— Конечно. Ты же знаешь, я для нее что угодно сделаю, — ответил я. И это была правда.

— Ну, учитывая, что она вытаскивала жало из твоего члена, это самое малое, что ты можешь сделать, — сказал Нэш, давясь от смеха.

— Эй! Не надо в одном предложении упоминать мой член и пчел. И вообще — жало было в нескольких сантиметрах от хозяйства. Но все равно было пиздец страшно.

— Смотри у меня — чтоб моя сестренка держалась подальше от твоего грязного члена, — сказал Хейс с хитрой ухмылкой.

— Он и мне вытащить жало не позволил, — добавил Ривер, приподняв бровь.

— Чувак, ты вообще-то угрожал ткнуть меня ножом в пах. После таких заявлений ты права на жало теряешь.

Комната наполнилась смехом.

— Как идут приготовления к свадьбе? — спросил я у Ромео. Он с Деми официально женятся в июне.

— Все продвигается. Она делает всю работу. А я просто улыбаюсь и киваю. Мне на саму свадьбу плевать — я просто хочу жениться. Если она счастлива — я счастлив. Так что пусть делает, что хочет.

— Сказал тот, кто подкаблучник по уши, — усмехнулся Ривер, скомкал обертку и бросил в мусорку.

— Говорит человек, который набил себе «Королева» на груди, — напомнил ему Хейс.

— Эй. Я без ума от своей девочки, — ухмыльнулся Ривер и тут же повернулся к Хейсу: — А вот тебя я видел на днях в «Whiskey Falls — ты с Триш Виндзор слишком уж мило общался. Что-то намечается?

Триш Виндзор переехала в город в прошлом году, и была чертовски горячей. Несколько месяцев назад она явилась в пожарную часть, когда Хейс был на смене, в одном плаще — под ним вообще ничего не было. Попробовала взять быка за рога, но все пошло не по ее плану. Хейсу не нравились чересчур напористые женщины, и он ее отшил. Мы долго его подкалывали — она буквально бросалась на него.

Он стряхнул несуществующие крошки с рук, откинулся на спинку стула и медленно окинул нас взглядом.

Будет интересно.

— Сколько раз я вам говорил, что не люблю, когда баба начинает на меня давить?

— Слишком много, чтоб считать, — сказал я, облокачиваясь на колени — ждал, что он сейчас расскажет.

— Вот и надо было слушать свою чертову интуицию, а не вас, придурков. Она снова вцепилась в меня в баре два дня назад.

— И… — Нэш вскинул руки.

— И… Я согласился пойти к ней домой. Думал взять контроль в свои руки — я же мужик, мне нравится самому вести процесс. Но эта женщина… Блядь. — Он покачал головой, будто до сих пор в шоке.

— Судя по твоей рожe, я так понимаю — не дошло до секса? — спросил Ривер, сдерживая смех.

— Нет. Я свалил, как только она показала спальню. — Он наклонился вперед, осмотревшись, чтобы никто посторонний не подслушал. — Комната вся в кроваво-красном бархате — шторы, постель. На спинке кровати наручники. Жутко до чертиков.

— Я люблю бархат, — пожал я плечами.

— Конечно любишь. Но у нее по всей комнате стояли камеры. Пока я пытался понять, что вообще происходит, она ушла в шкаф и вытащила целую кучу… приблуд. Зажимы, плетки. Я на такое не подписывался. Она хотела привязать меня к кровати и снимать. Я свалил оттуда к чертям.

Я передернулся:

— Да уж. Я бы тоже не стал в это лезть.

— Серьезно? Ты что, не любишь боль? — засмеялся Ривер и тут же повернулся ко мне: — Ты от укуса пчелы чуть не помер. Не думаю, что дашь кому-то ради забавы пускать ток по своему члену.

Я показал ему средний палец, хоть он и был прав:

— Я люблю страсть, но без боли. Лизать с меня горький шоколад — хоть весь день. Но стоит достать электрошокер и меня уже нет.

— Скажем так: я еще никогда не бегал домой так быстро, — пожал плечами Хейс.

Снова смех.

— А ты сам-то как? Последние недели всех сливаешь, — сказал Нэш, переводя разговор на меня — я давно уже никуда не выбирался.

— Просто не в настроении. Много работаю над магазином. Да и не знаю… Вечером валюсь с ног, — честно сказал я.

