясь образцовым голливудским смайлом от уха до уха, театральным движением расстегнул гимнастерку и вытянул из-за ремня толстенькую резиновую грелку. Самую обычную медицинскую грелку грязно бордового цвета… но раздутую до неприличия.

— Ву-а-ля! Коньяк!

Мы дружно взвыли от поросячьего восторга, не в силах сдержать свои бурные эмоции. Ай, какая умница, женушка Витьки Копыто! Вот удружила! Вот услужила! Многократно расцеловали бы руки и все остальное, несмотря, что чужая жена… и задушили бы в объятиях… искренней благодарности, естественно и никак иначе.