Какие он еще вздумает.

А буде не сошью по разуму, -

Отрубит мне буйну голову».

Говорит удалый добрый молодец:

«Поди-ка на свой червлен корабль,

Ложись-ка спать рано с вечера,

Утро будет оно мудрое,

Мудренее будет утро вечера:

А все это тебе поисправится».

Одевает он шапочку-невидимочку,

Приходит он к грозному царю,

Ко грозному царю Василию Левидову.

Шьют там у него сапожники,

Шьют-то башмаки зелен сафьян.

Тут удалый добрый молодец

Утянул он сафьяну зеленого,

Столько утянул, сколько надобно.

Как сшили башмаки сапожнички,

А он шил одним кончиком,

Положил башмаки на гвоздики

И унес их, башмаки зелен сафьян.

Прохватилися удалые добры молодцы

И видят, что башмачки они спортили;

Тут они закручинились,

Перешили башмаки, понаводили.

Тут-то удалому добру молодцу

Попадает поутру Федор Васильевич,

Подавает он башмаки зелен сафьян,

Сам говорит таковы слова:

«На-кась ти, Федор Васильевич!

Снеси ты башмачки зелен сафьян

Ко тому Василью ко Левидову,

А только наперед не показывай,

Чтобы были они с царскими равные».

Приходит Федор Васильевич

Во тыя палаты государевы,

Ко тому Василью ко Левидову,

Сам говорит таковы слова:

«Ай же ты, грозный Василий Левидович!

Исполнил я твою заповедь великую.

Покажи-тко свои башмачики,

И тогда буду свои показывать».

Как сличили они башмачики —

Его башмачики лучше их,

Из того же сафьяну из зеленого.

Говорил Василий Левидович:

«Ай же ты, Федор Васильевич!

Ко тому ко дню ко завтрию

Сшей-ка шубу черных соболей,

А паволоку, какую я вздумаю».

Закручинился царь, запечалился,

Пошел на свой червлен корабль,

Попадает ему удалый добрый молодец:

«Ай же ты, царь Федор Васильевич!

Ты чего идешь, сам кручинишься?» —

«Грозный царь Василий Левидович

Накинул на меня службу великую:

Ко тому ко дню ко завтрию

Сшить шуба черных соболей,

А паволока, какую вздумает он;

Не сошью буде шубы по разуму —

Отрубит мне-ка буйну голову».

Говорит Иванушко Васильевич:

«Поди-ка на свой червлен корабль,

Ложись-ка спать рано с вечера,

Утро будет оно мудрое,

Мудренее будет утро вечера:

Будет тебе шуба черных соболей».

Одевает он шапочку-невидимочку,

Приходит он ко грозному царю,

Ко грозному царю Василью ко Левидову.

Шьют там у него добрые молодцы,

Шьют-то шубу черных соболей,

А паволоку-то – дорогого самита.

Тут-то Иванушко Васильевич

Утянул он черных соболей,

Утянул он дорогого самита,

Столько утянул, сколько надобно.

Как сшили они шубу черных соболей,

Сшил он шубу белой ниточкой;

А заснули удалые добрые молодцы —

Утянул он их шубу черных соболей,

А повесил свою шубу на стоечке.

Прохватились тут добрые молодцы

И видят, что шубу они спортили;

Тут они закручинились,

Перешили шубу, понаводили.

Как удалому добру молодцу

Попадает поутру Федор Васильевич,

Подавает он шубу черных соболей,

Сам говорит таковы слова:

«На-кась ти шуба черных соболей,

Снеси ю ко Василью ко Левидову,

А только наперед не показывай,

Чтобы была она с царскою равная».

Приходит Федор Васильевич

Во тыя палаты государевы,

Ко тому Василью ко Левидову,

Сам говорит таковы слова:

«Ай же ты, грозный Василий Левидович!

Исполнил я твою заповедь великую.

Покажи-тко свою шубу черных соболей,

И тогда буду свою показывать».

Как показали они шубу черных соболей —

Его-то шуба лучше их,

А паволока дорогого самита.

Говорил Василий Левидович:

«Ай же ты, Федор Васильевич!

Ко тому ко дню ко завтрию

Наживи-тко три волосика,

Три волосика золоченыих,

Чтоб на каждой волосиночке по жемчужинке.

