Гребаный Ривер. Обычно он молчит, но если уже скажет — то то, что не нужно.

— Я видела его у тебя на плече, пока ты снова не надел рубашку. Там желтый цветок, да? — спросила Селена.

— Это сорняк, — сказал Нэш сквозь смех.

Я закатил глаза и потянулся за пивом:

— Говорит человек, который вообще не разбирается в цветах.

— Это одуванчик, — гордо сказал Катлер. — Дядя Кинг мне сказал.

Скрыть что-то в этой компании было практически невозможно. Когда я сделал себе эту чертову татуировку, Сейлор тогда здесь не жила, и никто об этом не знал. Это было мое.

Только для меня.

Ну, может, чуть-чуть для нее.

Я поднял глаза и встретился с ней взглядом как раз в тот момент, когда Руби повела Катлера от стола и включила для него полив. Он бегал по двору под струями воды, пока мы сидели за столом и потягивали напитки, и я решил сменить тему.

— В общем, сейчас сезон пчел, так что всем стоит быть начеку, — сказал я.

— Думаю, это очень мужественно — честно говорить о своих страхах, — сказала Селена, и я внутренне застонал, понимая, что она идеально подставилась ребятам.

— Мы о страхах Кинга говорим? — усмехнулся Хейс. — У него три страха, и мы все их знаем.

— Это не делает из вас гениев, вы, придурки. Я вам про них с детства твержу, — закатил я глаза, но удержаться от смеха было сложно.

— А вот мы не все знаем. Какие? — спросил Бобби, явно слишком воодушевившись, и я бросил на него укоризненный взгляд.

Парни уже вовсю хохотали — они обожали меня подкалывать.

— Нет ничего стыдного в страхах. У всех они есть, — сказала Сейлор, встав на мою защиту.

Вот умница.

Эта девушка всегда стояла за меня, а я — за нее.

— Согласен. Но страхи Кинга не такие, как можно ожидать, — продолжал смеяться Ривер.

— Пчелы — это, очевидно, номер один, — уверенно кивнул Нэш. — Я и сам их терпеть не могу, так что понимаю.

— И клоуны, что вполне справедливо. Они и меня раньше пугали, — признался Ромео.

— Ребята. Вы видели тот фильм, где маньяк-клоун столько лет не смывал грим, что у него лицо навсегда осталось как у чертова убийцы? Я аж вздрогнул, — сказал я, и смех за столом усилился.

— А мне нравятся клоуны, — заявил Тренер.

Ну конечно. Тебе еще и Speedo нравятся, так что твоему вкусу мы особо не доверяем.

— Ну что ж. Надеюсь, ты не встретишь маньяка-клоуна в темном переулке и не пригласишь его на пиво, — приподнял я бровь.

— Учту, приятель. А какой третий страх?

Я никогда не скрывал, кто я. Я — душа компании. Вечный источник веселья. Но если потребуется — буду драться за своих до последнего. Я влезал в драки с парнями намного крупнее себя и выходил без единой царапины. Я упорно работал, чтобы построить свой бизнес, и вкладывал в это кучу времени.

Но никогда не скрывал, что есть три вещи в этом мире, которые я терпеть не могу.

Пчелы.

Клоуны.

И…

— Белые фургоны. Наш парень видит белый фургон за километр, — сказал Ривер.

— У меня белый фургон, — вставил Тренер. — Я им почти не пользуюсь, потому что тут все в шаговой доступности. Почему тебе не нравятся белые фургоны?

Бинго.

Вот и все.

Если бы у меня был микрофон — я бы сейчас эффектно его уронил.

Этот придурок любит клоунов, ездит на белом фургоне.

Голова Сейлор запрокинулась от истерического смеха, и за ней захохотали все остальные. Наверное, дело было в выражении моего лица.

Тренер — явно серийный убийца.

— Ты мне сейчас скажешь, что еще работаешь пчеловодом на полставки и у тебя в белом фургоне спрятан костюм клоуна?

— Ты умора, приятель, — рассмеялся Тренер.

А я, между прочим, не шучу. И он, между прочим, никакой не австралиец.

— Дядя Кинг, давай, лови меня! — крикнул Катлер, стоявший неподалеку, и я вскочил, побежал к нему.

Я вбежал в воду, подхватил его на руки и вместе с ним завалился в воду, чтобы повозиться. Он заливался смехом, потом толкнул меня, оказался рядом на коленях и начал щекотать.

