Александрийская рубашка с телом смешана,

Казимирова сибирочка вся изорвана,

Русые кудеречки прирастрепаны,

Козловы новы сапожки крови полные.

Закричал же наш Ванюша громким голосом:

«Уж ты барин ли наш барин, Ты Волконский-князь!

Поставлено зелено вино – кто не пьет его?

Приготовлены закусочки – кто не кушает?

Как у нас-то со княгиней было попито,

Виноградных вин с княгиней было попито,

Приготовленных закусочек покушано!»

Закричал же князь Волконский громким голосом:

«Уж вы слуги, мои слуги, слуги верные!

Вы копайте-ка две ямы, две глубокие,

Становите-ка вы два столба, два высокие,

Перекладинку кладите вы кленовую,

Привяжите-ка вы петельку шелковую

И повесьте тут Иванушка-изменника,

Молодыя-то княгини полюбовника!»

Что Иванушка во петельке качается,

А княгиня-то во тереме кончается.

Любила княгиня камер-лакея,

Любила ровно четыре года,

Уведал князь про княгиню,

Что любит камер-лакея.

«Есть ли у меня верные слуги,

Верные слуги камер-лакеи?

Берите вы, слуги, тугие луки,

Стреляйте вы в белое тело,

В белое тело в камер-лакея,

Бросайте вы тело в быструю реку».

Уведала княгиня про камер-лакея:

«Есть ли у меня верные слуги,

Верные слуги камер-лакеи?

Вяжните, вяжите шелковы неводы,

Бросайте вы невод в быструю реку,

Ловите, ловите белое тело,

Белое тело камер-лакея,

Кладите вы тело в золоту гробницу,

Несите вы тело в светлу светлицу.

Вздуньте вы, вздуньте, буйные ветры,

Выньте вы, выньте душу из князя,

Душу из князя из моего мужа,

Вложите вы душу в белое тело,

В белое тело в камер-лакея,

Камер-лакея моего милого,

Кого я любила – того б оживила,

Кого не любила – того б погубила».

Как пошла млада панья

По своим по новым сеням,

Как почасту-ту младая панья

За окошечко смотрела.

Уж как из поля, поля,

Из широкого раздолья,

От там едут, да поедут Все князи да бояра,

В тороках везут князя

Всё кроваво цветно платье.

Как пошла-то пошла младая панья

Во свои-то новые сени.

На крылечико, на крылечико выходила

Да понизку челом била.

«Уж вы здравствуйте, князи,

Все князи да бояра.

Не видали, не видали ли вы

Моего жерябша пана,

Моего ли, моего ли

Прежнего мужа?»

Как первой князь слово молвил:

«Мы видом пана не видали».

Как второй князь слово молвил:

«Мы слыхом пана не слыхали».

Как третьёй князь слово молвил:

«Уж мы столько пана видали:

Предалеча да в чистом поли

Его доброй конь рыщет,

Его шелковой повод

Копытом лошадь заступает,

Его черкальское, черкальское ли да седелко

По подчеревью скатилось,

Его шелкова, шелкова плетка

Лютою змеей да извивает,

Его буйная глава

Под ракитовым кусточком,

Его жолтые кудри

Вихорем в поле разносило,

Его черные брови

Черные вороны расклевали,

Его ясные очи

Ясные соколы разносили,

Его белое тело

Серы да волки растерзали,

Его резвые ножки

Во быструю-то ли реку да скатились».

Уж как сшибло у младой паньи

Белые ручки ко ретивому сердечку.

Как пошла, пошла младая панья

Своих деточек будити:

«Уж вы станьте, постаньте,

Малые дети,

Как не стало у вас,

Малые дети,

Батюшка вашего родного,

Моего жерябша пана».

Как пошла панья

По своим новым сеням,

Как почасту, как почасту

Из окошечка смотрела:

Ажно из поля, из поля,

Да из далека чиста поля

Ажно едут-поедут

Да всё князья-бояра,

В тороках везут князя

Да всё кровавое платье.

