Внутри было жарко. Горн пылал ярко‑оранжевым, языки пламени лизали железо. Артём, весь в поту и саже, колотил молотом по раскалённой заготовке. Рядом, у мехов, сидел подмастерье – паренёк лет пятнадцати, худой… каким и я был в своё время, после попадания в это время.

Я постоял в дверях, не желая мешать. Артём работал сосредоточенно, выверяя каждый удар. Он ковал… подкову? Да, подкову. Железо постепенно принимало знакомую форму.

Наконец, он окунул заготовку в бочку с водой, и это действие сопровождалось шипением и клубами пара.

– Дмитрий Григорьевич, – поздоровался он. – Здорово. Заходи, не стой в дверях.

Я вошёл внутрь. Кузня действительно была хороша. Чисто и просторно, а главное всё под рукой. И некоторые моменты по размещению инструмента и рабочей зоны, он явно подсмотрел у меня. Но я не имел ничего против, сам же этого хотел.

– Хорошо устроился, Артём, – одобрительно сказал я. – Кузня, что надо.

Он усмехнулся, вытирая руки о фартук.

– Спасибо тебе, Дмитрий Григорьевич. Работать теперь стало легче. И совет твой, как ты видишь, принял, – указал он на парня. – Взял себе подмастерье, Егором зовут. Отец у него погиб на охоте по зиме. Вот решил помочь и обучить нужному делу.

– Здравствуй, господин, – поклонился парень, на что я слегка кивнул. После чего я повернулся к Артёму.

– Рад, что доволен. Кстати, насчёт инструмента. Я к тебе с заказом пришёл.

Артём поставил молот на наковальню, повернулся ко мне всем корпусом.

– Что нужно?

Я достал из‑за пазухи свёрнутую бересту, развернул на верстаке. Это был чертёж, подробный, с размерами и пометками.

– Вот, – показал я. – Мне нужны детали для водяного колеса. Оси, крепления, цепи, зубчатые колёса. Железо должно быть крепкое, без трещин.

Артём наклонился над чертежом, щурясь. Он не умел читать, но чертежи понимал хорошо – мастерство кузнеца передавалось не через книги, а через руки и глаза.

– Водяное колесо? – переспросил он, проводя пальцем по линиям. – Это что, для мельницы?

– Не совсем, – ответил я уклончиво. – Скажем так, для… механизма. Он будет приводить в движение мехи в моей кузне.

Артём поднял брови.

– Мехи? Водой? Как это?

Я усмехнулся. Конечно, для него это было в диковинку. Здесь, в пятнадцатом веке, водяные колёса использовались в основном для мельниц. Но я собирался применить их куда шире.

– Объясню потом, – отмахнулся я. – Главное сейчас – сделать эти детали. Сможешь?

Артём снова посмотрел на чертёж, задумчиво почесал бороду.

– Сложно, – признал он. – Особенно вот эти… зубчатые колёса. Я таких никогда не ковал.

– Поэтому я и пришёл к тебе, Артём. Ты лучший кузнец в Курмыше. Если кто и справится, так это ты.

Он фыркнул, но было видно, что лестью я его зацепил.

– Ладно, попробую, но времени нужно много. Недели три, может, четыре. И железа много уйдёт.

– Железо дам, – пообещал я. – Сколько нужно, столько и дам. А по деньгам… – прикидывая я сделал паузу, – заплачу хорошо. За ВСЮ работу – пять рублей. Плюс материалы.

Закажи я все детали у другого кузнеца, мне бы вышла работа не меньше чем в пятнадцать рублей. Но Артём был мне должен, и он это понимал.

– Пять рублей? – переспросил он.

В этот момент я подумал, что скорее всего Артём решил, будто за кузню теперь ему придётся бесплатно на меня работать. Но я так делать не собирался, хотя и о себе не забывал.

– Абсолютно, – подтвердил я. – Но работа должна быть качественной. Если хоть одна деталь сломается, переделывать будешь за свой счёт.

Артём сглотнул.

– Договорились. Сделаю всё, как надо, можешь не сомневаться.

Мы пожали друг другу руки.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда начинай, как только сможешь. Железо привезут завтра. А чертёж оставь у себя, изучай. – И улыбнувшись, в шутку произнёс. – И не используй эту бересту вместо розжига горна.

Артём улыбнулся и аккуратно положил бересту на верхнюю полку.

– Будет сделано.

Мы вышли на улицу. Видимо, Артём хотел немного передохнуть.