Я перекатился на живот, смеясь, и тут в пах резко кольнуло болью.

Мне хватило пары секунд, чтобы понять, что произошло.

Меня ужалила, мать ее, пчела.

Вот уж ярость мужика под атакой — не зря говорят: хуже бури.

Это было как сцена из фильма. Кингстон закричал, и Катлер с тревогой закричал нам:

— Дядю Кинга ужалила пчела!

В голосе Катлера невозможно было не услышать беспокойство.

— Да чтоб тебя, — выругался Ривер и вскочил на ноги.

Нэш тоже тут же подскочил и побежал успокаивать Катлера. Деми и Пейтон обняли его, а мы все ломанулись следом за взбешенным Кингстоном в дом. Он орал, что срочно нужна кредитка.

Ривер вытащил кредитную карту из бумажника, а Кингстон, весь в панике, плюхнулся на унитаз.

— После укуса они впрыскивают яд. Вытащи уже это чертово жало из меня, — он сорвал с себя футболку, бросил ее на пол и спустил пояс плавок достаточно низко, чтобы открыть место укуса. Я широко распахнула глаза, разглядывая его впечатляющий пресс, затем взгляд скользнул ниже — к тому самому V-образному изгибу, и остановился на большом красном пятне с белым центром, которое уже начинало опухать.

— Чувак, расслабься. Если ты будешь так беситься, я не смогу нормально вытащить жало, — шикнул на него Ривер, а за моей спиной раздался смех. Я обернулась и смерила взглядом Ромео и Хейса, чтобы они не смели смеяться.

Все могло быть серьезно.

Не успела я ничего сказать, как Кингстон выбил кредитку прямо из рук Ривера. Та полетела через всю комнату и упала у моих ног.

— Охренеть, — прошептала Руби мне на ухо. — Он совсем сорвался.

— Не трогай меня, Ривер! — Кингстон был на грани. Все это походило на провалившуюся романтическую комедию.

Я подняла карту, и он сразу поймал мой взгляд:

— Пусть Сейлор сделает это. Все — вон отсюда. Немедленно!

— Удачи, — буркнул Ривер, проходя мимо меня. Я шагнула вперед.

Кто-то тихо прикрыл за нами дверь, и мы остались одни. Он сидел на унитазе, его темные глаза горели:

— Видишь?

Я опустилась на колени между его крепкими бедрами и протянула ему телефон со включенным фонариком, чтобы лучше разглядеть место укуса.

— Держи свет здесь. Я вижу жало, — сказала я, проводя пальцами по тонкой полоске темных волос, ведущей вниз — к укусу.

Он шумно втянул воздух, когда я придвинулась ближе. Сердце бешено колотилось и уж точно не из-за страха перед жалом. Я положила руку ему на бедро, внезапно осознав, насколько близко нахожусь к его члену, который отчетливо напрягался под шортами. Я резко подняла глаза на него.

— Блядь, Сейлор. Я ничего не могу с собой поделать. Просто достань уже это чертово жало.

Я кивнула, подведя пластик вплотную к основанию жала. Не хотелось тащить его, чтобы не нервировать Кингстона еще больше. Я аккуратно поддела жало кредиткой и вытянула его с первого раза:

— Готово.

— Боже мой. Оно опухает. И чертовски болит. А вдруг яд пойдет дальше, и мне придется ампутировать член? — он вроде шутил, но я слышала, как сквозь юмор проскальзывает настоящий страх.

— Я бы не волновалась. Судя по всему, все пока отлично работает, — я взглянула на него, стряхивая жало на салфетку. Взяла телефон и встала рядом. — Сейчас загуглю, что надо делать.

— Насколько все плохо? — спросил он, запрокидывая голову и зажмурив глаза.

— Опухает, — ответила я, роясь в шкафчиках. Нашла тряпку, мыло и включила воду. — Самое главное — вытащить жало, что мы уже сделали. Ты был прав: яд продолжает поступать в кровь, пока жало не удалят. Кстати, ты знал, что жалят только самки пчел?

— Ну, логично. Типичная женщина — сразу на мой член позарилась, — сказал он вполголоса, сидя совершенно неподвижно, ожидая моих дальнейших инструкций. — Думаю, у Ривера в аптечке есть Бенадрил. Посмотришь?

Я порылась и нашла бутылочку Бенадрила: