Тем временем моё начальство и коллеги-сослуживцы уже прощались. Я поднялся с кресла, почувствовав лёгкое головокружение, но ноги держали уверенно. Марат предусмотрительно подставил мне плечо, но я отмахнулся. Эдуард Николаевич уже стоял у двери, пожимая руку генералу Красильникову.
— Рэм Сергеевич, рад был тебя повидать. Ну, и посотрудничать в кои-то веки. Без твоих ребят мы бы вряд ли управились так быстро.
— Не за что, Эдуард Николаевич. Работа у нас такая. А специалистов своих береги, особенно таких! — Красильников протянул мне свою жесткую ладонь, которую я крепко пожал. — Очень ценный кадр, я таких фокусов еще не видел. Жаль, что технологии ваши не отработаны — мы бы с ними таких делов наворотили! Всех шпионов в Союзе зачистили б!
— Всему своё время, — сухо парировал шеф. — Посмотрим на результаты. Возможно, это всё только случайность.
— Нет, Эдуард Николаевич — никакая это не случайность. Уж я за свою жизнь всякого повидать успел. А в своё время мне довелось покопаться и в деле пресловутого магнетизира, менталиста, телепата и предсказателя — Вольфа Мессинга, на поверку оказавшегося обычным шарлатаном[5]. То бишь, всего лишь артистом, владеющим «эстрадным гипнозом».
Распрощавшись с оперативниками, мы с Эдуардом Николаевичем покинули кабинет Красильникова. Шеф бросил взгляд на часы, а затем повернулся ко мне. Его лицо всё ещё было серьёзным и напряжённым.
— Ну что, Гордеев, отошёл немного?
— Да, Эдуард Николаевич — уже намного легче. — Кивнул я, и это была правда. С каждым мгновением мир вокруг становился чётче, а боль в голове — тише.
— Отлично! Может тебя домой подбросить? — спросил генерал-майор. — Рабочий день уже закончился. Но мне еще в НИИ надо.
— Лучше на работу, Эдуард Николаевич. У меня ключи от дома в лаборатории остались…
Ну, не говорить же ему, что я просто не знаю, где живу. Виртуальные цифры в углу зрения всё ещё мигали, но я уже научился их игнорировать. Главное было — продержаться до лаборатории. А там, чёрт побери, в тишине и одиночестве я, наконец-то, спокойно обдумаю: что со мной произошло и как с этим жить дальше? И еще, как управлять этой хреновиной, которая у меня в голове?
[1] Научно-исследовательский институт Чародейства и Волшебства (НИИЧАВО) — вымышленный научно-исследовательский институт, расположенный в вымышленном древнем городке Соловец на сказочном Севере России, занимающийся поиском счастья. Место действия фантастических повестей братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу»(1965 г.) и (в меньшей степени) «Сказка о Тройке» (1968 г.).
[2] Достигнув большой известности в 1960-е годы, Стругацкие попали в полосу гонений против философской фантастики в СССР со стороны Отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС и руководства комсомола. В 1970-х — первой половине 1980-х годов сократилось число изданий и переизданий, ряд объёмных текстов приобрёл полузапретный статус, ходил в самиздате («Гадкие лебеди»). На основе повести «Пикник на обочине», не имевшей на тот момент книжных изданий, Стругацкие написали для А. Тарковского сценарий фильма «Сталкер» (1979 г.).
[3] «Оборотни в погонах» — название, данное министром внутренних дел России Борисом Грызловым обвиняемым по громкому делу о коррупции и других преступлениях в органах МЧС России и МВД России, разбиравшемуся в 2003—2006 годах.
[4] А. Н. Яковлев 1971—1976 годах являлся членом Центральной ревизионной комиссии КПСС.
[5] Попытки проверки наиболее сенсационных заявлений Вольфа Мессинга показали их полную недостоверность.
Глава 9
Мы молча ехали вдвоем с генералом в служебной «Волге» по вечерним улицам города. Вообще-то, у Яковлева имелся личный водитель, но мой шеф, похоже, любил самостоятельно порулить. Вон с каким удовольствием он несётся по широкому проспекту, явно превышая установленную скорость. Но кто в СССР решится остановить служебный автомобиль КГБ и оштрафовать целого генерал-майора?
Эдуард Николаевич, погруженный в свои мысли, лишь пару раз бросил на меня быстрые оценивающие взгляды. Я же уставился в окно, пытаясь хоть что-то узнать в мелькающих за стеклом «пейзажах». Но, то ли в этом районе я редко бывал в своем времени, то ли настроение у меня было ниже плинтуса, я не узнавал ничего.
Это была для меня полностью чужая Москва. Хотя, не скрою, она мне всё больше и больше нравилась. Но всё происходящее сейчас со мной казалось каким-то бредом и галлюцинацией. Может быть, я до сих пор в той чугунной ванне? А мой мозг, лишенный привычных чувств и сигналов, сгенерировал эти образы прошлого? Но точно я этого не знаю, поэтому буду исходить из того, что вокруг меня настоящая реальность. Ну, чтобы окончательно чердаком не двинуться.
НИИ встретил нас глухой, безлюдной тишиной. Длинные коридоры были погружены в полумрак, освещенные лишь редкими дежурными светильниками. Гулкое эхо наших шагов разносилось под высокими потолками, нарушая царящую здесь первобытную тишину. Надо же, а мне отчего-то казалось, что в таком вот научном заведении должны работать чуть ли не круглосуточно. Но в СССР, похоже, нормальный рабочий распорядок — это основа основ.
Дежурный на вахте, узнав Яковлева, мгновенно нас пропустил через вертушку, не спрашивая пропуск.
— Надолго, Эдуард Николаевич? — поинтересовался он у шефа. — Что-то в последнее время вы допоздна задерживаетесь… — Вахтер был постарше, чем предыдущий экземпляр институтского Цербера, что распекал меня с утра — такой боевой дедок, в слегка мятом пиджаке, на котором гордо красовались орденские планки.
Но кроме этого меня удивляло, что в этом НИИ не стоят на вертушке сотрудники КГБ, раз уж все здесь — от начальника, до самого распоследнего лаборанта имели звания. Однако, основательно пораздумав и вспомнив, что этот научный сегмент КГБ прикрывался ширмой «Всесоюзного НИИ комплексных проблем», решил, что и старики на вахте — тоже своеобразная ширма.
— Работы много, Кузьмич, — крепко пожав руку старику, произнёс генерал-майор. — Сегодня, наверное, попробую пораньше вырваться. Наверное, через часок…
— А ты, Родька, — прищурив один глаз, ехидно произнёс дед, — небось опять усю ночь чё-нить испытывать будешь? — И старик протянул мне свою сухую, но крепкую ладонь.
А вот это отличная информация! Если я сегодня не уйду домой, никто ничего не заподозрит. Похоже, Гордеев очень часто зависал на ночь в своей подвальной лаборатории. А идти мне и так, и так некуда. Мало того, что я не помню, так еще и не хотелось бы сейчас встречаться с родными этого тела.
Вот родители его меня точно раскусят. А вдруг он еще и женат? И дети есть? Ну, вообще-то, если этот Родион Гордеев — дед Руслана, то у него точно должен быть сын. Может быть, и дочь, но скорее всего — сын, ведь у него фамилия тоже Гордеев. Хотя он мог и поменять, взять девичью фамилию матери…
Черт! Да о чём я сейчас только думаю?
— Вот что, Гордеев, — произнес Яковлев, когда мы прошли сквозь вертушку, — ты иди за своими ключами, а потом сразу домой, отдыхать! Ты уже на моль похож и ноги еле волочишь! И это не обсуждается!
— Слушаюсь, Эдуард Николаевич! — Послушно кивнул я, хотя выполнять это распоряжение совсем не собирался.
— Вот и договорились! — Генерал-майор коротко кивнул в ответ и, развернувшись, бодро зашагал в сторону своего кабинета. Его твердые, размеренные шаги постепенно затихли в глубине коридора.
Я же, наоборот, действительно чувствовал жуткий упадок сил. И голова опять начала побаливать. Скорее бы оказаться в тишине и одиночестве, и всё обдумать. Выработать хоть какую-то тактику на первое время. Я почти побежал по знакомому коридору к спуску в подвальное помещение.
