Папа Пий усмехнулся.

– Он захочет, дочь моя. Поверь мне. Мы уже работаем над этим. К тому же, не забывай – у тебя есть славные корни! Ты племянница последнего императора Византии. У тебя есть богатое приданое, достойное царицы. И у тебя есть наша поддержка. Он мудрый правитель и не откажется от такой возможности.

Софья шла по длинному коридору, как услышала, что кто‑то зовёт её по имени.

– Софья!

Она обернулась. Из боковой двери вышел кардинал Виссарион Никейский.

Виссариону было уже за семьдесят, но он держался прямо, хоть и опирался на трость.

– Виссарион, – произнесла она с облегчением.

Он подошёл ближе, внимательно посмотрел на неё.

– Ты была у Папы?

– Да.

– И что он сказал?

Софья вздохнула, оглядываясь по сторонам.

– То же, что и всегда. Что я должна быть благодарной и что моей лучшей благодарностью будет привести под лоно Святого Престола Московию. А… и для этого я должна выйти замуж за Ивана Васильевича. – недовольным тоном, но при этом очень ёмко она пересказала разговор с Папой.

Виссарион нахмурился.

– А ты я так понимаю этого не хочешь?

Софья замолчала. Хотела ли она? Она даже не знала, что значит «хотеть». Всю жизнь её учили исполнять волю других.

– Дядюшка, – так иногда обращалась Софья к самому близкому человеку, – ты же знаешь, что я не знаю. Я просто… делаю то, что от меня ждут.

Виссарион тяжело вздохнул и положил руку ей на плечо.

– Дитя моё, я знаю, что ты чувствуешь. Знаю, что тебе нелегко. Но помни – ты не обязана быть пешкой в его игре. Ты можешь выбирать свою судьбу. Даже в Московии.

– Но как? – спросила она. – Как я могу выбирать, если всё уже решено за меня?

– Ты умная, так что сообразишь, что делать. Главное не совершай ошибку, которую совершали многие великие люди.

– Какую?

– Не считай себя самой умной. Насколько я знаю, Иван Васильевич не глупый человек. И весь мой опыт говорит, что он не станет марионеткой Рима, как бы того Папа Пий не хотел.

Софья посмотрела на него удивлённо.

– Дядюшка, вы говорите что…

Виссарион не дал ей договорить.

– Я говорю как человек, который желает тебе счастья. А счастье, дитя моё, часто приходит не от послушания, а от выбора.

Через неделю, одним из вечеров Софья сидела в своих покоях, глядя в окно на огни Рима. Город жил своей жизнью – шумной, яркой, чужой. Тогда как она на чувствовала себя птицей в золотой клетке.

Вдруг в дверь постучали.

– Войдите, – обернувшись сказала она.

Дверь приоткрылась, и в комнату скользнул Виссарион. Он огляделся по сторонам, словно проверяя, одна ли она, и только потом закрыл дверь за собой.

– Дядюшка? – удивленно спросила Софья. – Что‑то случилось?

Старый кардинал приложил палец к губам. Потом коротко кивнул в сторону двери.

– Пойдём.

Софья нахмурилась, но встала и последовала за ним. Виссарион вывел её в коридор, миновал несколько поворотов, и вдруг остановился у одной из стен, отделанной тёмными деревянными панелями. Его пальцы скользнули по резьбе, и часть стены бесшумно отъехала в сторону, открывая узкий проход.

Софья замерла.

– Что это?

– Тайные ходы, – пояснил Виссарион. – Мало кто о них знает, но сегодня нам это пригодится.

Он шагнул внутрь, взял со стены небольшой масляный светильник, зажег его и жестом велел ей следовать за ни. Софья, подобрав подол платья, так и сделала, при этом заметила, как панель за её спиной закрылась.

Они шли долго, по узким коридорам, по винтовым лестницам, по проходам, и наконец‑то он остановился у очередной стены, после чего кардинал погасил светильник. Софья хотела спросить, зачем, но он снова приложил палец к губам. Потом указал на уши, и тихо‑тихо, прошептал.

– Слушай.

Из‑за стены доносились приглушённые голоса. Один принадлежал Папе Пию II, а вот второй показался незнакомым.

