Он обвел рукой паутину проводов и трубок, сходящихся к ванне.

            — С помощью всего этого мы не просто погружаем человека в ничто. Мы ловим сигнал. Чистую мысль, лишенную телесной оболочки. Дед потратил годы, чтобы доказать, что «видения» в камере — это не галлюцинации. Что информация, полученная таким путём из другой, скажем, лаборатории, расположенной где-нибудь, например, в штате Невада, оказывается достоверной на сто процентов.

            Руслан замолчал, глядя на меня, оценивая реакцию. А я молчал, пытаясь переварить всё услышанное. Вся эта фантасмагория вдруг обрела чудовищную и пугающую логику.

            — И зачем это было нужно? — наконец выдавил я. — Шпионаж?

            — Изначально — да, — кивнул Руслан, — промышленный шпионаж. Это был один из многих проектов НИИ разведывательных проблем. А сам НИИ был создан на базе Управления «Т» ПГУ КГБ СССР…

            — Внешняя разведка, — произнёс я.

            — Точно! Её научно-технические мозги. Так вот, мой дед разработал, в конце концов, самый совершенный метод получения информации в истории! — с гордостью заявил Руслан. — Без всяких пыток, шантажа, подкупа — прямое подключение к мозгу вероятного противника! Только на тот момент, когда пошли первые положительные результаты испытаний — всё это стало никому не нужным. Прекратилось финансирование, урезались штаты…

            — А в конце концов, не стало ни самого КГБ, ни нашей великой страны. Я видел это своими глазами, Роман. Моё детство и юность пришлись на это сложное время.

            — Но я смотрю дальше, Владимир. Гораздо дальше деда… — Он присел на корточки рядом с моим креслом, и его голос стал тихим, почти заговорщицким. — Хотя, признаюсь, свои исследования я начинал, используя его наработки. Только вот архив моего старика пропал странным образом. Но даже из тех материалов, которые попали в мои руки, было ясно — его выкладки верны. Пусть, и чисто теоретические — он не смог подтвердить их опытным путём.

            Он снова выпрямился во весь рост и похлопал ладонью по краю чугунной ванны. Звук на мгновение показался мне глухим и зловещим.

            — Но дед пытался работать с «аналогом», с человеческим сознанием. Он подключал мозг к мозгу. Это гениально, но… У него не было другой альтернативы — «цифры». Моя же цель — сделать следующий шаг. Можно даже сказать, что он будет, в некотором смысле, поистине эволюционным!

            Гордеев сделал паузу, чтобы подчеркнуть значимость своих слов.

            — Я доведу его идею до логического завершения, соединив биологический процессор, то есть человеческий мозг, с кремниевым — компьютером. Прямое подключение, Владимир! Представь: больше никаких клавиатур, никаких мышей, никаких экранов. Информационный поток будет идти напрямую в сознание. Ты сможешь управлять компьютером и другими гаджетами лишь силой мысли. Мы сможем помочь людям с тяжелыми двигательными нарушениями и параличом как у тебя, давая им возможность взаимодействовать с внешним миром!

            — Я очень надеюсь, что у нас получится…

            — Даже не сомневайся — обязательно получится! Ты сможешь не только управлять экзоскелетом, как собственным телом, ты сможешь записывать сны, передавать мысли, загружать навыки… А если мы еще подгрузим в твой мозг разработанную мной биологическую нейросеть… Ты… ты сможешь выучить китайский минут за десять, а то и быстрее! Это будет абсолютно новый вид коммуникации.

            — Ты хочешь сказать… нейросеть? Напрямую в мозг? — с изумлением выдавил я.

            — Нейросеть, базы данных, да хоть весь интернет — всё это станет продолжением твоего разума! — А вот сейчас в его глазах загорелся фанатический огонёк. — Твой разум станет частью глобальной сети! Не сразу, нет! — Заметив моё выражение лица, улыбнувшись, добавил он. — До этого момента еще годы и годы исследований.

