– Прочь, дура! – прошипел убийца, замахиваясь ножом. Он подумал, что я не единственный кто пришёл на помощь Великой княжне, и сильно толкнул Шуйскую.

Я не думал. Мысли отключились, и я прыгнул на него. Не знаю как, но я успел сбить его с ног в тот момент, когда лезвие уже летело к горлу Анны. Мы покатились по полу, сбивая стулья и столики.

Он был сильным… Нож просвистел у моего уха, срезав прядь волос. Я перехватил его запястье обеими руками, пытаясь вывернуть. Но это было тело подростка против взрослого мужчины. Он давил массой, словно стараясь вдавить меня в пол. Лезвие медленно опускалось к моему глазу…

– Сдохни, щенок! – хрипел он мне в лицо.

– Хрен тебе! – выдавил я.

Анна не растерялась. Я увидел, как она схватила тяжёлый кувшин с водой и с размаху опустила его на голову убийцы. Глиняный черепок разлетелся, вода окатила нас. Убийца дёрнулся, на секунду ослабив хватку и этого мне хватило.

Я рванул его руку на себя и в сторону, используя инерцию его же тела. Удар в ладонь и тут же в шею, и нож со звоном ударился о пол и отлетел к стене. Убийца схватился за шею, и я что есть сил оттолкнул его от себя. Он отлетел и я быстро прыгнул на него, оказавшись сверху.

Адреналин бил по вискам, а я бил, бил и бил не ослабляя хватку. Но казалось, что убийца словно не чувствует боли. Он сопротивлялся и даже несколько раз ударил в ответ. Мы снова покатились по полу, и я осознавал, что мужчина сильнее меня, поэтому, когда он начал душить меня одной рукой, схватил вторую и укусил за палец. Сжал челюсти так сильно, что, удивляясь как не откусил.

– Ааа, сучёныш! – закричал он, тряся от боли рукой. Но мне было плевать на бесчестный приём. Передо мной был враг. Вырвавшись, я перекатился и прыгнул ему в ноги, ударив под коленную чашечку, и кажется я даже услышал хруст. Но главное я добился цели – убийца упал на пол. Я тут же обхватил его шею локтевым сгибом и взял на удушающий.

Он захрипел, забил ногами, пытаясь сбросить меня. Его пальцы царапали моё лицо, пытаясь выдавить глаза. Он не собирался сдаваться, и у меня был только один вариант.

Я давил изо всех сил, до хруста в собственных суставах. А в голове пульсировало одно слово: «Умри».

Наконец‑то он дёрнулся в последний раз. В этот миг я резко крутанул корпусом и с хрустом свернул ему шею. Противный звук ломающихся позвонков эхом отразился в ушах. Тело под моими руками наконец‑то обмякло,

Я отпустил его, отползая назад и тяжело дыша.

– Господи… – прошептала Анна. У неё под глазам уже наливался здоровенный синяк.

И только я подумал, что всё закончилось… но у судьбы на сей счёт были другие планы.

– Ещё один! – крикнула Мария Борисовна с кровати.

Окно, было выбито сильным ударом вместе с рамой. И на подоконник впрыгнул второй. Я сразу заметил, что этот был крупнее. Как и изогнутый, словно турецкая сабля, в его руке кинжал.

На миг он остановился, увидев напарника, лежащего с вывернутой головой, после чего перевёл взгляд на меня. После чего бросился в мою сторону.

– УБЬЮ! – рявкнул он.

Я вскочил на ноги. Нож первого убийцы улетел куда‑то под шкаф. И времени его достать у меня не было.

Второй же шел ко мне, занося клинок для удара. Я отступил назад, натыкаясь бедром на стол, где стояла еда для княгини. Сабля свистнула, рассекая воздух там, где секунду назад была моя голова. Я едва успел пригнуться.

– Не дергайся, сучонок! – рычал он, делая выпад.

– Ага, бегу и тапочки теряю, – ответил я и схватил со стола первое, что попалось под руку. Тяжёлая железная кастрюля, в которой Анна грела воду для обтираний.

– Дзынь!

Сабля врезалась в металл и удар был такой силы, что руки едва не отсохли. Однако, кастрюля выдержала.

– Ах ты ж… – удивился убийца.

Он замахнулся снова, метя мне в ногу. Я отпрыгнул, опрокидывая стул ему под ноги. Он споткнулся, но устоял.

Мы кружили по комнате. Он теснил меня к кровати. Мария Борисовна сжалась в комок под одеялом, глядя на этот кошмар широко раскрытыми глазами.

