Журналистка хищно улыбнулась, её глаза заблестели.

— Игорь, считай, что это уже сделано. Я из этого занудного конкурса такой сериал сделаю, что вся губерния от экранов не отойдёт! «Простой парень из провинции бросает вызов столичным снобам!» Это же золотая жила!

Затем я повернулся к экрану ноутбука.

— Максимилиан Аркадьевич, мне нужна информация. Полное досье. На графа Всеволода Ярового и на его ближайшего партнёра, барона Аркадия Свечина. Мне нужно всё, что вы сможете нарыть. Официальные активы, теневые схемы, патенты на магические добавки, долги, враги, любовницы. Мне нужно знать, где они спят, что едят, какие у них слабости и чего они боятся по ночам.

Дода задумчиво побарабанил пальцами по полированной столешнице.

— Задачка не из простых, парень. Эти люди не хранят свои скелеты в шкафу. Они их закапывают очень глубоко. Но у меня есть пара хороших «библиотекарей», которые умеют копать. Посмотрим, что они смогут найти в своих архивах. Это будет стоить денег, но для тебя — сделаю.

И наконец я посмотрел на Наталью.

— Наталья, на вас остаётся наш тыл. Пока я буду в столице, вы здесь главная. Вы берёте на себя всё управление «Гильдией», все поставки, все финансы. И самое главное — оборону. Я на сто процентов уверен, что как только я уеду, люди Ярового или Фатимы снова попытаются ударить по нашим фермерам. Вы должны быть к этому готовы.

— Не волнуйся, Игорь, — холодно, но с ноткой уверенности в голосе, ответила она. — Мышь не проскочит. Твой тыл будет в полной безопасности. Ты иди и воюй свою войну, а мы здесь всё прикроем.

Я всегда думал, что для повара главное — это голова, руки и хороший нож. Ну, может, ещё сковородка правильная. Всё остальное — так, бантики. Но сейчас, пакуя в голове дорожную сумку для поездки в Стрежнев, я чувствовал себя… голым. Совершенно. Как будто меня выпихнули на сцену перед тысячей зрителей и забыли выдать штаны.

Мои ножи, моя куртка, мои рецепты — всё это было абсолютно бесполезно там, куда я ехал. Граф Яровой, барон Свечин… это были не те люди, которых можно впечатлить идеально прожаренным стейком. Их мир вращался по другим законам, и чтобы в нём хотя бы устоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы победить, мне требовались совершенно другие инструменты. Не кухонные.

Мысль пришла сама собой, пока я бездумно мешал в котелке кашу для Насти. У меня было два козыря. Две совершенно разные колоды карт, которые я мог разыграть. Первая — это магия. Вторая — технология. Мой родной, понятный мир микросхем и аккумуляторов, в котором я разбирался куда лучше, чем в этих их амулетах и проклятиях. Значит, нужно было ставить на оба поля сразу.

Дождавшись, пока Настя уснёт, а весь Зареченск погрузится в тишину, я тихонько выскользнул из «Очага». Не через парадный вход, конечно, а через заднюю дверь, мимо мусорных баков. Улицы были пусты. Фонари лили на асфальт тусклый жёлтый свет, тени от домов казались длинными и живыми. Я шёл, стараясь держаться поближе к стенам, и постоянно оглядывался. Глупо, наверное. Кому я нужен посреди ночи? Но после всего, что случилось, паранойя стала моей второй натурой.

Путь мой вновь лежал в аптеку. К единственному человеку в этом городе, который, как мне подсказывала интуиция, смыслил в настоящей, природной магии. К Веронике Зефировой.

Дверь, разумеется, была заперта. Но я не стучал. Я просто подошёл к маленькому окошку для ночной торговли. Как мы и договорились, за стеклом горел крохотный зелёный огонёк, похожий на болотный светлячок. Наш условный знак. Окошко со скрипом приоткрылось, и в щели показалось её лицо.

Сегодня Вероника была не такой, как днём. Никакого белоснежного халата, подчёркивающего фигуру. Простая тёмная кофта. Волосы, обычно уложенные в идеальную причёску, были небрежно собраны в пучок на затылке. И никакого флирта во взгляде. Только усталая серьёзность.

— Задняя дверь, — прошептала она и тут же захлопнула окошко.

