Наивный граф. Всё тайное всегда становится явным. Особенно если это тайное ищет злая волшебная крыса и повар, который жаждет справедливости.

Я похлопал себя по нагрудному карману.

— Мы их сделаем, — прошептал я. — Обязательно сделаем.

В кабинете Егор Семёнович сидел за своим столом и напоминал нашкодившего кота, которого загнали в угол. Увидев меня, он растянул губы в такой широкой улыбке, что мне стало боязно за его щёки — того и гляди треснут.

— Игорь! Дорогой! — он едва не выпрыгнул из кресла, протягивая мне пухлую ладонь. — Проходи, заждались мы тебя!

Я пожал руку. Ладонь у градоначальника была влажная. Нервничает наш «отец города». И я его прекрасно понимаю. Фатима Алиева — баба с характером, ссориться с ней дураков нет. Но и потерять лицо перед столицей, перед Додой, ему ещё страшнее.

На столе уже лежали бумаги, которые вчера подписывала Настя. Плотные, красивые, с гербами.

— Формальности, сущие формальности, — затараторил Белостоцкий, суетливо подвигая ко мне документы и дорогую перьевую ручку. — Но порядок есть порядок. Город берёт под крыло лучшие начинания! Инвестиции, развитие культуры питания…

Он нёс какую-то чушь про «светлое будущее», а я быстро бегал глазами по тексту. Вроде всё чисто. Доли, гарантии, обязательства. Моя подпись была последним кирпичом в этой стене.

Я размашисто расписался в трёх экземплярах.

Белостоцкий выдохнул так громко, будто мешок с цементом с плеч скинул. Схватил бумаги, проверил подписи и бережно убрал их в папку.

— Ну вот! — голос у него окреп, даже хозяйские нотки прорезались. — Искренне рад, что мы нашли общий язык, молодой человек! Твой талант — это, не побоюсь слова, достояние города! И мы это достояние в обиду не дадим.

— Надеюсь, Егор Семёнович, — я вежливо улыбнулся, глядя ему прямо в глаза. — Потому что достояние это хрупкое. А враги у него зубастые.

Он поперхнулся, нервно поправил галстук и улыбку свою пригасил.

— Ну что ты… Времена дикого рынка прошли! У нас правовое государство, Империя!

— Конечно, — кивнул я. — Всего доброго, господин градоначальник.

Вышел я из кабинета с чувством, что спина наконец-то распрямилась. Понятно, что бумажка в кармане от ножа в подворотне не спасёт, но руки Алиевым свяжет. Теперь любую проверку или наезд придётся согласовывать с городом. А городу скандалы с «партнёром столичного инвестора» даром не нужны.

Спускался по широкой лестнице Управы, думал о своём, и на повороте чуть не сбил кого-то с ног. Человек охнул, папка из рук вылетела, бумаги веером разлетелись по ступенькам.

— Смотреть надо… — начал было парень, поднимая голову, и осёкся.

Я присмотрелся. Кирилл. Тот самый «идеальный» стажёр и ухажёр моей сестры.

Он замер на корточках. Лицо сначала побелело, потом пошло пятнами красными. Глаза забегали, как у школьника, которого с сигаретой в туалете застукали.

— Игорь? — выдавил он. — Ты… Ты вернулся.

Голос дрогнул. Не от радости — от страха.

Я медленно наклонился, поднял один листок. Выписка из земельного кадастра. Вроде ничего криминального, но…

— Как видишь, — спокойно ответил я, протягивая ему бумагу. — А ты какими судьбами здесь? Настя сказала, у тебя выходной по семейным обстоятельствам.

Кирилл судорожно сгрёб остальные листы, пряча глаза. Руки у него тряслись.

— Да… то есть, конечно! — он выпрямился, прижимая папку к груди как щит. — У родителей… у них участок дачный оформляется. Сами не могут, ноги больные, вот… попросили помочь. Бюрократия, сам знаешь.

Врал он. Я это видел так же ясно, как вижу плохую прожарку мяса. Слишком много слов, взгляд бегающий.

— Понимаю, — я дружелюбно, по-отцовски похлопал его по плечу. Он вздрогнул, будто его током шибануло. — Дело хорошее. Родителям надо помогать.

Я чуть сжал пальцы на его плече. Совсем немного, для острастки.

— За Настей присматриваешь?

— Да! — выпалил он, глядя мне куда-то в подбородок. — Конечно! Настя в полном порядке! Я… я всё для неё делаю.