Выходила млада панья

Да на прекрасное крыльцо,

Не дошедши млада панья

По-низкому челом довела.

«Уж вы здравствуйте, князи-бояра!

Вы видали ли князя

Моего-то бывшего пана?»

Как первой князь слово молвил:

«Мы его видом не видали».

Как второй-от слово молвил:

«Да мы слыхом не слыхали»,

Как третей-то слово молвил:

«Уж мы столько видали:

Его добрый конь рыщет

По далеким чистым нолям,

Его черкасско седелко

По подчереву волочилось,

Его шелковый повод

Копытом лошадь заступает,

Его шелковая плетка

Лютою змеею извивает,

Его буйная глава

Под ракитовым кустышком,

Его русые кудри

Вихорем-ветром разносило,

Его ясные очи

Да ясны соколы разносили,

Его черные брови

Черные вороны расклевали,

Его бело тело

Серы волки растерзали».

Как пошла млада панья

Со своих новых сеней,

Как будила млада панья

Своих маленьких детей:

«Уж вы станьте, пробудитесь,

Мои маленьки детки!

Как у вас-то, малых деток,

Света-батюшка не стало,

А у меня-то, младой паньи,

Бывша пана не стало!»

Как на другой день млада панья

В зеленом лесу гуляла,

Во пригорье рвала

Траву васильевску,

Во прикрутье щипала

Цветы лазоревы

И прикладывала

К своим белым щекам:

«Будьте столько же аленьки,

Мои паньины щечки!»

Как на третий день млада панья

Во замуж выходила:

«Господа ле вы, господа,

Ко мне завтра на свадьбу,

Хлеба-соли кушать,

Вина-пива пити!»

Паньюшка по сеничкам похаживала,

Хлопчика за ручку поваживала:

«Пойдем ты, хлопчик,

На кружельский двор,

Возьмем мы, хлопчик,

Чарочку винца и братыньку пивца,

И выпьем мы, хлопчик,

По чарочки с тобой:

Ты за мое здоровьице,

А я за твое.

Ты-то будешь пьяный,

А я весела.

Ты будешь плясать,

А я буду скакать.

Мой-то пан уехал

Во большо гулять,

Меня пан оставил

Горе горевать,

Тоски тосковать.

Я ведь не умею

Горе горевать,

Тоски тосковать,

Тольки умею

Скакать да плясать!»

Мало-помалу

Сам-от пан на двор.

Выскочил хлопчик

Из полуокна,

Выставил хлопчик

Правую руку, а левую ногу.

Отсек пан у паньюшки

По плеч голову:

«Вот тебе, паньюшка,

Чарочка винца

Да братынька пивца,

Вот тебе, паньюшка,

Скакать да плясать!»

Поехал наш королюшка на гуляньице,

Оставил он Марусеньку на гореваньице.

Пустил, пустил своего коня во зелены луга,

А сам взошел, королюшка, на круту гору.

Раскинул же королюшка бел тонкой шатер,

Взошел наш королюшка во шатрик спать,

Привиделся королюшке пречудный страшный сон:

Из-под правой рученьки вылетал сокол,

Из-под левой рученьки – сера утушка.

Оседлал королюшка ворона коня,

Поехал королюшка к своему дворцу.

Навстречу королюшке стара баушка.

«Старушенька, баушка, отгадай мой сон!»

– «Изволь, изволь, королюшка, изволь сказывать!»

– «Взошел я, королюшка, на круту гору,

Раскинул я, королюшка, бел тонкой шатер,

А сам я взошел, королюшка, в шатрик спать.

Привиделся мне, королюшке, пречудный страшный сон:

Из-под правой рученьки вылетал сокол,

Из-под левой рученьки – сера утушка».

– «Вечор твоя Марусенька сына родила,

Сегодня же Марусенька сама померла!»

Упал, упал королюшка с своего коня.

Оседлал королюшка коня ворона,

Поехал наш королюшка к своему дворцу:

Тесовые воротички растворены стоят.

Пустил, пустил своего коня на широкий двор,

А сам взошел, королюшка, в высок терем: