— Вот, нашла. — Я подала ему две таблетки и наполнила пластиковый стакан водой. Он проглотил таблетки и сделал глоток.

— Спасибо.

— Теперь нужно промыть все мылом и водой, — я взяла влажную тряпку и снова опустилась между его ног. Осторожно протирала опухшее место, пока он откинул голову назад и закрыл глаза. Я слегка подула на кожу, чтобы успокоить его, и он тут же резко поднял голову, открыв глаза.

— Блядь, Сейлор. Так нельзя.

— Ой, — я отпрянула, заметив, как кое-что под плавками снова начало увеличиваться. Господи. У этой штуки, похоже, своя жизнь. — Прости.

Он снова откинулся назад, стараясь не шевелиться. Я села на пол, облокотившись на стену, чтобы создать хоть какую-то дистанцию.

— Извини, — усмехнулся он. — Похоже, он тебя любит. Только Хейсу не говори — он скорее отрежет его сам, чем доверит врачам.

Теперь уже я рассмеялась, продолжая читать с телефона:

— Драматизируешь. Никто ничего не ампутирует. Просто нужно понаблюдать, нет ли других симптомов.

— Каких?

— Одышка — главное. Опухоль есть, но я, пожалуй, принесу лед.

— Нет. Пожалуйста, не уходи. И я не хочу, чтобы все сюда повалили с приколами. Я знаю, что у меня мания по поводу пчел, но сейчас не до шуток.

Я кивнула, хотя он даже не смотрел на меня:

— Давай просто тут посидим и посмотрим, как пойдет. Я напишу Руби, чтобы принесла пакет со льдом и не пускала сюда никого. Подойдет?

— Да. Спасибо.

Он замолчал, и меня это насторожило — Кингстон редко бывал молчаливым. Но дыхание у него было ровным, отек не увеличивался, и я решила, что все пока нормально.

Я отправила сообщение Руби, и она сразу ответила, что идет.

Раздался легкий стук в дверь. Я открыла, и она заглянула внутрь:

— Ты в порядке, Кинг?

— Да, все нормально. Только пусть мой дебильный брат сюда сейчас не суется. Мне нужно немного времени, ладно?

— Конечно. Можно всем сказать, что ты в порядке? Катлер очень переживает.

— Да, скажи малышу, что со мной все хорошо. Скоро выйду.

Она кивнула, передала мне пакет со льдом и беззвучно прошептала «спасибо». Я отдала ей кредитку Ривера, и она ушла, прикрыв дверь.

Я снова опустилась на колени между его ног. Погладила пальцами кожу вокруг опухшего места, стараясь как-то его успокоить. Положила пакет со льдом на припухлость и продолжала легонько водить пальцами вокруг.

Он тихо простонал, и я затаила дыхание:

— Тебе неприятно?

— Нет, — сказал он хриплым голосом. — Это приятно.

— Хорошо. Я хочу помочь, — прошептала я.

Почему я так тяжело дышала? Почему вообще к нему прикасалась?

Будто мы оба одновременно это осознали — его голова резко поднялась, и он взял у меня лед:

— Я сам.

— Хорошо. Отлично, — я поднялась на ноги и отошла к раковине, начала мыть руки — просто чтобы хоть чем-то отвлечься.

Соберись.

Я снова села на пол, облокотившись о стену, оставляя между нами расстояние. Хотела спросить его про татуировку с одуванчиком, но сейчас это было неуместно.

— Помнишь первый раз, когда тебя ужалила пчела? Должно быть, тогда ты так испугался, раз до сих пор так тревожишься.

— Да. Это было через год или два после того, как погибли мои родители. Мы с Ривером играли на улице, я залез на дерево и, видимо, потревожил улей или что-то в этом роде. Точно не помню. Помню, как они начали кружить вокруг меня, окружили со всех сторон, а Ривер кричал мне — прыгай вниз и беги. Меня ужалили всего один раз — думаю, это ещё повезло. Но прямо в веко.

— Боже мой. Какой кошмар, — прошептала я. — Что потом было?

— Почти ничего не помню, кроме того, как бабушка рыдала, когда вытаскивали жало. Меня срочно повезли в больницу — все распухло. Я очень ярко помню, как она всё время повторяла, что не переживёт, если потеряет и меня тоже.

Я знала, что Кингстон с Ривером переехали в Магнолия-Фоллс и росли у бабушки с дедушкой после гибели родителей в автокатастрофе.