Не наживешь трех волосиков —

Отрублю тебе буйну голову,

А наживешь буде три волосика, -

Отдам завтра за тебя замуж свою дочи».

Закручинился царь, запечалился,

Пошел на свой червлен корабль,

Попадает ему удалый молодец:

«Ай же ты, царь Федор Васильевич!

Ты чего идешь, сам кручинишься?»

«Грозный царь Василий Левидович

Накинул на меня службу великую:

Ко тому ко дню ко завтрию

Нажить мне-ка три волосика,

Три волосика золоченыих,

Чтоб на каждой волосиночке по жемчужинке.

Не наживу буде трех волосиков —

Отрубит мне буйну голову;

А наживу я три волосика —

Отдает завтра за меня замуж свою дочи».

Говорит Иванушко Васильевич:

«Поди-ка на свой червлен корабль,

Ложись-ка спать рано с вечера,

Утро будет оно мудрое,

Мудренее будет утро вечера».

Тут-то молодая царевична,

Тая-то Настасья Левидовна,

Садилась она на червлен корабль

И поехала вперед по синю морю.

А был у ней дядюшка родимыий,

Родимый дядюшка златоволосыий,

Во тоем ли во царстве во Заморскоем.

Приезжала она ко царству Заморскому,

Выходила на крут бережок,

Шла-то в палаты государевы,

Ко тому ко дядюшке златоволосому:

«Ай же ты, любимый дядюшка!

Дай-ка мне три волосика,

Три волосика с буйной головы.

Неохота за царя идти за русского:

Как не будет у него трех волосиков —

Отрубят ему буйну голову».

Дал он ей три волосика.

А этот удалый добрый молодец,

Молодой Иванушко Васильевич,

Надевал шапочку-невидимочку,

Садился на ковер самолетныий,

И догонял Настасию Левидовну,

И заходил в палаты государевы.

Как тащила она три волосика,

А он хватил целой пясточкой;

Рассердился удалый добрый молодец,

Хватил он саблю вострую,

Отрубил царю буйну голову.

Приходит он к Федору Васильевичу,

Подает волос целу пясточку,

Подает ему буйну голову,

Сам говорит таковы слова:

«Ай же ты, Федор Васильевич!

Ступай-ка ты ко Василью Левидову,

Покажи волос целу пясточку,

Сам говори таковы слова:

«Если тебе мало целой пясточки,

Так есть у меня цела голова,

Цела голова, она отрублена.

Коли не выдашь своей дочери,

Отрублю тебе буйну голову».

Приходит Федор Васильевич

Во тыя палаты государевы,

Сам говорит таковы слова:

«Ай же ты, грозный Василий Левидович!

Вот тебе волос цела пясточка;

Если тебе мало этой пясточки,

Так есть у меня цела голова,

Цела голова, она отрублена.

Коли не выдашь своей дочери,

Отрублю тебе буйну голову».

Закручинился грозный царь, запечалился,

Повыдал замуж свою дочушку

За того за Федора Васильевича,

Дал он вслед сорок кораблей.

Говорил тут Иванушко Васильевич:

«Ай же ты, царь Федор Васильевич!

Скажи-тко царю Василью Левидову:

Пусть он про твоих заезжих добрых молодцев

Заведет пированье – почестен пир,

Покормит их он досыта, Напоит-то он их допьяна».

Грозный царь Василий Левидович

Заводил пированье – почестен пир

На многих князей, на бояр,

На всех полениц на удалыих

И на тыих добрых молодцев заезжиих.

Собиралися удалые добры молодцы

Во тыя палаты государевы,

Садилися за столики дубовые.

Как тут Иванушко Васильевич

Одел он шапочку-невидимочку,

Пошел в палаты государевы;

Как были там столы накрытые,

Обрал он ества сахарные,

Обрал он питьица медвяные,

И вышли все голодны добры молодцы,

Что нечего было ни есть, ни пить.

Тут Федор Васильевич

Звал того Василья Левидова

Со своими удалыми добрыми молодцами

На свой червлен корабль на почестен пир,

На свое-то угощеньице завозное.

Собирался царь Василий Левидович

Со своими удалыми добрыми молодцами