– «Будь у меня сабля…» – думал я. Вдруг взгляд упал на жаровню, стоявшую у камина. Там, в горшке, всё ещё булькал остаток жирного мясного бульона, который Анна варила вечером.

Убийца сделал шаг. Я сделал вид, что споткнулся. Он купился, открылся для удара сверху, чтобы разрубить меня пополам. И в этот момент я схватил горшок за ручки. Горячо, блядь! Тряпка, которой он был обмотан, спасла ладони от мгновенного ожога.

– Жри! – заорал я и плеснул содержимое ему в лицо. Густой, ещё кипящий бульон… и эффект превзошёл все ожидания. Убийца взвыл. Страшно, по‑звериному. Он бросил саблю и схватился руками за лицо, сдирая кожу вместе с маской.

– Ааааа! Глаза! Мои глаза! – слепо замахал руками, кричал он.

Это был мой шанс. Я не стал искать саблю. Я просто разбежался. Два шага по паркету, оттолкнуться от опрокинутого сундука… взмыл в воздух. Не знаю, как это выглядело со стороны – наверное, нелепо, совсем не как в фильмах с Джеки Чаном. Но я вложил в этот удар всё. Моя пятка врезалась ему точно в челюсть. Снизу вверх.

Клац! Звук захлопнувшегося капкана. Его голова в сторону назад, после чего он рухнул как подкошенный.

Он лежал и не шевелился, но вроде бы дышал. А значит можно будет узнать кто его послал.

В комнате ненадолго повисла тишина. Я стоял посреди разгромленной палаты, чувствуя, как громко колотится сердце.

– Всё… – оборачиваясь к женщинам выдохнул я, – спектакль окончен.

Я попытался улыбнуться, но заметив как на меня смотрят, немного опешил.

Мария Борисовна смотрела на меня с непередаваемым ужасом. Анна Тимофеевна прижала ладонь ко рту.

– Чего вы? – спросил я, делая шаг к ним. – Живы же…

И тут я почувствовал. Адреналин схватки спал, и я почувствовал что‑то теплое, стекающее по груди.

В пылу драки, я даже не почувствовал удара. Всё‑таки адреналин, лучший анестетик, придуманный природой.

– Ох ты ж… – удивлённо прошептал я.

Ноги вдруг стали ватными. Комната качнулась, и я медленно опустился на пол, стараясь понять, насколько всё дерьмово.

– Митрий!!! – крик Анны донёсся словно через толщу воды.

– Анна Тимофеевна помоги снять рубаху. – стараясь говорить спокойным голосом сказал я.

Оставшись с голым торсом, я улыбнулся.

– Ты чего улыбаешься? – с испугом посмотрела на меня Шуйская.

– Пострадало только мясо. Кровь не хлещет, жить буду…

Просыпался я оттого, что в глаза светит солнце. Оконная рама была открыта, но вот с улицы не было привычного гама людей.

Потом пришла боль. Я попытался вдохнуть – и тут же пожалел. Боль стала острее, словно пронзила тело насквозь.

– Тихо, тихо, – раздался над ухом знакомый голос. – Не дёргайся, дурень. Умереть ещё успеешь.

В углу сидел Ярослав.

Сразу вспомнилось окончание вчерашнего вечера. Как в покои Марии Борисовны прибежала стража, заметившая своих товарищей мертвыми на улице. Как примчался Шуйский, Тверской и Ярослав. Как орал Иван Васильевич на какого‑то боярина или кем он там был… Мне если честно тогда было всё равно. Потом он подошёл ко мне сел рядом, и сказал.

– Ты уже дважды спасаешь меня. Я этого не забуду.

Я конечно же снова прогнулся и ляпнул что‑то типа рад, служу Великому князю, отечеству. А потом Ярославу пришлось заниматься повышением квалификации и снова шить меня. Вот только в этот раз ему надо было заделать рану не меньше двадцати сантиметров. И я понимал, какую боль мне придётся перенести, попросил принести хлебного вина. МНОГО. Но даже так, когда мне промывали рану и шили, я немало так сорвал голосовые связки.

Я попытался приподняться, но руки не слушались. Грудь была туго перевязана, под повязкой чувствовалось что‑то липкое и влажное.

– Что по убийцам?

– Один мёртв. Второго допрашивают, – коротко ответил Ярослав. – Дядя Вася лично занимается. Говорят, Иван Васильевич в ярости. Весь Кремль на ушах стоит.