Я лишь слегка кивнул. Значит, и аристократы подтянулись. Поглядим.

Барон шагнул вперёд и протянул мне руку. Рукопожатие оказалось на удивление крепким, мужским. И смотрел он прямо, без всякого высокомерия.

— Рад знакомству, молодой человек, — просто сказал он. — Мы с женой в восторге от вашего… подхода. То, что вы устроили в Зареченске, это сильно.

Его жена, красивая женщина с умными глазами, тепло улыбнулась.

— Муж хочет сказать, что благодаря вашим рецептам он впервые за много лет нормально позавтракал.

Барон тихо, но искренне рассмеялся.

— И это тоже.

Я смотрел на них, и что-то в голове не сходилось. Вся эта вежливость, спонсорство, улыбки… Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мой цинизм, заработанный годами на московских кухнях, требовал ответов.

— Ваше Благородие, — начал я, глядя барону в глаза. — Скажу прямо. Вы занимаетесь ювелиркой, а я — жареной курицей. Какого чёрта вам это сдалось?

Увалов рядом крякнул, будто подавился. А вот Света, наоборот, вся подобралась, ловя каждое слово.

Барон Бестужев даже не подумал обидеться. Он снова усмехнулся, но теперь в его глазах появился деловой огонёк.

— Хороший вопрос, Игорь. Прямой, как и вы сами. Отвечу так же. Когда Семён прибежал ко мне с идеей этого шоу, я тоже удивился. Но потом навёл справки.

Он сделал паузу.

— Ведь крупные пищевые компании к вам не обращались и не предлагали свои услуги. Правильно?

Я кивнул.

— Вот именно. Они боятся, — продолжил барон. — Одни должны денег графу Яровому и шагу без него не ступят. Другие просто не понимают, что вы делаете. Они привыкли толкать людям дешёвый магический порошок в пакетиках. Быстро и выгодно. А вы им предлагаете… еду. Настоящую. Для них это непонятно, а значит — рискованно.

— А для вас, значит, не рискованно? — уточнил я.

— Ещё как! — хмыкнул он. — Но я, в отличие от них, вижу не только риски, но и прибыль. Вы не только еду готовите, Игорь. Вы ломаете весь рынок. Возвращаете людям то, о чём они давно забыли, — настоящий вкус. А это, молодой человек, дорогого стоит. Это золотая жила. Я всегда считал, что в такие дела нужно вкладываться на самом старте.

Он мне подмигнул.

— К тому же, — добавила баронесса с хитрой улыбкой, — смотреть, как вы ставите на место самодовольных дураков, — это отдельное удовольствие. Мы готовы за это платить. Считайте это нашей маленькой прихотью.

Да, да, да, где-то я уже слышал подобные речи. Ах да, от той самой «Гильдии Честного Вкуса» или как их там? Не их ли вы засланые казачки?

Я молчал. Эти Бестужевы были совсем иными аристократами. Те же Алиевы — просто мешки с деньгами, которые лезли в глаза из каждой складки своих шёлковых халатов. А эти играли тоньше. Не пугали, не пытались сорить деньгами. Предлагали договориться.

Баронесса шагнула ко мне. Пахнуло духами — дорого, но не резко.

— Вы уж простите, что мы о деньгах, — улыбнулась она. Голос у неё был мягкий, совсем не такой, как я ждал от аристократки. Никакого высокомерия. — Но считаю, что честные ответ всегда лучше приторной лжи. Однако есть ещё кое-что, Игорь. Мы видели тот конкурс.

Она махнула рукой в сторону студии, где ещё витал призрак недавнего цирка.

— Вокруг были одни фокусы. Огоньки, дым, какая-то магия… Фальшивые улыбки и еда с запахом химии. А потом вышли вы и просто начали готовить. Без всей этой чепухи. Взяли мясо, овощи и сделали из них… еду. Нормальную, живую еду. И это было единственное настоящее, что там вообще было.

Я смотрел на неё и молчал. Даже мой внутренний циник не нашёлся, что ответить. Я к лести привык, но это было не то. Она, чёрт возьми, поняла. Поняла, что именно я хотел показать.

Барон усмехнулся, кладя руку на плечо жене.

— Анна у нас романтик. А я скажу проще. Вся нынешняя кулинария — это гора мусора из магических порошков. А вы, Игорь… — он запнулся, подбирая слова, — Вы — это золотой самородок в этой куче. А мы как раз те люди, кто знает, что с таким золотом делать и сколько оно на самом деле стоит.

