Неказистый плот постепенно набирает скорость, исключительно из-за мастерства и стараний Лелика который, мощно загребая большой совковой лопатой с неестественно длинным черенком, умудрялся еще удерживать это плавающее недоразумение на относительно ровном курсе. Плот, поднимая приличную волну с гребешками пены, красиво и неудержимо стремился к берегу, до которого оставалось уже совсем немного. Девчонки с любопытством и нескрываемым интересом посматривали на неумолимо приближающуюся водоплавающую лоханку с живописным экипажем на борту.

И тут случилось неожиданное — Лелик как будто прочитал мои мысли про мачту и парус, решил немного покуражиться. Ловким и почти неуловимым движением лопаты, киевлянин Лелик эффектно поворачивает плот на 90 градусов и ведет его вдоль берега, мимо нас и девчонок, стоящих на дороге. Поравнявшись с нами, Лелик дает команду: «Копыто, поднять паруса!» Витя Копыто, приученный за время учебы в военном училище к беспрекословному выполнению полученных указаний и распоряжений инстинктивно схватил себя за трусы и максимально растянул их в разные стороны.

Картина маслом — по заросшей ряской водной глади пруда двигается шикарная яхта под синими парусами. Девчонки в нескрываемом восторге. Они задорно визжат и хлопают в ладоши. Зрелище стоит того. Не «алые паруса» конечно, скажем прямо, но тоже очень живописно и романтично.

Солидно продефилировав вдоль берега, Лелик как искусный лоцман, опять эффектным маневром развернул плот и красиво пришвартовал его к берегу в промежутке между плакучих ив. Девчонки с нескрываемым интересом во все глаза смотрели на загорелых и улыбающихся ребят с хорошо развитой мускулатурой и загорелой кожей. Лелик вообще был бесподобен. Гигант киевлянин отличался мощной спиной, иссиня черными волосами, красивым и мужественным лицом.

Витя Копыто, желая переключить внимание юных красавиц на себя, комично шлепая босыми ластами по асфальту, вышел на передний план.

— Уважаемые дамы и господа, леди и джельтмены, медам и месью, мистеры и миски, сэры и сэруньи, я имею честь пригласить вас совершить незабываемую «морскую прогулку» на борту комфортабельной яхты. Капитан корабля Виктор Копыто и экипаж приветствует вас…

Витя не успел закончить свою зажигательно соблазнительную речь, а жаль. Тем более, честно говоря, совсем неизвестно чем бы все это закончилось, потому что Витя был красноречив и убедителен, а девушки благосклонно и с юмором воспринимали данную ситуацию. И вполне возможно, что неравная борьба с распоясавшейся ряской, незаметно превратилась бы в веселые покатушки, в компании приятных девчонок на гнилом плоту по училищному пруду. Кто знает?! Все может быть.

Но, за увлекательным процессом охмурения девчонок, мы совсем потеряли осторожность и военную бдительность и поэтому не заметили приближение главного «врага» всех без исключения курсантов — коменданта училища подполковника Голдурова.

Описывать этого человека действительно нет никакого смысла, ибо все коменданты абсолютно одинаковы, будто бы у них были одни родители на всех или их всех — комендантов тоесть, поголовно копировали на одном сломанном ксероксе. А возможно даже, что все коменданты — это ничто иное, как результат «суперсекретных» опытов армейских медиков по клонированию особей мужского пола военного образца с одним неизбежным побочным эффектом — частичное уничтожение интеллекта и полная деградация личности, с колоссальным обеднением словарного запаса.

Итак. Появившийся буквально из «ниоткуда» — как черт из коробочки, вечно разраженный и недовольный жизнью красномордый комендант визгливо разорался как абсолютно законченный долбо*б. Девчонки изумленно округлили глаза, улыбки моментально слетели с их очаровательных лиц. Такого объемного потока отборных ругательств во всем великолепии убогого разнообразия нецензурных выражений на них еще никогда не выливали.

