Она подняла мою голову, и наши взгляды встретились. В её аквамариновых глазах, подсвеченных золотом и янтарём заходящего солнца, отражался весь мир.

— Покажи мне, чего я так долго лишалась.

Это были все слова, которые мне были нужны. Я наклонил ее голову и прижался к ее губам с той жаждой, которую уже не мог контролировать.

Когда ее губы приоткрылись, я проник языком внутрь, исследуя ее вкус, ощущая, как ее бедра начинают двигаться в такт. Одна рука оставалась на затылке, а другой я обхватил ее за бедро, направляя вверх и вниз по своему напряженному члену. Даже в холодной воде я был готов взорваться.

Она скользила вверх-вниз, и я застонал ей в рот. Мы стояли под пологом листвы, целуясь и прижимаясь друг к другу.

За свою жизнь я переспал со многими, но ничто не шло в сравнение с тем, как Сейлор прижималась ко мне. К моему члену.

Даже не проникая в нее, это было лучшее, что я когда-либо испытывал.

Ее твердые соски упирались мне в грудь, и я сходил с ума от ее сдавленных стонов.

— Боже мой… — простонала она, ускоряя движения.

Она запрокинула голову, и я стал осыпать поцелуями ее шею, пока она продолжала двигаться.

— Кончи для меня, малышка, — прошептал я, крепко обхватывая ее за бедра и прижимая сильнее, чувствуя, как мой член напрягается между ее ног.

— Да, Кинг! — вскрикнула она.

Я двигался активнее. Несмотря на ткань трусов и ее бикини, я чувствовал все.

Каждую. Чертову. Деталь.

Теперь она снова подняла голову, обхватив меня за плечи, с безумным, затуманенным взглядом, продолжая скользить вверх и вниз по моему члену. Наше дыхание сливалось, тяжелое и отчаянное.

— Я хочу, чтобы ты кончил для меня, — прошептала она. Этого было достаточно.

— Блядь, — выдохнул я, когда кончил так мощно, что перед глазами вспыхнули белые вспышки.

Она продолжала двигаться, а потом обессиленно прижалась ко мне, уронив голову на плечо.

Я обнял ее и держал, пока наше дыхание не выровнялось.

Пальцы ее скользнули к татуировке у меня на плече.

— Скажи, почему у тебя одуванчик на татуировке с надписью «До конца». Только правду, — попросила она.

Я сделал несколько шагов к большому валуну, торчащему из воды, и устроился на нем, не отпуская ее.

Отклонил ее голову, заставив посмотреть мне в глаза.

— Это должно было быть напоминание. Наш уговор — он крепкий.

— Я это знаю. И никогда не хотела стать причиной конфликта. Но мы взрослые люди. Я просто не понимаю, зачем ты тогда добавил цветок?

— Потому что я думал о тебе еще до того, как ты уехала учиться.

Она затаила дыхание.

— И одуванчик был напоминанием обо мне?

— Да. О том, что я не мог иметь.

Ее взгляд стал мягче.

— Надо было поговорить со мной. Я тоже думала о тебе, но никогда не подозревала, что ты мог чувствовать то же.

— Я все испорчу, Сейлор. Я не умею в отношения. Ты заслуживаешь лучшего. Я это знаю. Хейс это знает. Почему ты мне не веришь?

— Потому что, наверное, я всегда в какой-то степени принадлежала тебе. Мой запретный король.

— И не забывай, почему ты запретная, — прошептал я, касаясь ее губ.

— Если ты такой плохой, почему ты не спал ни с кем за последние недели? Мы ведь еще не были вместе, а ты сам признался, что никого у тебя не было.

— Понятия не имею. Честно. Я пытался. Думаю, ты меня сломала. — Я пожал плечами, и она рассмеялась.

— Думаю, это ты меня сломал. Я все еще не устала от тебя. И хочу повторить.

— Да? — спросил я, голос охрип. — Я только что кончил в трусы, как озабоченный подросток, от того, как твоя горячая киска терлась об меня.

— Значит, ты на этом закончил? — Она прикусила мою губу. — Уже насытился и готов забыть, будто ничего не было?

— Ни хрена. Я даже не попробовал тебя на вкус.

— У тебя грязный рот, Кингстон Пирс, — сказала она, чуть отстранившись. — Но мне это нравится. Давай не торопиться и посмотрим, что будет завтра.