В его глазах я видел не шутку, а холодный расчёт. Он смотрел на меня, как на породистого жеребца перед скачками.

— Мы хотим поставить на вас, — закончил он. — И это не добрый поступок. Это просто бизнес. Мы вкладываемся сейчас, чтобы потом снять все сливки.

Тут же встрял Увалов, который до этого стоял и молчал.

— Игорь, я всё подтверждаю! — затараторил он. — Были и другие желающие, но я им отказал! Я Бестужевых давно знаю, их деньги честные. Ни бандитов, ни мутных дел. С ними надёжно.

Я посмотрел на них троих. Директор, которому нужно было развивать канал. Аристократы, которые увидели во мне выгодное вложение. Картина ясна. Это целый союз. И, похоже, очень сильный.

Я протянул руку барону.

— Хорошо. Я в деле. Только одно условие: фартук я выбираю сам. И без всяких побрякушек.

Бестужев крепко стиснул мою руку. На его лице промелькнуло неподдельное облегчение.

— Договорились, — гулко ответил он. — Никаких побрякушек. Только чистый талант.

Мы пожали руки, и на этом официальная часть закончилась. Барон с баронессой тут же отошли к Увалову, и вся троица начала что-то вполголоса обсуждать, то и дело поглядывая в мою сторону. Света, стоявшая рядом с ними, не сводила с меня горящих глаз, быстро-быстро печатая что-то в телефоне. Наверное, уже придумывала броский заголовок для статьи.

Я оставил их и шагнул вперёд, на залитую светом площадку, которая должна была стать моей кухней.

Моя рука сама легла на холодную сталь столешницы. Гладкая, без единой царапины. Хорошо. Я огляделся. Они и правда неплохо подготовились: убрали всё лишнее, оставив по центру большой стол-остров. Это правильно, так всем будет лучше видно, что я делаю. Никаких тёмных углов и суеты за спиной. Только я, продукты и огонь.

Но кое-что всё-таки резануло глаз.

Я поднял голову и посмотрел на камеры, застывшие где-то под потолком.

— Эй, парни, кто на камерах! — крикнул я. Голос в тишине павильона прозвучал неожиданно громко.

Из-за техники высунулись две удивлённые физиономии. Один мужичок постарше, с усами, второй совсем молодой.

— Да-да, я к вам, — сказал я уже спокойнее. — Спуститесь на минутку.

Операторы переглянулись, но нехотя спрыгнули со своих помостов и подошли ближе, с опаской поглядывая на меня. Видимо, привыкли, что на них обычно только кричат.

— Вы, — я кивнул усатому. — Будете снимать общий план. Встаньте вот здесь, сбоку от стола. Так в кадр попадёт и плита, и я.

— Но тогда ваше лицо будет сбоку, — возразил он.

— А на моё лицо и не надо смотреть, — пожал я плечами. — Ваша работа — показывать, как я готовлю. Люди должны видеть руки и сковородку, а не мою физиономию. Ясно?

Усатый удивлённо моргнул и кивнул.

— Теперь вы, — повернулся я к молодому. — У вас будет крупный план. Опускайте камеру ниже, почти на уровень стола. Мне нужно, чтобы зритель мог рассмотреть, как я режу лук, понимаете? Нужен эффект присутствия. Справитесь?

Парень посмотрел на меня как на идиота, потом перевёл взгляд на старшего коллегу. Тот лишь неопределённо махнул рукой, мол, делай, что говорят.

— Сделаем, — буркнул парень и пошёл к своему штативу.

Я мельком взглянул на Бестужевых. Они стояли молча, но наблюдали за происходящим с живейшим интересом. Кажется, моё маленькое шоу им даже нравилось.

Операторы уже возились с камерами, переставляя их на указанные мной точки.

— Свет! — крикнул я в темноту павильона. — Где тут у вас световик?

Из тени вышел худощавый парень в очках.

— Я осветитель.

— Прекрасно. Верхний свет глушите, он делает картинку плоской и даёт блики. Оставьте только два боковых прожектора. Нужен мягкий и тёплый свет. Еда должна выглядеть живой, а не музейным экспонатом.

Парень посмотрел на меня с каким-то уважением, коротко кивнул и убежал отдавать распоряжения.

Вокруг забегали люди, выполняя мои команды. Увалов что-то восторженно шептал барону на ухо, а Света широко и открыто улыбалась.