— Верю, — сказал я, отпуская его. — Смотри, Кирилл. Настя — девочка добрая, доверчивая. Обидеть её легко. Но у неё есть брат. А брат у неё — человек нервный. И память у него хорошая.

В глазах у парня мелькнул настоящий ужас.

— Я никогда… я не обижу, — прошептал он.

— Вот и славно. Беги, оформляй свой участок.

Я обошёл его и пошёл дальше вниз. Спиной чувствовал взгляд — тяжёлый, испуганный.

«Дачный участок», значит. В городской Управе. В отделе, который занимается коммерческой недвижимостью — я же видел табличку на двери, откуда он выскочил. Всё сходится. Парня крепко держат за жабры. Вопрос только — кто и чем.

На кухне было шумно. Рабочий день ещё не закончился, но моя команда нашла время перекусить, пока в зале царила тишина.

Вовчик наворачивал за обе щёки, Даша что-то рассказывала, активно размахивая вилкой, Настя смеялась.

Увидели меня — затихли.

— Шеф! — Вовчик попытался вскочить, но я махнул рукой.

— Сиди, жуй. Приятного аппетита.

Подошёл к столу, стянул с вешалки фартук, бросил на спинку стула. Налил себе стакан компота.

— Ну что, бойцы, — сказал я, оглядывая их. — Докладываю. Бумаги подписаны. Печати стоят такие, что хоть в рамку вешай. Теперь мы официально под защитой города. Мы — часть «Культурно-гастрономического альянса».

— Звучит слишком пафосно, — фыркнула Даша.

— Именно так, чему я искренне рад, — отрезал я. — Теперь любой, кто захочет нас тронуть, будет иметь дело не с поваром-выскочкой, а с градоначальником и столичными деньгами.

Все радостно загудели. Настя выдохнула и улыбнулась — впервые за день по-настоящему расслабленно.

— Но расслабляться рано, — я стал серьёзным. — Я уезжаю завтра утром. Поезд в семь. В Стрежневе дела не ждут, шоу нужно запускать, пока про нас не забыли.

Улыбки немного померкли.

— Я пока не знаю, когда вернусь, — продолжил я. — Может, через неделю, может, позже. Поэтому слушайте внимательно.

Я подошёл к столу вплотную, упёрся руками в столешницу.

— Мы начинаем новый этап. Детский сад закончился. Даша, — я посмотрел на рыжую. — Кухня на тебе. Ты — главный технолог, шеф-повар и диктатор в одном лице. Меню, качество, проработка — всё твоё. Если Вовчик накосячит — спрошу с тебя.

Даша выпрямилась, глаза загорелись.

— Поняла. Не подведу. Вовчик у меня по струнке ходить будет.

— Эй! — возмутился парень с набитым ртом.

— Вовчик, — я перевёл взгляд на него. — Ты — правая рука. Глаза и уши. Помогать Даше, следить за складом, таскать тяжести. И учиться. Каждый день учиться.

Парень торопливо проглотил макароны и кивнул так, что чуть не ударился лбом о тарелку.

— Есть, шеф!

— Настя, — я посмотрел на сестру. Лицо у неё сразу стало серьёзным. — На тебе — зал, касса и поставки. Ты — лицо заведения. И ты — хозяйка. Все вопросы с документами, с проверяющими — всё через тебя. Если что-то не так — звони мне, в любое время дня и ночи.

Она кивнула.

— Я справлюсь, Игорь.

— Знаю, что справишься. Но я прошу вас всех: будьте осторожны. Мы на виду. Завистников будет много.

Я сделал паузу.

— Особенно ты, Настя. Будь внимательна.

Она вопросительно посмотрела на меня. Поняла, о ком я. О Кирилле.

— Кстати, — я сделал голос бодрым. — Встретил сегодня твоего Кирилла в Управе.

Настя напряглась.

— И… как он?

— Нормально. Поговорили. Парень толковый, старательный. Я сказал ему, чтобы он тоже подключался по полной. Нам нужны рабочие руки. Пусть помогает тебе с закупками, с бумагами. Держи его поближе к делам.

Настя удивлённо моргнула. Ожидала, что я запрещу ей с ним общаться, а я наоборот — в семью зову.

— Ты… ты серьёзно? — тихо спросила она.

— Абсолютно. Работы вагон, помощь не помешает. Пусть отрабатывает доверие.

Держи друзей близко, а врагов ещё ближе, — подумал я. Если Кирилл шпионит, пусть лучше он шпионит у нас на виду, чем гадит исподтишка. А мы посмотрим, что он будет докладывать своим хозяевам.