Нам, бравым казачинкам, да казачинкам,
Усы, бороды брить. Да вы не брейте-ка ли вы,
Да вы наши бородушки, да бородушки,
Да бородушки, да вы снесите-ка ли вы,
Да вы наши головушки, да головушки».
Терские казаки и Иван Грозный
Не серые гуси во поле гогочут,
Не серые орлы в поднебесьи клокочут -
То гребенские казаки перед царем гутарят,
Перед Грозным царем Иваном Васильевичем.
Они самому царю-надеже говорят:
«Ой ты, батюшка наш православный царь,
Чем же ты нас подаришь, чем пожалуешь?»
«Подарю я вас, казаченьки, да пожалую
Рекой вольною, Тереком Горыничем,
От самого Гребня до синего моря,
До синего моря до Каспицкого».
Правеж
Что у нас было на святой Руси,
На святой Руси, в каменной Москве,
Середи-то торгу, братцы, среди площади,
Тут бьют доброго молодца на правеже,
Нагого-босого и разутого.
Поставили его на бел горюч камень,
Стоит молодец – сам не трёхнется,
Русы его кудри не ворохнутся,
Лишь из глаз горючи слезы.
Лучилося тут ехати
Самому царю православному,
Грозному царю Ивану Васильевичу.
Как возговорит царь Иван сударь Васильевич:
«Ох вы гой еси, бурмистры-целовальнички!
За что вы пытаете доброго молодца,
Нагого-босого и разутого,
Поставя его на бел горюч камень?
Стоит молодец – сам не тряхнется,
Русы его кудри не ворохнутся,
Только катятся из глаз горючи слезы
По белому лицу по румяному?»
Тут возговорят бурмистры-целовальнички:
«Ох ты гой еси, наш батюшка православный царь,
Грозный царь Иван сударь Васильевич!
Пытаем мы с него золоту казну,
Золоту казну, платье цветное,
Не много, не мало – сорок тысяч».
Возговорит тут православный царь:
«Ох ты гой еси, добрый молодец!
Почему тебе золота казна доставалася,
И как она тебе приходила?»
Возговорит добрый молодец:
«Ох ты гой еси, наш батюшка православный царь,
Грозный царь Иван сударь Васильевич!
Была у меня дубиночка вязовенькая,
И клал я дубиночку на плечико,
Ходил я, добрый молодец, по чисту полю,
По чисту полю, по темну лесу,
Нашел я воров-разбойников.
Тут-то они дуван дуванили,
Золотую казну делили мерою,
А цветное платье делили ношами;
Тут-то я ее отбил у них».
Возговорит православный царь,
Грозный царь Иван сударь Васильевич:
«Куда ты девал эдаку золоту казну?»
Возговорит добрый молодец:
«Точил я ее все по домам по питейным,
А поил я все голь кабацкую,
А цветное платье – одевал все наших босыих».
Возговорит православный царь:
«Ох вы гой еси, бурмистры-целовальнички!
Заплатите ему за каждый удар по пятидесяти
рублей,
А за бесчестие заплатите ему пятьсот рублей».
Иван Грозный встречает в избушке добра молодца
По край моря синего, на усть батюшки Дона тихого,
Да стояла там избушечка малым-мала,
Малым-мала избушечка таволжаная,
Покрыта та избушечка черным бархатом.
Потолочки и полочки чистого серебра,
А весы-провесы мелкого жемчуга.
Никто-то в ту избушечку не захаживал,
Ни пешему, ни конному следа не было;
Как случилось заезжать самому царю,
Самому было царю православному
Сы теми ли казаками сы гвардейцами.
Захватили они в избушечке доброго молодца,
Его босого и всего-то прираздетого,
Стал он доброго молодца расспрашивать:
«Ты скажи, скажи, удалый добрый молодец,
Не ты ль воровал, не ты ль разбойничал?»
Ответ держит молодец самому царю:
«Не я воровал, не я разбой держал,
Разбивали-разоряли донские казаки,
А я, добрый молодец, им товарищ был.
