Не бей больше змеи, не кровавь меня,
Принесу я те живу воду в три часу».
Как отпускал Михайло сын Иванов был,
Как эту змею он поганую,
Как взял в заклад себи змеенышов,
Не пустил их со змеей со поганою.
Полетела та змея по подземелью,
Принесла она живу воду в три часу.
Как скоро тут Михайло сын Иванов был,
Взял он тут да ведь змееныша:
Ступил-то он змеенышу на ногу,
А как раздернул-то змееныша надвое,
Приклал-то ведь по-старому в одно место,
Помазал-то живой водой змееныша,
Как сросся-то змееныш, стал по-старому;
А в другиих помазал – шевелился он,
А в третьих-то сбрызнул – побежал-то как,
Как говорит Михайло таково слово:
«Ай же ты, змея да поганая!
Клади же ты да заповедь великую,
Чтобы те не ходить по подземелью,
А не съедать-то бы тел ти мертвыих».
Как клала она заповедь, поганая, великую:
А не ходить больше по подземелью,
А не съедать бы тел да ведь мертвыих.
Спустил-то он поганую, не ранил ли.
Как скоро тут Михайло сын Иванов был,
Сбрызнул эту Марью – лебедь белую
Живой водой да ю да ведь этою,
Как тут она еще да ведь вздрогнула;
Как другой раз сбрызнул, она сидя села-то;
А в третьих-то он сбрызнул, она повыстала;
А дал воды-то в рот, она заговорила-то:
«Ах молодой Михайло Потык сын Иванович!
А долго-то я нунечу спала-то». -
«Кабы не я, так ты ведь век бы спала-то,
А ты ведь да Марья – лебедь белая».
Как тут-то ведь Михайлушка раздумался,
А как бы им повыйти со сырой земли.
Как думал-то Михайлушка, удумал он,
А закричал Михайло во всю голову.
Как этое дело-то ведь деется,
Выходит что народ тут от заутренки христосския
На тую на буевку да на ту сырую землю.
Как ино ведь народ еще приуслыхались
А что это за чудо за диво есть,
Мертвые в земле закричали все?
Как этыи тут братьица крестовые,
Старыи казак да Илья Муромец,
Молодой Добрынюшка Никитинич,
В одно место оны сходилися,
Сами тут оны ведь уж думу думают:
«А видно, наш есть братец был крестовыи,
А стало душно-то ему во матушке сырой земли,
А со тыим со телом со мертвыим,
А он кричит ведь там громким голосом».
Как скоро взимали лопаты железные,
Бежали тут оны да на яму ту,
Разрыли как оны тут желты пески, -
Ажно там оны да обы живы.
Как тут выходил Михайло из матушки сырой земли,
Скоро он тут с братцами христоскался.
Как начал тут Михайлушка жить да быть,
Тут пошла ведь славушка великая
По всёй орды, по всёй земли, по всёй да селенныи,
Как есть-то есте Марья – лебедь белая,
Лебедушка там белая, дочь царская,
А царская там дочка мудреная,
Мудрена она дочка, бессмертная.
Как на эту на славушку великую
Приезжает тут этот прекрасный царь
Иван Окульевич А со своей со силою великою
А на тот-то да на Киев-град,
Как на ту пору было, на то времячко
Богатырей тут дома не случилося,
Стольки тут дома да случился
Молодой Михайло Потык сын Иванович.
Как тут-то ведь Михайлушка сряжается,
А тут-то ведь Михайло снаряжается
Во далече еще во чисто поле
А драться с той со силою великою.
Подъехал тут Михайло сын Иванов был,
Прибил он эту и силу всю в три часу,
Воротился тут, Михайлушка, домой он во Киев-град,
Да тут-то ведь, Михайлушка, он спать-то лег.
Как спит он, молодец, прохлаждается,
А над собой незгодушки не ведает.
Опять-то приезжает тот прекрасный царь
Иван Окульевич,
Больше того он со силой с войском был,
А во тот-то, во тот да во Киев-град.
А начал он тут Марьюшку подсватывать,
А начал он тут Марью подговаривать:
«Да ай же ты, да Марья – лебедь белая!
А ты поди-ка, Марья, за меня замуж,
А за царя ты за Ивана за Окульева».
Как начал улещать ю, уговаривать:
«А ты поди, поди за меня замуж,
А будешь слыть за мной ты царицею,
А за Михайлом будешь слыть не царицею,
А будешь-станешь слыть портомойница
У стольного у князя у Владимира».
Как тут она еще да подумала:
«А что-то мне-ка слыть портомойница?
Лучше буде слыть мне царицею
А за тем за Иваном за Окульевым».
Как ино тут она ещё на то укидалася,
Позвалась, пошла за его замуж.
Как спит-то тут Михайло прохлаждается,
А ничего Михайлушка не ведает.
А тут-то есть его молода жена,
А тая-то ведь было любима семья,
А еще она, Марья – лебедь белая,
Замуж пошла за прекрасного царя-то за Окульева,
Поехал тут-то царь в свою сторону.
Как это сну богатырь пробуждается,
Молодой Михайло Потык сын Иванович,
Как тут-то его братьица приехали,
Старый казак да Илья Муромец,
А молодой Добрынюшка Никитинич.
Как начал он у их тут доспрашивать,
Начал он у их тут доведывать:
«Да ай же мои братьица крестовые,
Крестовые вы братьица названые!
А где-то есть моя молода жена,
А тая-то ведь Марья – лебедь белая?»
Как тут ему оны воспроговорят:
«Как слышали от князя от Владимира,
Твоя-то там есте молода жена,
Она была ведь нынечку замуж пошла
А за царя-то за Ивана за Окульева».
Как он на то ведь им ответ держит:
«Ай же мои братьица крестовые!
Пойдемте мы, братьица, за им след с угоною».
Говорят ему таково слово:
«Да ай же ты, наш братец крестовый был!
Не честь-то нам хвала, молодцам,
А ехать за чужой женой ещё след с угоною.
Кабы ехать нам-то ведь уж след тебя,
Дак ехали бы мы след с угоною.
А едь-ко ты один, добрый молодец,
А едь-ко, ничего да не спрашивай;
А застанешь ты ведь их на чистом поли,
А отсеки ты там царю да головушку».
Поехал тут Михайло след с угоною,
Застал-то ведь уж их на чистом поли.
Как этая тут Марья – лебедь белая
Увидала тут Михайлушка Потыка,
Как тут скоро наливала питей она,
А питей наливала да сонныих.
Подходит тут к Михайле да к Потыку:
«Ах молод-то ты, Михайло Потык сын Иванович!
Меня силом везет да прекрасный царь
Иван Окульевич,
Как выпей-ко ты чару зелена вина
С тоски-досады со великии».
Как тут этот Михайло сын Иванович,
Выпивал он чару зелена вина,
А по другой да тут душа горит;
Другую-то он выпил, да ведь третью вслед.
Напился тут, Михайло, он допьяна,
Пал-то на матушку на сыру землю.
Как этая тут Марья – лебедь белая
А говорит Ивану таково слово:
«Прекрасный ты царь Иван Окульевич!
А отсеки Михайле ты головушку».
Как говорит Иван тут таково слово:
«Да ай же ты, да Марья – лебедь белая!
Не честь-то мне хвала молодецкая
А сонного-то бить, что мне мертвого.
А лучше он проспится, протверезится,
Дак буду я бить-то его силою,
Силою, я войском великим:
А будет молодцу мне честь-хвала».
Как тут она ещё да скорым-скоро,
Приказала-то слугам она верныим
А выкопать что яму глубокую.
Как слуги ей тут да верные,
Копали они яму глубокую,
Взимала тут Михайлу под пазухи,
Как бросила Михайла во сыру землю,
А приказала-то зарыть его в песочки желтые.
Как ино тут вперед оны поехали,
Оставался тут Михайло на чистом поли.
Как тут-то у Михайлы ведь добрый конь
А побежал ко городу ко Киеву,
А прибегал тут конь да во Киев-град,
А начал он тут бегать да по Киеву.
Увидали-то как братья тут крестовые,
Молодой Добрынюшка Никитинич
А старый казак тут Илья Муромец,
Сами как говорят промежду собой:
«А нет жива-то братца же крестового,
Крестового-то братца, названого,
Молода Михайлушки Потыка».
Садились тут оны на добрых коней,
Поехали они след с угоною.