Я обошёл здание. Дверь тихо скрипнула, впуская меня внутрь. В торговом зале пахло ещё гуще, чем при свете дня. К привычным ароматам сушёных трав и микстур примешивался ещё один — резкий, немного горький. От него щекотало в носу. Вероника ждала меня, прислонившись к прилавку. Вид у неё был измученный.

— Я еду в Стрежнев, — сказал я прямо, без предисловий. Времени на расшаркивания не было. — К графу Яровому. Мне нужно знать, что он такое. В магическом смысле.

Она не удивилась. Медленно кивнула, будто только этого вопроса и ждала.

— Я поспрашивала… у своих, — тихо ответила она. — Ты не зря переживаешь. Магия Ярового — это не то, что показывают в дешёвых фильмах. Он не швыряется огненными шарами. Аристократы считают это вульгарным. Его сила… тоньше. И намного опаснее.

Вероника подошла к одной из полок, сняла тёмную стеклянную банку, полную каких-то сухих листьев, и высыпала щепотку в каменную ступку.

— Это магия подавления, — её голос стал почти шёпотом, а стук пестика о камень звучал в тишине неестественно громко. — Ментальный яд. Он не кости ломает, он ломает волю. Представь, что в твою голову заползает крохотный червячок. И начинает нашёптывать. «Ты ничтожество. Ты неудачник. У тебя ничего не получится. Все твои идеи — глупость. Сдайся». Он шепчет. И ты начинаешь ему верить. Он питается твоим страхом, твоей неуверенностью. Человек просто… сдувается, как проколотый шарик. Перестаёт бороться. Становится удобным. Послушным. Так он и ведёт дела.

Я слушал, и по спине противно заскользил холодок. Это было хуже любого проклятия. Одно дело — драться с врагом, которого ты видишь. И совсем другое — когда враг сидит у тебя в голове и притворяется твоим собственным голосом.

— Как… как с этим бороться? — голос сел.

— Напрямую — почти никак. Это всё равно что пытаться поймать дым в банку, — она вздохнула. — Единственный шанс — это почувствовать самое начало атаки. Самый первый, тончайший импульс, когда он только-только пытается прощупать твою защиту. И успеть поставить щит. Не магический. Щит из собственной воли.

Она перестала толочь траву. Выдвинула ящик из-под прилавка и достала маленькую, обтянутую бархатом коробочку. Открыла. Внутри, на подушечке из тёмного шёлка, лежал серебряный медальон на тонкой цепочке. Простой, гладкий, без единого узора, похожий на отполированный морем камень.

— Открой, — сказала она.

Я с трудом подцепил ногтем крышку. Внутри, под крохотным стёклышком, лежал один-единственный листик. Идеально сохранившийся, с серебристыми прожилками. Я узнал его. Лунная мята.

— Это будет твой… будильник, — пояснила Вероника, помогая мне защёлкнуть крышку. — Твоя сигнализация. Лунная мята — очень чистое создание. Она ненавидит грязную, липкую магию, особенно ту, что лезет в голову. Как только кто-то попытается к тебе подключиться, ты почувствуешь. Медальон станет ледяным, будто ты приложил к коже кусок льда. Это даст тебе несколько секунд. Чтобы вцепиться зубами в свою волю. Чтобы вспомнить, кто ты такой. Вспомнить, зачем ты приехал. Это немного, но иногда пара секунд — это всё, что у тебя есть.

Я взял медальон. Он был прохладным и неожиданно тяжёлым. Надел его на шею и спрятал под рубашку.

— Спасибо, Вероника, — сказал я совершенно искренне. — Я твой должник.

— Просто сделай так, чтобы твой сквозняк, который ты тут устроил, не превратился в ураган и не снёс к чертям весь наш город, — ответила она, не глядя на меня. — Иди. И будь осторожен.

На следующий день я взялся за вторую часть плана. Технологическую. И тут мне могла подсобить Саша Дода.

Она сидела за стойкой и с видимым наслаждением распекала какого-то бедолагу, от которого несло перегаром и пивом, который пытался доказать, что его смартфон, сломался сам по себе.

Увидев меня, Саша тут же потеряла к клиенту всякий интерес.

— О, какие люди! — её губы растянулись в хищной улыбке. — Сам маэстро Белославов пожаловал! Что, старый блендер сгорел? Или решил освоить съёмку кулинарных блогов?