            — А, вот оно что? — с облегчением выдохнул я. — Это лишь будущие прожекты.

            — Пока прожекты. Но этот, — он снова похлопал по ванне, — «аналоговый» прототип тоже был когда-то только прожектом. Но для меня он стал тем самым ключом к запертой двери, за которой лежит будущее всего человечества. И этот ключ… он в наших с тобой руках!

            [1] Слово «аналоговый» используется для описания сигналов и величин, которые подобны естественным процессам, например, аналоговый сигнал может представлять собой непрерывную волну, отражающую звук или давление.

            — Ну, что, продолжим экскурсию? — Руслан по-доброму улыбнулся моей секундной растерянности, вновь взялся за ручки моего инвалидного кресла и покатил его в соседнее помещение.

            Вот тут-то у меня дыхание и перехватило. Потому что это была операционная… Нет, не так — это была не просто операционная. Это было что-то непередаваемое — гибрид стерильной белизны хирургического блока и футуристического командного центра. Я такое только в кино видел, да и то, преимущественно, в фантастических фильмах.

            Повсюду сиял матовый металл и белоснежный пластик. В центре же всего этого «изобилия», от которого у меня натурально потекли слюни, стояла сложная хирургическая установка со множеством манипуляторов, напоминающая скорее кресло пилота звездолёта, чем обычный операционный стол.

            Над столом нависали дуги с датчиками и сканерами, их линзы холодно поблёскивали под светом безбликовых ламп. Стены были увешаны мониторами, на которых в реальном времени выстраивались схемы, графики и какие-то сложные трёхмерные модели, похожие на нейронные сети, имитирующие работу человеческого мозга.

            Воздух был стерильно чист и пах озоном, как после грозы. Не было слышно гула оборудования, только едва уловимый низкочастотный шелест, свидетельствующий о работе мощных систем жизнеобеспечения и фильтрации.

            — Вот оно, то самое место, где рождается будущее! — Развёл руками Руслан. — Всё лучшее, что можно было выжать из современной науки и техники, собрано здесь, в этой комнате. И именно здесь, Владимир, — он повернулся ко мне, и его взгляд стал максимально серьёзным, — мы с тобой и совершим первый шаг к этому будущему. Именно на этом столе тебе будет имплантирован биочип моей разработки. Он микроскопический, но невероятно сложный… Насколько мне известно, ни у «Neuralink», ни у даже обогнавшего его по некоторым вопросам австралийского «Synchron» нет ничего равноценного!

            — Откуда информация? — усмехнулся я. — Хочешь сказать эти забугорные конторы сами поделились с тобой передовыми разработками?

            — Ну, ты же понимаешь, — лукаво улыбнулся Гордеев, — вывеска сменилась, но…

            Он не договорил, да это было, в принципе, и не нужно. Промышленный шпионаж никто не упразднял. Но сейчас меня это особо не беспокоило. Главное, что Гордеев был уверен в своих силах на все сто.

            Я молча смотрел на блестящие манипуляторы, которые вскоре должны были проникнуть в мой мозг. Страх и азарт боролись во мне. Однако, азарт, помноженный на надежду безоговорочно побеждал.

            — Руслан… — Я, наконец-то, нашёл в себе силы озвучить накопившиеся вопросы.

            До этого меня волновал только конечный результат — хоть как-то улучшить своё удручающее состояние. В идеале — получить хоть какую-то иллюзию нормальной жизни: двигаться, самостоятельно себя обслуживать и всё-такое-прочее.

            Но теперь, глядя на это технологическое великолепие, особенно на этот роботизированный хирургический комплекс, я понял, что мне интересно буквально всё. Ведь если Руслан исполнит задуманное — я смогу вернуться к своей любимой работе. Ведь тогда я смогу управлять подобным хирургическим комплексом с помощью вживлённого нейроинтерфейса. А его многочисленные манипуляторы заменят мне практически потерянные руки.