Ривер приподнял бровь:

— Это что, признаки взросления? Или последствия того, что тебя чуть не ужалили в член?

Я показал ему средний палец:

— Это называется тяжелая работа и длинные смены, братец.

— Ну смотри, на следующей неделе у нас вечер кантри, так что собирай себя в кучу, иначе Деми тебе задаст. Она уже вся в предвкушении — хочет, чтобы мы все вместе повеселились.

— Она мне уже писала. Ты же знаешь — я никогда не подведу Бинс, — сказал я, используя ее прозвище, и потянулся за своей газировкой.

— Ты по-прежнему можешь пораньше отпроситься и забрать Катлера из школы? Мне сегодня вечером надо контролировать установку балок на ранчо в Брайтоне, я там допоздна задержусь, — сказал Нэш.

— С радостью проведу время со своим любимым парнишкой, — я поставил стакан. — И у нас же в эти выходные первая игра по бейсболу, да?

— Черт. Хорошо хоть я тренирую эту команду, — покачал головой Нэш. — Катлер — он, конечно, замечательный парень, но бейсболист из него пока никакой. Он никак не может понять, что биту надо махать ДО того, как мяч пролетит. Он ждет, пока тот проскочит, потом с размаху машет битой и с таким восторгом празднует промах, будто это и была цель.

Комната взорвалась смехом.

— Он научится. Ты же тоже не родился звездой бейсбола, — приподнял бровь Ривер. — Насколько я помню, ты был долговязым, нескладным пацаном. Тело у тебя в порядок пришло только в старших классах.

— Это правда. До поры — не светил, — подхватил Ромео сквозь смех. — Деми заказала для всех футболки на первую игру, так что в субботу встречаемся у нас дома и едем вместе.

— Жду не дождусь увидеть, как наш мальчишка себя покажет, — сказал я. И это была чистая правда.

Вот ради таких моментов я и живу.

Мы все встретились у Ромео и Деми перед игрой. Деми раздала футболки, которые она специально заказала для нас. У Катлера сегодня был первый матч за команду Magnolia Falls Ducks, и мы все пришли его поддержать.

— Они такие милые, — сказала я, когда Кингстон вышел из-за угла в бело-голубой футболке с надписью на спине: « Сердце Бифкейка №3».

На нем были темные джинсы, низко сидящие на бедрах, а широкие плечи идеально заполняли футболку, будто она была сшита для него. Пуговицы он еще не застегнул, и загорелый пресс сиял во всей красе. Наши взгляды встретились, пока я натягивала футболку поверх майки, и он подошёл ко мне.

— Как дела, Одуванчик? — спросил он тихо, чтобы никто больше не услышал. Это прозвище всегда было нашим маленьким секретом. Тем, что оставалось только между нами.

— Да все хорошо. Жду не дождусь игры, — я затаила дыхание, когда он взялся за края моей футболки и начал сам застегивать пуговицы.

Я впитала его запах. Мята и сандаловое дерево наполнили мои чувства.

Мы стояли так близко, что тыльная сторона моей руки слегка коснулась его живота, и я не отдернула руку так быстро, как следовало бы.

Он много работал над книжным магазином, а я часто приходила к нему после смены в Magnolia Beans, чтобы посмотреть, как идут дела.

Я заметила, что в последнее время он по вечерам никуда не ходит. Говорил, что устает от работы.

— Я тоже. Хочу посмотреть, как наш мальчик сегодня себя покажет, — закончив застегивать пуговицы, он не отпустил рубашку. — Тебе идет.

— Спасибо, — сказала я, и тут Руби прочистила горло. Я обернулась и увидела, как мой брат заходит в дом.

Кингстон мельком глянул через плечо, потом подмигнул мне и только после этого стал застегивать свою футболку.

Между нами была какая-то странная тяга.

Может, из-за общей истории.

Может, из-за влечения.

А может — что я боялась признать — все это чувствую только я.

Для Кингстона я просто друг. Почти семья.

И мне надо об этом помнить.

— Вперед, Утята! — закричал Хейс, а Деми бросила ему футболку.

— Все, идем. Я хочу занять лучшие места, — сказала Руби.

— Детка, там играют шестилетние. На стадионе нет аншлага. Деревянные скамейки в парке — если придем вовремя, лучшие места будут нашими, — ответил Ривер.