— Ну, знаешь, ты, конечно, мастер грязных разговоров, Кинг, но этот парень вообще вышка, — усмехнулась она.

Как по команде, мой член отреагировал на слова «грязный разговор» и сразу встал.

— Поверь, то, что было — это лайтовый телефонный секс. Вживую я куда как… убедительнее.

Зачем я ей это говорю?

— О, я в этом даже не сомневаюсь, — подмигнула она, выгнув брови.

Мы поднялись на крыльцо ее дома. Она полезла в сумочку за ключами и потеряла равновесие. Я успел поймать ее, прежде чем она упала.

С ее губ сорвался заливистый смех, пока я ее придерживал:

— Ты никогда не умела пить.

— Все нормально. Не выдумывай, — она вставила ключ в замок, сделала шаг внутрь и снова споткнулась. Я снова ее подхватил.

Мне это надоело. Я развернул ее, наклонился и закинул себе на плечо, как мешок с картошкой. Она закричала от смеха — громко и искренне.

Пьяная Сейлор Вудсон была еще тем весельчаком. Но я не хотел, чтобы она осталась одна в таком состоянии. Я знал, что Руби пошла к Риверу, так что закрыл за собой дверь и отнес ее по коридору в спальню.

Положил на кровать — она подняла на меня взгляд и улыбнулась. Ее топ и юбка задрались выше, чем раньше. Краем глаза я заметил кружевные трусики, прочистил горло и потянул юбку вниз.

Она закусила губу и все еще улыбалась:

— Извини. Со мной все в порядке. Просто я всегда становлюсь неуклюжей, когда пью.

— Я знаю. Поэтому и хотел, чтобы ты добралась домой в целости.

— Спасибо, — сказала она, отвернувшись, а потом снова повернулась ко мне: — То, что мы сделали на днях… это было чертовски горячо. Секс по телефону — теперь моя новая любимая тема.

— Ага… Впервые, да?

— Ага. Никогда не думала, что мне такое понравится. Но с тобой, кажется, мне все нравится, — она резко наклонилась и поцеловала меня в щеку. — Я пойду почистить зубы и переодеться. Ты уходишь сейчас или подождешь, пока я выйду?

— Иди, делай свои дела, а я схожу за водой и обезболивающим. Как только уложу тебя, — сразу уйду.

— Ладно. Но вообще, скажу по секрету — мне больше нравится запретный Кинг, чем заботливый. — Она упорхнула в ванную, как чертова фея.

Я пошел на кухню, налил ей воды, нашел Тайленол в шкафу с витаминами и вернулся в спальню. Поставил все на тумбочку. Сдернул с кровати бело-розовое покрывало с цветами, убрал целую армию декоративных подушек на пол. И тут что-то мелькнуло под ее подушкой. Я заметил уголок ткани, который узнал сразу.

Я вытащил это и у меня глухо застучало в груди.

Одеяло, которое я обожал в детстве, все это время лежало у нее под подушкой. Я развернул его и в углу увидел свой выцветший отпечаток ладони, который я когда-то нарисовал для нее.

Она все это время его хранила.

Я в последний раз взглянула в зеркало и улыбнулась. Зубы чистые. Лицо умыто. Моя милая фиолетовая повязка с бантиком удерживала волосы, пока я наносила увлажняющий крем на кожу. Я посмотрела вниз — тонкая майка и короткие шорты. Пожала плечами. Он видел меня в купальнике столько раз, что этот наряд точно прикрывал больше, чем нужно.

Голова уже почти прояснилась, но легкое опьянение все еще приятно разливалось по телу. Я приоткрыла дверь в спальню и остановилась.

Кингстон сидел на краю кровати, держа в руках мое любимое одеяло. Точнее, его любимое — когда-то.

— Не собираешься его обратно у меня отобрать?

Он поднял взгляд, наши глаза встретились, и он медленно оглядел меня с ног до головы, будто пожирал взглядом.

— Нет. Просто удивлен, что ты его все еще хранишь.

Я подошла к нему, он протянул мне две таблетки, и я проглотила их, взяв стакан из его рук.

— Спасибо. Конечно, я его храню. Я засыпаю с ним каждую ночь.

— Тебе все еще снятся кошмары? — его голос стал низким, в нем было столько эмоций.

Я поставила стакан на тумбочку и села рядом:

— Не так часто. Но каждую ночь я просовываю руку внутрь, как мы делали тогда. Так мне проще засыпать.

Он взял мою ладонь в свою, переплетая пальцы. Улыбнулся.

