Патриарх.
Он рукой-то своей царя,
Рукой правою свет-царя благословляет,
Благословляет.
А еще патриарх царя,
Крепко патриарх царя спрашивает,
Спрашивает.
«Ты наш православный царь, Надежа ли наша ты надёжинька, Ты надёжа!
Ты скажи, царь-батюшка, скажи Всю правдыньку, ничего не утай! Не утай!
Уж на ком-то, на ком-то ты, Надёжинька, думаешь жениться? Жену взять?»
«Уж я взять-то, я взять хочу Нарышкина доченьку Наташеньку, Наташеньку!»
«Ведь граф-то, граф Нарышкин-свет, Незнатно он, небогато живет, Он живет!»
«Мне не надо богатства,
А нужна его доченька Наташенька»
Рождение царевича Петра
Когда светел-радошен
Во Москве благоверной царь,
Алексей царь Михайлович:
Народил Бог ему сына,
Царевича Петра Алексеевича,
Первого императора по земле светорусския.
Как плотники-мастеры
Во всю ноченьку не спали,
Колыбель-люльку делали
Оне младому царевичу.
А и нянюшки-мамушки,
Сенные красные деушки
Во всю ноченьку не спали,
Шинкарочку вышивали
По белому рытому бархату
Они красныем золотом;
Тюрьмы с покаяннами
Оне все распущалися,
А и погребы царские
Оне все растворялися.
У царя благоверного
Еще пир и стол на радосте,
А князи сбиралися,
Бояра съезжалися
И дворяна сходилися,
А все народ Божей
На пиру пьют, едят,
Прохлажаются.
Во веселье, в радосте
Не видали, как дни прошли
Для младого царевича
Петра Алексеевича,
Первого императора.
Смерть царя Алексея Михайловича
Уж ты батюшка светел месяц,
Что ты светишь не по-прежнему
Не по-прежнему, не по-старому,
Все ты прячешься за облака,
Застилаешься тучей грозною!
Как у нас было на святой Руси.
На святой Руси, в каменной Москве.
Во Кремле было в славном городе,
Близ Ивана, близ Великого,
Во соборе было во Архангельском,
Как у правого было клироса:
Молодой стрелец на часах стоит,
На часах стоит, Богу молится,
Он плачет, как река льется,
Возрыдает – слез ручьи текут,
Он и бьет бердыша древком,
Бердыша древком о сыру землю:
«Уж ты гой еси, мать сыра земля,
Ты раздайся во все стороны,
Ты раскройся, гробова доска,
Развернися, золота камка!
Ты восстань, восстань, православный царь,
Православный царь Алексей Михайлович!
Посмотри ты на свою семью,
На святую Русь, на Москву-матушку,
Москву-матушку, сиротинушку!»
Во славной во старой во крепости
Во славной во старой во крепости – каменной Москве
Тут шли-прошли два игумена, два монаха;
Дивовалися они, сумневалися:
Что за чудо в каменной Москве, что за диковина?
Приуныли все в каменной Москве князья и бояре,
Купцы, братцы, богатые, все вельможи.
Знать-то у нас в каменной Москве нездорово,
Точно у нас в каменной Москве неблагополучно.
Знать-то у нас государя-царя вживе нету.
Случилось им идти мимо дворца государева:
Съезжаются к государю-царю князья-бояре,
Купцы, братцы, богатые, все вельможи;
Строют ему гробницу золотую,
Унизанную крышечку жемчужну,
По уголошкам кладут камни драгоценны
В унывный большой колокол зазвонили,
Понесли государя-царя хранити;
Воперед несут гробницу золотую,
За гробницей идут попы-дьяки,
За попами идут архиреи,
За ними ведут милосерду государыню:
Под праву руку ведет большой сын,
А под леву ведет меньшой сын,
Утирает ей горючи слезы мила доченька.
Песни о Разине
Разин и казачий круг
У нас то было, братцы, на тихом Дону,
На тихом Дону, во Черкасском городу,
Породился удалой доброй молодец
По имени Степан Разин Тимофеевич
Во казачий круг Степанушка не хаживал,
Он с нами, казаками, думу не думывал.