Покрасневшие и смущенные дамы, обиженно цокая каблучками, поспешили скоропостижно покинуть негостеприимную территорию. А им в след еще долго летели мерзкие и похотливые высказывания ублюдочного коменданта.

Когда пунцовые от стыда и праведного возмущения девушки скрылись за пределами границ досягаемости грязных ругательств убогого подполковника, его внимание переключилось на курсантов. Ребята скованные воинской дисциплиной, были вынуждены стоять вытянувшись в струнку и, скрипя зубами, сдерживать себя из последних сил, чтобы не поддаться справедливому искушению и не врубить хороший удар справа, желательно с ноги, по обрюзгшей противной харе пропитого армейского хама с погонами подполковника на плечах. А руки чесались, мама не горюй, аж суставы на пальцах захрустели, и сухожилия сладко заныли от напряжения в крепкосжатых кулаках.

Заступиться за честь дамы — благородно, слов нет, но в нашем случае — это прямой путь на гауптвахту, педсовет, отчисление из училища и возможно — срок заключения в дисциплинарном батальоне. Парадокс, но подобные моральные уроды, как Голдуров, в армии защищены гораздо лучше, чем вежливые и воспитанные военнослужащие но, к сожалению не наделенные властью, высокими должностями и званиями. Справедливость в данном случае даже не числится и в проекте. Маразм.

Тем временем, комендант Голдуров набросился с упреками и нападками на экипаж плота, покрыв всех и каждого толстым слоем отборного площадного мата. Такое впечатление, что это комендантское ЧМО все свои годы своей безупречной службы провел не иначе, как в тюремной камере в районе параши.

Ребята сразу пожалели, что у них не подводная лодка и нет возможности скрыться на дне пруда от этого бесноватого подполковника. Пока комендант орал на ребят, временами пытаясь дергать их за обвисшие трусы, упрекая в дискредитации внешнего вида военнослужащего, наземная часть команды постепенно и методично испарялась из поля зрения невоспитанного офицера и старалась затеряться в густых зарослях прибрежных растений на другой стороне пруда.

Комендант еще долго компостировал нам мозги, брызгая слюной в разные стороны, как кобель перед случкой, обещая сгноить всех на училищной гауптвахте, но тут мимо нас проезжал начальник училища. Остановив машину, генерал оценил ситуацию, внимательно осмотрел плот, увидел горы ряски, лежащей на берегу. Мудрый старик похвалил нас за усердие и смекалку, а багровому и вспотевшему от усердия Голдурову посоветовал заняться чем-нибудь более полезным, чем групповое порево курсантов с применением матерных выражений.

Короче, все это лирика. Обидно другое, что этот, мягко говоря, некультурный комендант с явными признаками ярковыраженной и прогрессирующей импотенции (здоровый и счастливый в интимной жизни мужчина, не стал бы с такой неприкрытой злобой набрасываться на очаровательных девушек), обломал нам все далекоидущие планы, на перспективное и приятное, во всех отношениях, знакомство.

Вечером, после команды: «Отбой», мы собрались на филиал военного минисовета, на котором единогласно проголосовали заслуженно и справедливо наказать долбонутого коменданта. Мы решили, по факту нашего выпуска из родного училища, отловить подполковника Голдурова с целью — искупать его в училищном пруду, причем прямо в военной форме.

Но, к сожалению, нашим планам не суждено было сбыться. Комендант Голдуров, будучи по своей натуре патологически трусливым человеком и зная истинное к себе отношение всей без исключения курсантской братии, всегда из года в год брал свой плановый отпуск еще до выпуска молодых лейтенантов из нашего училища. Он позорно прятался, скрываясь от заслуженных знаков внимания «благодарных» вчерашних курсантов. Почти все ребята, получив новый статус, страстно желали встретиться с горячо «любимым» и искренне «уважаемым» комендантом.

Но, увы, такой встречи не суждено было состоятся. Справедливо опасаясь за целостность своего организма и остатков чувства собственного достоинства, комендант Голдуров заблаговременно исчезал из города. Пусть это останется на его совести. А в нашей жизни все же были «алые….», прошу прощения — «синие паруса».