У меня затрепетал живот, и я изо всех сил старалась вести себя спокойно. Но его близость сводила меня с ума. Его ладонь — теплая, крепкая. Этот слабый хмельной туман в крови. Воспоминания о том, как я выкрикивала его имя в ванне. Все это. Сложно оставаться равнодушной рядом с Кингом. Моим запретным королем.

— Когда ты засыпала, держась за мою руку, кошмары всегда отступали, — сказал он.

— Так и было. Ты пугал всех плохих парней, — усмехнулась я, хотя он не засмеялся.

— Помню все это, будто это было вчера.

— Я тоже, — прошептала я.

Он покачал головой и отпустил мою руку:

— Ладно. Давай я уложу тебя спать и поеду.

Когда он встал, я забралась под одеяло и прислонилась к изголовью:

— Ложись рядом. Ради старых времен.

— Хорошо, — сказал он, скинув обувь и выключив свет. Он лег на другую сторону кровати, поверх покрывала. Мы оба повернулись лицом друг к другу. Я снова взялась за его руку — как делала это столько лет назад.

Кингстон Пирс всегда был для меня спокойствием. Моим безопасным местом. И теперь, став взрослым, он все еще им был.

— У тебя руки такие же маленькие, как и раньше, — сказал он, хрипло.

— Или у тебя просто гигантские, — я хихикнула. Обожала его руки. Сильные, с мозолями от тяжелой работы.

— Ты хорошо провела вечер? — спросил он.

— Очень. Наверное, выпила чуть больше, чем нужно, — призналась я. — Папа звонил, когда я ехала в Whiskey Falls. Зовет к себе — хочет, чтобы я приехала к нему, Констанс и детям в воскресенье.

— Серьезно? Я не знал, что ты все еще с ним общаешься, — его голос был тихим, ровным. Он знал, как мой брат ненавидит отца. И заслуженно.

— Не очень часто. Он написал после моего окончания колледжа. Потом снова — после защиты MBA.

— Я не видел его ни на одном, — буркнул Кингстон. Хейс и ребята были там оба раза.

Мама не смогла — то Барри упал с лестницы, то не смогла взять выходной.

Но все это не имело значения. Хейс был рядом. Кингстон был рядом. Они всегда были рядом.

— Ты прав. Но, думаю, он и сам понял, что ему не рады — особенно зная, как его ненавидит сын, — я закрыла глаза, ощущая, как его палец нежно скользит по моему запястью. — Но Хейс и я не обязаны чувствовать одно и то же. Я не говорю, что простила его за то, что он нас бросил… но я хочу его знать.

— Ты до самого сердца такая хорошая, Одуванчик, — прошептал он и поцеловал меня в лоб. — Ты поедешь?

Я замялась и вздохнула:

— Хочу. Очень хочу. А с тем, что Хейса сейчас нет, можно вообще ничего не говорить, чтобы он не злился. Потом расскажу. Если все пройдет хорошо, может, и уговорю его съездить со мной в следующий раз.

— Чувствую, тут есть подвох?

Как он так точно меня знает?

— Просто… я нервничаю ехать одна. У них там своя семья — Констанс, дети… А я — как будто врываюсь в чужой мир. Это немного страшно.

Он замолчал. Потом сказал:

— А давай я поеду с тобой? Хейс бы не хотел, чтобы ты ехала одна. Да и тебе будет проще, если рядом кто-то будет.

— Правда?

— Думаю, ты даже не представляешь, сколько всего я для тебя готов сделать, — прошептал он, все еще держа мою руку. — Но есть одно условие.

— Какое?

— Ты скажешь Хейсу, что едешь. Или я скажу.

Я застонала:

— Эта твоя преданность уже зашкаливает.

— Такой вот договор, Одуванчик.

— Ладно. Скажу. В воскресенье, если ты можешь?

— Без проблем. Будет маленькое путешествие. Он все еще живет в Кларита-Хиллс?

— Ага. Спасибо, Кинг, — я подняла наши сцепленные руки и поцеловала его ладонь.

Он повторил за мной — прижал нашу руку к губам и поцеловал. Его теплые губы разбудили внутри меня целый пожар. Я потянулась и поцеловала его в челюсть.

— Это многое значит.

Он наклонился и поцеловал меня в нос. Потом в щеку. Его губы скользнули к шее. Мы отпустили руки, и вдруг его ладони оказались на моих бедрах, он потянул меня к себе. Я запустила пальцы в его волосы, а его рот накрыл мой. В комнате было темно. Лишь лунный свет пробивался сквозь шторы. Между нами — мое одеяло. Но я все равно прижалась к нему ближе. Его язык скользнул внутрь. Мы задышали быстрее. Он развязал бантик на моей повязке, откинул голову назад, чтобы углубить поцелуй.