- Но это же для скота. Для человека это опасно. Нет, нет, хаджи Ибрагим, ничего не выйдет.

- Если я буду нервничать и у меня не получится с этой девушкой, я уеду из Табы, уе-ду из Палестины. Поеду в Китай.

Последствия неудачи казались столь крупными, что хаджи Ибрагим вынужден был обнаружить свою слабость перед другим человеком, раскрыв самую интимную для араба тайну.

- Я поговорю с ветеринарами, - сказал Гидеон.

- Дорогой мой друг! Но ты должен поклясться Аллахом, - сказал он, прижав палец к губам.

Двумя часами позже Гидеон вернулся в Табу и нашел хаджи Ибрагима на площади, прохаживающимся в одиночестве.

Гидеон вынул из кармана пакетик.

- Мне пришлось адски спорить и врать, чтобы раздобыть это.

Хаджи Ибрагим схватил руку Гидеона и поцеловал ее. Гидеон открыл пакетик, об-наружив щепотку коричневатого порошка.

- Как это действует?

- Это сделано из размолотых жучков и раздражает кожу. Употреби только крошеч-ное количество. Потри кругом головку своего члена. - Гидеон сжал пальцы, изображая самое малое количество. - Слишком много может оказаться очень опасно. Того, что здесь, хватит тебе на десять дней. А потом справляйся сам.

Хаджи Ибрагим весело потер руки.

- Я ей сразу сделаю ребенка. И тогда все узнают, как я могуч.

После утренней молитвы Фарук, главы кланов и старейшины собрались в доме хад-жи Ибрагима. Затем они торжественно прошли к холму и к палатке Валид Аззиза. Самые главные Ваххаби сидели по обе стороны от старого шейха. На полу лежал полукруг из верблюжьих седел и вышитых подушек.

Фарук принес маленький сундучок с серебряными и золотыми вещичками и множе-ство официальных документов. Он открыл крышку, извлек первую бумагу и прочитал ее. В ней перечислялось приданое новобрачной, которое должен выплатить муж, цена невес-ты, уплачиваемая отцу, и условия ее возврата в случае, если она окажется не девственной, не родит сына за три беременности или окажется бесплодной.

После этого Фарук перешел к документу о передаче Рамизе пятидесяти дунамов зем-ли.

Сундучок с золотыми и серебряными вещицами поставили перед шейхом. Это будет почти окончательная расплата. Небольшой процент забрали назад на случай, если бы ее надо было вернуть. Фарук зачитал другой документ, разъясняющий, сколько продуктов и скота должно быть передано шейху.

Последовали кивки всех Ваххаби в знак согласия, что договор выполнен и что хаджи Ибрагим проявил необычайную щедрость. Шейх встал, то же самое сделал и жених, и они пожали друг другу руки. Выполняя свою роль деревенского жреца, Фарук зачитал доку-мент о согласии сторон. Ибрагим и Валид Аззиз повторили его три раза. Затем Фарук прочитал начальные стихи Корана, и брак таким образом был заключен.

Когда мужчины закончили свои дела, море деревенских девушек, с пением и танца-ми, собралось в женском шатре. С малых лет девочек учили танцу живота, так как он раз-вивал мускулатуру, что в дальнейшем должно было пригодиться при родах.

Свадебное платье и головной убор Рамизы, ее приданое и драгоценности были вы-ложены перед женщинами для осмотра. Ее собственный набор состоял из сундучка с бе-дуинскими украшениями, простыми круглыми серебряными монетами и необработанны-ми драгоценными камнями. Ее свадебное платье было богато расшито серебряными нитя-ми по рукавам и бокам. В квадрате над грудью был вышит замысловатый узор, указываю-щий на ее теперешнюю принадлежность к Табе. Вышивка спереди называлась "монашьи-ми стежками", так как молодые девушки учились делать ее у монахинь в Вифлееме, и кос-тюм Рамизы весьма напоминал вифлеемский узор.

Как и обещал, хаджи Ибрагим не поскупился на приданое. Головной убор Рамизы содержал маленькое состояние - пришитые оттоманские монеты. Ибрагим заказал для нее шесть платьев вместо требуемых трех. На ее поясе была большая серебряная пряжка, а ее зеркало было в серебряной оправе. Зонтик был привезен из Англии, а сумочка была из че-канной меди, изготовленная еврейским ремесленником в Старом Городе в Иерусалиме.