— Но потом все обошлось? — спросила я.

— Да. Меня оставили в больнице на ночь — язык и губы сильно распухли, просто наблюдали. Наверное, я себя сейчас веду как полная тряпка. Я в барных драках бывал в куда худшем состоянии, — усмехнулся он, покачал головой, приподнимая пакет со льдом.

— Эй, не надо так говорить, — я поднялась на колени, чтобы проверить место укуса.

— Что — не надо?

— Преуменьшать то, через что ты прошел. Это страшно для маленького ребенка. Да и аллергии — не шутки. Лучше перестраховаться.

Широкая улыбка растянулась на его лице, тревога исчезла:

— Ну конечно, ты так думаешь.

Я взяла еще одну чистую тряпку и аккуратно протерла место укуса, убирая остатки талого льда. Мои глаза невольно скользнули вверх по его накачанному прессу, и я поспешно прочистила горло, заставляя себя снова смотреть ему в глаза:

— Вроде опухоль больше не увеличивается.

— Ага. Похоже, выживу, — он наклонился, поднял футболку и натянул ее через голову. — Пора выходить и выслушивать шуточки. Сейчас они на мне оторвутся, да?

— Просто игнорируй. Они любят тебя подкалывать. Но я видела, как Ривер действительно переживал, — я бросила тряпку в корзину.

Кингстон поднялся и наклонился, поцеловал меня в щеку:

— Все хорошо. Спасибо, что терпишь меня.

Я кивнула, и он распахнул дверь.

Все повернулись к нам.

— Все еще на месте, никаких потерь? — поддразнил Ривер.

— Да, благодаря Сейлор, все при мне.

Комната взорвалась смехом, все обнимали его, хлопали по спине. Вечеринка уже подходила к концу, но все дождались, пока с ним все будет в порядке.

Сколько бы они ни подкалывали друг друга — дружба у них была крепче камня. Я знала этих ребят почти всю свою жизнь. Они были до мозга костей преданы друг другу.

— Вижу, ты и врачом подрабатываешь, — сказал Джейлен, улыбаясь мне.

Он и правда был красивым мужчиной, если не считать ужасного выбора плавок. Я была в шоке, когда он снял шорты и остался в ярко-красных обтягивающих трусах. Но он явно гордился своим телом и любил его демонстрировать.

— Не знаю насчет врача, но с кредитками я управляюсь неплохо, — усмехнулась я.

— Хочешь, подвезу домой? — вмешался Хейс, подойдя ближе.

— Я привез ее сюда и хочу отвезти обратно, если ты не против, Сейлор? — спросил Джейлен.

— Да, конечно. Я готова хоть сейчас, — я бросила на брата взгляд, мол, отстань.

Меня бесило, что он продолжал вести себя так, будто я маленькая девочка. Ему еще нужно было привыкнуть к тому, что я снова здесь и уже взрослая женщина.

Чувство вины перед братом всегда тяжело давило на меня. Ему пришлось слишком рано повзрослеть, он всегда подставлял мне плечо. Он стал для меня родителем, когда мы были детьми, и ему было непросто смириться с тем, что я уже не нуждаюсь в его опеке. Да, его излишняя забота меня раздражала, но с этим можно было мириться — ведь он единственный, кто всегда был рядом, всегда поддерживал меня.

Я провела пальцами по тонкой золотой подвеске с глазом, которую он подарил мне перед отъездом в колледж. Тогда он сказал, что она будет оберегать меня от всех плохих парней, пока его не будет рядом. Я тогда рассмеялась, но с тех пор не снимала ее ни на день. Я любила это украшение. И любила его.

Мы попрощались, и все вместе вышли из дома. Я заметила, как Селена переплела пальцы с рукой Кингстона, и, сама того не осознавая, сжала руки в кулаки. Я привыкла видеть, как он флиртует с женщинами, знала, что он не из тех, кто остепеняется. Но мне было неприятно видеть, как кто-то держит его за руку. И это было абсурдно.

У меня не было на него никаких прав.

Никогда не было.

И никогда не будет.

Я отвез Селену домой, после того как она изо всех сил пыталась уговорить меня оставить ее у себя на ночь. Она сказала, что хочет обо мне позаботиться. Я, наверное, окончательно запутал ее. Я всегда был честен в том, что могу предложить.