— Думаю, ты будешь умолять меня снова оказаться между твоих ног, как только я уйду, — усмехнулся я.

— Посмотрим. Может, проснусь и все пройдет, — поддразнила она.

Наши взгляды встретились.

— Ты такая красивая, что мне порой трудно отвести глаза.

Она затаила дыхание и провела пальцами по моей щетине.

— Мы уже решили, что секса не будет. Но все остальное — под вопросом. Так что можешь не льстить. Я согласна на это, пока оба в игре.

— Только одно условие, — сказал я, прижимая ладонь к ее шее, большим пальцем проводя по линии челюсти. — Я не стану врать тебе. Если мы идем на это, мы должны быть честны.

— Просто пытаемся выбросить друг друга из головы. Думаю, к моменту возвращения домой мне надоест. — Она говорила игриво. — Но да, честность — главное. Тогда никто не пострадает.

— Я бы себе никогда не простил, если бы причинил тебе боль.

— Перестань все усложнять. Это был самый горячий поцелуй в моей жизни. Второй — предыдущий, с тобой же. Дашь мне еще пару оргазмов, и я даже не вспомню, как тебя зовут. — Она улыбнулась, но я видел, что все это игра.

Мы оба чувствовали это притяжение.

Оно было опасным.

Запретным.

Но я не мог остановиться.

Хотел и не смог.

Я пытался держаться подальше целыми неделями.

И вот где я.

С Сейлор Вудсон в своих объятиях.

— Кто тебе все время пишет? — поинтересовалась Пейтон.

— О, это просто мама спрашивает, пообедаем ли мы на выходных, — слегка приврала я. Она написала мне один раз, а вот все остальные сообщения были от Кингстона. Он ушел после того, как мы снова целовались у меня дома перед прощанием прошлой ночью.

А потом мы проговорили по телефону еще несколько часов — пока глаза не начали слипаться.

Я никогда не чувствовала себя настолько комфортно с мужчиной. Мы могли говорить обо всем на свете.

Он рассказывал о ремонте кухни, над которым сейчас работал, и я слышала, с каким вдохновением он об этом говорил. Он гордился своей работой и по-настоящему любил то, что делал.

Мы делились историями из детства — я рассказывала о своей нестабильной жизни, а он — о чувстве вины из-за того, что его бабушка с дедушкой пожертвовали своим отдыхом и пенсией, чтобы вырастить его и его брата. Я попыталась его заверить, что для них это было радостью, ведь все, кто их знал, скажут то же самое.

А еще мы почитали вслух пару глав из нового любовного романа, который он сам выбрал. Он сейчас увлекся исторической прозой и уверял, что прекрасно бы вписался в то время.

Хотя кого он обманывает? Кингстон засиял бы в любую эпоху.

— Как у тебя дела с мамой? — спросила Руби.

— Есть прогресс, — я вертела в руках салфетку. Мы встретились в Whiskey Falls на быструю аперитивную посиделку и несколько закусок. — Я же говорила вам, что мама страдает депрессией, так что для нее каждый день — это борьба.

— Я понимаю. Слейд тоже долго с этим боролся в юности. Думаю, из-за этого он и потянулся к алкоголю и наркотикам. Но теперь он продвигается вперед, учится признавать, что если тебе тяжело — это нормально. Главное, говорить об этом, — сказала Деми, отпив мартини, глаза у неё были полны сочувствия.

— Тебе, наверное, было непросто — расти с мамой, у которой депрессия, да еще без понимания, как ей помочь, — изучающе произнесла Руби.

— Включила свой терапевтический режим, да? — хмыкнула Пейтон. — Я знаю, что ты не психолог, но ты у нас эмоциональный спасатель, Рубс. Признайся уже.

Руби усмехнулась:

— Ладно, что есть, то есть. Просто мне кажется, вам с Хейсом было тяжело.

— Думаю, именно поэтому она выбирает таких партнеров. Ее тянет к токсичности. Уверена, что у нее с отцом тоже были бурные отношения. А когда он ушел, все стало еще хуже. Наверное, поэтому Хейс и хотел как можно быстрее увести нас из того дома.

— Да, он, конечно, слишком оберегающий, но ведь из самых добрых побуждений, — сказала Деми.