Это было щедрое приданое. Хаджи Ибрагим весьма возвысил себя в глазах всех женщин. Не прошло и часа, как все женщины деревни побывали в палатке Рамизы; на всех должное впечатление произвел танец дождя в исполнении гибких тел, пение и хлоп-ки доносились с холма.

При одевании невесты остаться в палатке было позволено только женщинам. Одна из сестер Рамизы одела ее согласно ритуалу, а другая тщательно сложила ее приданое об-ратно в сундук. Девушки дружно аплодировали каждому следующему предмету одежды, надеваемому на новобрачную. Открыли косметический набор и притемнили ей брови и ресницы пронзительно чувственным, блестящим цветом. Лицо над и под глазами припуд-рили голубой пудрой, так что они приобрели кошачий блеск. После этого Рамиза стала неподвижной и бесстрастной, как раскрашенная кукла. Ее сестра закончила тем, что оп-рыскала ее и ближайших девушек духами.

Позвали мать Рамизы, чтобы она осмотрела свою дочь. Она вошла, напевая и раска-чиваясь, а сестры закрыли ее вуалью и надели на нее плащ, а потом головной убор с вы-ставленными напоказ монетами. Рамизу вывели наружу, туда, где собрались замужние женщины.

Ее посадили на верблюда. В первый и последний раз в своей жизни Рамиза была принцессой. Кудахтанье женщин в знак радости сменилось причитаниями и рыданиями.

Рамиза осталась неподвижной под криками детей и рыданиями женщин, слегка по-качиваясь в такт с верблюдом.

Ей помогли сойти с животного, и она впервые увидела своего мужа, великолепного в своем новом наряде. Он коротко кивнул, ощупывая пальцами магический порошок в кар-мане. Ибрагим шел впереди, а она последовала за ним в дом, следом за ней шейх. Хаджи Ибрагим и шейх опустились в два мягких кресла, а она села на жесткий стул возле мужа. Велели войти Камалю, Омару, Джамилю, Ишмаелю и дочери Наде. Они поклонились отцу и поцеловали его руку, а потом руку шейха. Их коротко представили Рамизе, остававшей-ся бесстрастной.

- Добро пожаловать, - сказали они в свою очередь.

Затем начался парад жителей деревни, повторявших, что "наша деревня - твоя де-ревня". С наступлением вечера на току раскочегарили барабаны, тростниковые дудки и дамбуры. Мужчины танцевали и пировали, женщины прислуживали. Они танцевали танец дабка. Шеренга из восьми или десяти человек двигалась вместе с оружием. Выпрямив-шись, они танцевали как дикие дервиши, размахивая мечами и потрясая воздух боевыми кличами.

На такой случай Ибрагим отделался от детей. Он привел Рамизу в спальню, осве-щенную слабым мерцающим светом. Никогда раньше она не видала ни такой кровати, ни подобной комнаты.

Рамиза с любопытством повернула голову и нервно хихикнула. Уголком глаза она осмелилась взглянуть на Ибрагима, когда он поднял свою одежду и швырнул ее в сторону. Это был момент, которого ждет каждая женщина. Время от времени, пока она была ма-ленькой девочкой, тема о том, как будет раздеваться ее муж, преобладала в разговорах между женщинами. Она снова взглянула, и глаза ее расширились и губы раскрылись, ко-гда она увидела то, что было у него между ног. Всю жизнь в нее вбивали страх перед этим инструментом. Причинит ли ей боль эта штука? Он держал ее, раздутую, одной рукой. Он чем-то натирал ее пальцами и двигался к ней.

- Хочу тебя видеть! - прохрипел он.

Его руки были на ней, неуклюже хватая ее головной убор и почти разрывая на ней свадебное платье. Ее верхняя часть была великолепна, гладкая как драгоценные масла ко-жа и спелые груди с большими коричневыми сосками. Она скинула свои длинные панта-лоны и стояла неподвижно, а он продолжал оглядывать ее сверху донизу.

Его член стал нестерпимо чесаться, и он пыхтел, как собака. Он схватил ее, обхватив руками, и сжал, потеряв контроль над собой. Он швырнул ее на кровать и прыгнул на нее, бешено засовывая в нее, с рычанием и торжествующими проклятиями. Рамиза не могла видеть, лишь чувствовала, как этот большой зверь накрыл ее и сокрушил. Она чувствова-ла, как это, твердое, трется об нее, проникает через... проникает у нее между ногами... Она испустила крик мучительной боли.