– … провалился план, Ваше Святейшество, – говорил незнакомец. – Люди, которых мы наняли, были разбиты. Шуйский жив и направляется в Москву.

– Это… досадно, – послышался голос Папы Пия. – Очень досадно. Захват Василия Фёдоровича был важным шагом. Без него нам будет сложнее убедить Ивана Васильевича в необходимости брака с принцессой.

– Мы найдём другой путь, Ваше Святейшество, – поспешил заверить незнакомец. – Я уже передал новые инструкции нашим людям в Московии.

– Надеюсь на это, – холодно произнёс Папа. – А что с информатором? С Альфонсо?

– Погиб, Ваше Святейшество.

Пауза.

– Как? – даже через стену Софья почувствовала напряжение исходящее от Папы.

– Обстоятельства смерти неясны, но, по слухам, он поссорился с каким‑то юнцом, неблагородного происхождения. Вроде Митриусом его зовут.

– Жаль, Альфонсо был полезен, – произнёс Папа Пий после короткого молчания. – но не незаменим. Найдите нового информатора.

Софья услышала звук открывающейся двери, шаги, потом дверь снова закрылась. Она так и не узнала чем закончился этот разговор.

– Твой отъезд откладывается, – сказал Виссарион. Он сделал паузу. – Я показал тебе этот проход непросто так. Бог вскоре призовёт меня к себе, и ты сама должна будешь позаботиться о себе.

– Дядюшка, я…

– Помолчи, Софья, и запоминай мой последний урок. Вовремя полученная информация может тебе помочь в самый трудный час. Используй эти проходы, чтобы знать что происходит в Ватикане. И тогда у тебя будет шанс повлиять на свою судьбу.

– О чём ты дядюшка?

– Ты сама всё поймёшь, – сказал он и, тяжело вздохнув, добавил. – А теперь идём назад.

Нижний Новгород.

На пятый день в Нижнем Шуйский подозвал меня к себе…

– Митрий, – сказал он, улыбаясь той самой улыбкой, от которой становилось не по себе.

Я подошёл к нему и остановился в паре шагов.

– Слушаю, господин князь.

Он отпил медовухи, поставил чарку на стол, посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом.

– Знаешь, вот смотрю я на Ярослава, как он ходит со своей тростью, и думаю – вещь‑то какая удобная. И красивая, а главное нужная! – Он постучал пальцем по столу. – А мне вот тоже сейчас палка бы не помешала. Ты как думаешь?

Я прекрасно понял, к чему он клонит. И у меня даже мысли не было отказывать.

– Я смогу сделать такую же, господин князь, – ответил я. – Как только из Москвы вернусь в Курмыш, сразу приступлю.

Шуйский широко улыбнулся.

– Вот и славно! Знал я, что ты парень толковый. – Он хлопнул себя по здоровой ноге. – Только ты не думай, что даром прошу. За работу я конечно же заплачу.

А тем же вечером князь Бледный устроил пир в честь того, что его дочь уезжает в Москву, где через несколько месяцев выйдет замуж за сына боярина Морозова.

Князь Бледный собрал всех именитых людей Нижнего: бояр, купцов, воевод. Терем его был огромен, зал для пиров был уставлен длинными столами, со всевозможными яствами. Запах жареного мяса, мёда, пряностей… гул голосов, смех, звон чарок.

«И я там был… мед пиво пил…» на самом дальнем конце стола, вместе с неизвестными мне людьми, которые почти не обращали на меня внимания. В принципе как и я на них.

Шуйский сидел за главным столом, рядом с князем Бледным, Ярославом и родичами князей Бледных.

– Эх, Андрей! – громко сказал он, хлопнув князя Бледного по плечу. – Видал бы ты, как этот парень в бою себя показал!

Князь Бледный поднял бровь.

– Кто?

– Митрий! – Шуйский указал на меня рукой с чаркой. – Вон тот, что там сидит!

Все взгляды обратились в мою сторону. Я напрягся, но постарался не подать виду.

– И что он такого сделал? – усмехнулся один из бояр.

– Он не меньше десятка новгородских дружинников зарубил! Я сам видел!

– Да ладно, Василий Фёдорович. Не приукрашивай. – сказал уже кто‑то другой Шуйскому