Идет силушка россейска со четыре страны,

А генерал казачей Платов – со правого фланку.

Во левой он ручке держит шелков поводочек,

А во правой он ручке держит подзорную трубу.

Выглядывал Платов, высматривал французскую силу,

Нашей силушки, братцы, довольно – французской-то больше.

Наказывал Платов, приказывал своим канонирам:

«Канониры и славны бомбардеры, слушайте приказу:

Пушки, ружья заряжайте, а огня не вскрывайте».

Запалил же злой французик из пушек картечью,

А генерал казачей Платов – из казачьих ружьев.

И увидал же злой французик огонек россейский.

Увидавши франец огонечек, начал утекати,

А генерал казачей Платов начал догоняти.

Бежит речушка наша Береза – перевозу нету,

Солдаты бравы молодые на конечке водою.

Мы на конечке прямо переедем, француза догоним.

Мы французика догнали и знамя отобрали.

Русские преследуют французов

Ой как задумал француз, злодей-варвар

Да всю Рассею пройти до конца.

Ох не прошедши он нашу земельку,

Баталию со царем, а он солучил.

Ой солучимши со царем баталию,

Да сам на остров, шельмец, убежал.

Ой казаченьки за ним в погонь гнались,

Да и пехота за ним следом шла.

Ой что не двадцать два денечка

Да по колено белым снежком шли,

Ой где бы достать дров полено,

Да со великих, со больших трудов?

Ой мы раскладали огонечек

Да во чистом поле на белом снежку.

Ой у нас-то вышла новая мода -

Да из соломы строить новый дом.

Ой не от дождичку была б защита,

Да лишь бы белым снежком не мело.

Ой мы попросим царя Константинушку

Да в Париж-город пойти погулять,

Ой дойдемша до города Парижа,

Да быстра речушка бежит,

Ой тая речка нас не задержит,

Да словно посуху, а мы ее пройдем.

Ой проходили мы речку Березу,

Да стены каменны крепкие стоят.

Да те стены нас не задержут,

Да по кирпичику, а мы их разберем.

По кирпичику, а мы их разберем,

Ой да разберем,

Ой а мы в Париж гулять пойдем.

Разбессчастненькой, бесталанненькой

Француз зародился,

Он сы вечера рано спать ложилса

Долго почивать;

Ничего ж ли то я, французик ли,

Ничего не знаю:

Что побили его, его армию

Донские казаки.

«Что мне жаль-то, мне жаль свою армию, Есть еще жалчея:

Что вот сняли мому, мому родному, Да родному братцу, Что вот сняли ему, сняли йму головку, Да головку.

Что мене ль то, мене, все французика, В полон мене взяли; Посадили мене, все французика, В темною темницу:

Что вот тошно ли мне, все французику, В темнице сидети.

Если б знал то бы, знал я, французик ли, Я б того не делал!»

То не пыль в поле, братцы, курится,

А сизый орел летит.

Он летит, летит прямо крылатый

Со восточной стороны.

Со восточной родной со сторонки,

С Волги весточку несет.

Он с походом нас, братцы, поздравил

И такой приказ отдал:

Чтобы были все мои казаки

Во исправности своей,

Чтобы были у вас, казаченьки,

Шашки острые в ножнах,

Пики грозные в крепких рученьках

И нагайки в сапогах.

Долгомерные ваши карабины

Чисты, смазаны, в чехлах.

У лихих коней сидельцы бранные

И подковы на ногах.

Мы пойдем, пойдем скоро, ребята,

За границу воевать.

За немецкою, братцы, границей

Царь велел нам побывать.

Мы побудем, врага разобьем,

Бонапарта в плен возьмем!

Не две тучушки, не две грозные вместе выходилися -

Две армеюшки превеликие вместе сыезжалися,

Французская армеюшка с российскою;

Как французская российскую очень призобидела.

Ни ясмен сокол по крутым горам – соколик вылетывал,

Александра-царь по армеюшке конем резво бегает,

Он журит-бранит российского повелителя:

«Мы начто, прочто сами худо сделали,

Для чего же мы покинули сзади полки донские?»

Не успел бы наш Александра-царь слово молвити,

Со правой руки, со сторонушки бегут полки донские,

Наперед у них выбегает Платов-генералушка,

Обнажомши вострую сабельку, ее наголо держал.

Приложили вострые пики ко черным гривам,

Закричали-загичали, сами на удар пошли.

Тут французская армеюшка очень потревожилась,

Бонапартские знаменушки назад воротилися.

Как во ту пору Александра-царь очень много радовался,

Называет он донских казаков всех кавалерами,

А урядников называет всех офицерами.

Офицерушков называет маиорушками,

Маиорушков называет полковничками.

А полковничков называет генералушками.

Под славным было городом Парижем,

Собиралося российское славное войско.

Они лагери занимали в чистом поле,

Шанцы и батареи там порыли,

Пушечки и мортирушки там становили.

Константин-то наш по армии разъезживает,

Он пехоту и кавалерию рассчитывает

«Надевайте вы солдатушки платье бело,

Поутру вам милые будет дело!

Когда Бог нам поможет Парижа взяти,

Отпущу я вас, любезные, в него погуляти!»

Мать Россея, мать Россея,

Мать россейская земля.

Про тебя, мати Россея,

Далеко слава прошла.

Далеко и широко

Про Платова-казака.

Донской Платов-казацёк

Он по Францие гулял.

Много горя принимал.

Много горя, много нужы,

Со францюзом воевал.

К нему в гости заезжал,

Без допросу, без докладу

Во палатушки зашел,

Пуховую шляпу снял,

Честь францюзу отдавал.

Его францюз не узнал,

За купчика поцитал,

За белые руки брал,

3а дубовый стол сажал,

Рюмку водки наливал:

«Выпей рюмку, выпей две,

Скажи правду всю мине

Про Платова-казака;

Уж я всех знаю купцов,

Уж я всех знаю бояр,

Одного тольки не знаю

Плута тольки казака;

Кто бы его указал

Тому (б) много казны дал».

«На что золото терять,

Можно так его узнать.

Он точнешенько такой,

Ровно братец мне родной,

Тольки волос не такой».

У францюза дочь Орина

С купцом речи говорила:

«Ты купчина, ты купчина,

Ты купеческой сынок,

Укажи-ко свой патрет!»

Скоро Платов догадался,

Из палатушек пошел,

На калинов мост дошел,

Переводы гнулися:

Он по лисенке пошел,

Всю лисенку раскатил,

На широкий двор зашел,

На добра коня садился,

Как соколик улетел,

Он путем-дорогой ехал,

Он все письмиця писал,

За ся письмиця бросал:

«Ты ворона, ты ворона,

Ты францюзский же король,

Не умела ты, ворона,

Сокола в когтях держать,

Не умела ты, ворона,

Сизо перье ошшипать».

Скоро францюз догадался,

На се волосьё рвал.

Как поехал наш Александра

Вторую армию смотреть.

Обещался наш Александра

К рождеству домой прибыть.

Ждала его матушка, мать родная,

Ждала дитятка своего.

Уж все празднички на проходе -

Александра дома нет.

Я пойду с горя на башенку,

Что которой выше нет.

Посмотрю ли я с этой башенки,

Что на все четыре стороны.

Как вдоль по Питерской по дорожке,

По Московскому шоссе,

Что не пыль столбом вьется -

Молодой курьер спешит.

«Ты курьер, курьер, голубчик мой,

Ты куда скоро спешишь?

Ты курьер, курьер, голубчик мой,