Ходил-гулял Степанушка во царев кабак,
Он думал крепкую думушку с голудьбою:
«Судари мои, братцы, голь кабацкая!
Поедем мы, братцы, на сине море гулять,
Разобьемте, братцы басурмански корабли,
Возьмем мы, братцы, казны сколько надобно.
Поедемте, братцы, в каменну Москву,
Покупим мы, братцы, платье цветное,
Покупавши цветно платье, да на низ поплывем».
Поход Разина на Яик
У нас-то было на батюшке на тихим Дону,
Во славном было во городе у нас во Черкасске,
Жила-была у нас тут благочестивая вдова.
Не имела-то она, братцы, бескорыстного греха,
А нынче вдова себе сына родила.
Пошла слава по всему нашему тихому Дону.
Тут съезжались все попы, дьяки, архидьяконы,
Нарекали ему имечко Степанушкою.
Степанушка у нас, братцы, стал на возрасте,
Как млад ясен сокол стал (на) возлете.
Доселева Степанушка в круги к нам не хаживал,
Крепку думушку с казаками не думывал,
А нынече Степанушка в кругу стоит,
С казаками крепку думушку он думает.
Возговорил Степанушка таковы слова:
«Ой вы гой еси, казаки братцы, добры молодцы!
Послушайте вы, казаченьки, своего атаманушки,
Меня, Степанушку сына Тимофеевича, Разина.
Сядемте мы, ребятушки, в свой легкий корабличек,
Побежимте мы, ребятушки, в сине море,
Станемте, ребятушки, разбивать бусы-кораблики,
Татарские, армянские, все басурманские,
Без того только без сиза орла без государева.
Поедемте, ребятушки, к царю с повинною,
Повеземте с собой, братцы, топор-плаху,
Повеземте, братцы, царю дары драгоценные -
Сребро-злато и каменья самоцветные.
Тут нас станет царь благодарить-жаловать
И станет нас царь крепко спрашивать,
Мы скажем царю всю правду-истину».
Тут возговорит православный царь таковы слова:
«Уж вы гой еси, младые корабельщички,
Степана Разина вы согласнички!
Скажите мне всю правду-истину,
Где вы были, где вы ездили?
Тут возговорили младые корабельщички,
Степана Разина все согласнички:
«Уж ты батюшка наш православный царь!
Мы скажем тебе всю правду-истину,
Мы где были, мы где ездили
Уж мы были, уж мы ездили в синем море,
Разбивали мы на синем море бусы-кораблички,
Татарские, армянские, все басурманские,
Без того только без сиза орла без государева.
Ты прости нас, батюшка, во всех винах,
Ты пусти нас, батюшка, на Яик-реку:
Мы заведем на реке Яике славный Яик-город,
Заведем мы его между двух речушек.
При первой речке при Яике быстрыим,
При другой речке при Чагане тихиим».
Потом побывали они во городе Гурьеве,
Из Гурьева пошли они на матушку Волгу-реку,
С Волги-реки пошли они на Узень-реку,
С Узень-реки переправились за Яик-реку,
Прошли-то они, изошли всю орду азиятскую,
Киргизскую, трухменскую, кызылбацкую.
Сынок
Гребитесь, ребятушки, на сторонку на свою.
На своей сторонке жарко и тяпло.
Во городе было в Астрахани
Проявился разудалый молодец,
Шибко, щебетко по городу гулял.
Нараспашечку чернай бархатная кафтан,
Во белых руках злат персидский кушачок.
Астраханскием купцам он не кланяется,
Офицерам господам он чолом-чолом не бьеть,
Астраханскому губернатору он под суд ему нейдеть.
Как увидел губернатор из косящита окна,
Закричал ли губернатор громким голосом своим:
«Да вы слуги мои, слуги, слуги вернаи мои!
Вы подитя, приведитя вы вдалого молодца».
Как и взяли молодца во царевом кабаке,
Приводили ж молодца к губернатору на двор,