При дуване меня, молодца, задуванили,
Доставалась мне шубеночка худым-худа,
Худым-худа шубеночка, вся излатана;
Левая пола-то у ней в сто рублей,
Правая пола у ней во тысячу,
А стану с рукавами и цены нету».
Поход голытьбы под Казань
Как далеченько-далеченько, во чистом поле,
Да еще того подалей – на синем море,
Как на синем море было на Каспискиим,
Что на славном было острове на Персидскиим,
Собиралися музуры, добры молодцы.
Они думушку гадали все великую,
Думу крепкую гадали заединую:
«Вот кому из нас, ребятушки, атаманом быть,
Да кому из нас, ребятушки, эсаулом слыть?
Атаманом быть Ермилу Тимофеичу,
Эсаулом слыть Никитушке Романычу».
Атаман-то речь возговорит, что в трубу трубит,
Эсаул-то речь возговорит, как в свирель играт:
«Не пора ли нам, ребята, со синя моря
Что на матушку на Волгу, на быстру реку?
Еще как-то нам, ребята, города пройти?
Астраханское славно царство пройдем с вечеру,
А Царицын-городочек во глуху полночь,
А Саратов на белой заре.
Мы Самаре-городочку не поклонимся,
В Жигулевскиих горах мы остановимся.
Вот мы чалочки причалим все шелковые,
Вот мы сходенки положим все кедровые,
Атаманушку сведем двое под руки,
Эсаулушка, ребятушки, он сам сойдет».
Как возговорит наш батюшка атаманушка:
«Еще как-то нам, ребята, Казань-город брать?
Вот под городом Казанью стоит белый царь,
Стоит белый царь Иван сударь Васильевич,
Он не много и не мало стоит – семь годов,
Он подкопушки подкапывал все на семь верст,
Калены стрелы пускал бессчетные.
Мы пойдем-ка же, ребята, на подмогу к ним!»
Разбойный поход за Волгу
Далече-далече, во чистом поле,
А еще того подале – на синем море,
На синем море на Каспийскием,
Не ясные соколы солеталися —
Соходились-собирались добры молодцы,
Заславные музурушки персидские,
Они думали думу крепкую заединую,
Выбирали они атаманушку походного.
Атаман-ат говорит, как в трубу трубит,
А есаул-ат говорит, как во свирель играт:
«Ой вы гой еси, дружья-братья, товарищи!
Надобно нам, братцы, атаманушку,
И надобно дородным есаулушку.
Атаманом быть Никитушке Романычу,
Есаулом слыть Ермиле Тимофеичу».
«Не полно ли нам, братцы, на морях стоять,
Не пора ли нам, дородным, на свежу воду,
На свежую воду – на Волгу, на Волгу-матушку?
И станем разбивать бусы-карабли,
Бусы-карабли и лодки легкие».
Ермак в казачьем кругу
На славной реченьке на Камышинке,
Там стоял славный охотничек
Ермак Тимофеевич со командою.
«Отдумайте и подумайте,
Ну меня, Ермака, вы послухайте!
Вот лето-то проходит теплое,
Ну зима, братцы, настает все холодная,
Ну и где-то мы, братцы, зиму зимовать будем?
На Яик нам идтить – переход велик,
У Казань нам идтить – там сам царь стоит;
А тут нам быть – быть половленным
И по разным тюрьмам порассоженным.
Ну пойдемте, братцы, послужим
Царю белому во Казань-город,
Да возьмем мы, братцы, Казань-город,
Авось нас царь да пожалует:
И будем просить славный тихий Дон
С потоками и белой Манычью».
Казаки убивают царского посла
На славной Волге-реке,
На верхней изголове,
На Бузане-острове,
На крутом красном берегу,
На желтых рассыпных песках
А стояли беседы, что беседы дубовые,
Исподернуты бархатом.
Во беседочках тут сидели атаманы казачие -
Ермак Тимофеевич, Самбур Андреевич,
Анофрей Степанович.
Они думушку думали заединое,
Как про дело ратное,
Про добычу казачию.
Что есаул ходит по кругу,
По донскому, яицкому,
Есаул кричит голосом,