– Как дела у тебя, Артём? Спина не беспокоит?

– Спасибо за беспокойство. Всё прошло. Да и с подмастерьем теперь полегче стало. – В этот момент Артём тяжело вздохнул, опустился на лавку у стены. – Вчера свататься приходил купец с Нижнего Новгорода. – Богатый, дом у него каменный, дело идёт. Хороший человек, непьющий. Олене он сразу приглянулся… – Он замолчал, покачал головой. – То есть мне показалось, что приглянулся. А она снова дала отворот‑поворот.

Я молчал, не зная, что сказать.

– Это уже третий за полгода, – продолжал Артём. – Губит себя девка пустыми надеждами. Подруги её уже все замуж выскочили, а эта сидит дома. Меня уже друзья спрашивают в чём дело. А я и сказать ничего не могу. – Он поднял на меня глаза. – Любит она тебя, Дмитрий. Даже не знаю, что с ней делать.

– Артём, – сказал я, – я уверен, она найдёт своё счастье. Просто… нужно время. Сердце не камень, заживёт.

Он горько усмехнулся.

– Надеюсь. А то боюсь я за неё.

Мы немного помолчали.

– Ладно, – поднимаясь встрепенулся Артём. – Что толку горевать. Жизнь идёт. Работать надо.

– Точно, – сказал я, – Работать надо. Завтра железо пришлю.

– Хорошо, – кивнул он.

Я пошёл вдоль дороги, мимо складов, где громоздились кучи кирпичей и брёвен для церкви. Мимо тренировочной площадки и стрельбища, где Григорий гонял новиков. Немного понаблюдал за их тренировками и пошёл к себе в терем.

Я не мог не заметить, что Егор был чем‑то похож на меня. И видимо Артём, подбирая подмастерье, исходил из того, что Олена переключится с меня на него. Выйдет ли что‑то из его задумки я не мог сказать.

– «Так! Надо отвлечься!» – подумал я, и как раз в этот момент мне попались на глаза Воислав и Глав.

– Одевайте доспехи! Тренироваться будем!

– С ножичками? – прищурившись тут же спросил Глав.

Хотел сказать, что нет, но передумал. Если уж тренироваться, то отдаваясь этому занятию на полную. К тому же я с момента сражения с Новгородцами так ни разу не смог войти в то состояние… я назвал его берсерка. Разумеется, как врач, я понимал, что в тот момент надпочечники выбросили запредельное количество адреналина, из‑за чего началась мгновенная мобилизация организма. Ускорился сердечный ритм, расширились бронхи, повысился уровень глюкозы в крови, расширились сосуды головного мозга… и многое другое. Но именно это состояние превратило меня в машину на поле боя. И я помнил, что на лекциях в медколледже профессор говорил, что в такое состояние можно погружаться искусственно.

В общем, я старался на тренировках максимально приблизиться к реализму сражения.

– Тащи свои ножи, – сказал я, поднимаясь по крыльцу в терем за своей экипировкой.

На следующий день Артёму привезли железо, а через четыре дня я приехал посмотреть, как у него идёт работа. Итог… ху… херово она шла. И в этом была и моя вина. Я переоценил способности Артёма читать схемы.

Тем же вечером я вернулся в кузню. На телеге у меня лежали обожжённые глиняные макеты, которые я лепил вместе Главом, Мижитой и Гаврилой. Намучались… но оно того стоило. После того, как их слепили, накидали сверху веток и подожгли, чтобы глина схватилась. Потом погрузили в телегу и привезли к Артёму, где я показал, что я от него хочу, и как механизм должен двигаться, так сказать для полноты картины.

– Принёс тебе кое‑что ещё. Думаю, это поможет понять, что именно я от тебя хочу.

Артём вытер руки о фартук, подошёл ближе. Гаврила и Мижита начали выкладывать на землю глиняные детали одну за одной. Первым делом два колеса разного размера, на каждом аккуратно вылеплены зубья. Потом оси, крепления, соединительные элементы.

Кузнец наклонился рядом у одного из колёс, повертел в руках, присмотрелся к зубьям.

– Так это надо сделать? – спросил он озадаченно.

– Это называется шестерня, – объяснил я, беря второе колесо. – Смотри. – Я приставил их друг к другу так, чтобы зубья сцепились. – Когда одно колесо крутится, оно заставляет крутиться второе. Понимаешь? Если зубья идеально подходят друг к другу, механизм работает плавно. Если нет – заклинит или сломается.