Я весь напрягся.

— Его звали Демьян Родников, — подтвердил барон. — Он был простолюдином

Произнося это слово, он едва заметно скривился. Лишь на долю секунды, но мой глаз, намётанный на поиск малейшего изъяна в продуктах, не мог этого пропустить. Ага. Вот оно. Прорвалось наружу. Вся их благородная борьба за народ — фальшивка. Они презирали простых людей не меньше, чем их враг Яровой.

— Но талант его был огромен, — невозмутимо врал дальше Воронков, не догадываясь, что уже выдал себя с потрохами. — Он, как и вы, ненавидел магическую химию, верил в силу природы. Они с Еленой и создали нашу гильдию. Сначала это был просто кружок по интересам, каких в городе полно. Но деньги рода Мещерских, их связи… ну и моя скромная помощь… превратили нас в настоящую силу. Такую, что даже всесильному Яровому пришлось с нами считаться.

Он замолчал, ожидая, что я проникнусь моментом.

Я молча кивнул. Ну да, конечно. Красивая сказка. Благородные дворяне и талантливый простолюдин вместе против вселенского зла. Вот только финал у этой сказки какой-то неправильный. Если они были такими крутыми, почему всё так плохо кончилось?

Я смотрел на их сытые, холёные лица и искал в этой истории хоть одну трещину. И уже нашёл. Это слово «простолюдин» в устах барона резало слух. Онини не были ему друзьями. Он был для них… диковинкой. Талантливым дикарём, которого не стыдно показать в гостях. Пока он был полезен, его терпели. А потом? Что случилось потом?

— Но всё хорошее быстро заканчивается, — продолжил Воронков. Его голос стал жёстким, без тени той доброты, что была раньше. — Яровой прознал про нас. Понял, что мы не просто чаи гоняем. И тогда «Магический Альянс» взялся за нас всерьёз.

Он замолчал, посмотрел на каждого из нас по очереди.

— Они давили на наших людей — мелких лавочников, что торговали травами. Угрожали. Лили грязь в газетах на Мещерских. И твои родители… не выдержали. Вся их смелость куда-то испарилась. Они поняли, что играют с огнём и могут потерять не просто деньги, а головы. Испугались. Подстроили свою смерть и сбежали. А нас кинули тут, разбираться со всем этим дерьмом.

Сбежали. Удобно. А может, вы им немножко «помогли»? Убрали неудобного простолюдина, который лез на рожон, а заодно прибрали к рукам состояние его жены-графини. Отличный план, комар носа не подточит.

— Долгое время от них не было ни слуху ни духу, — говорил Воронков. — Мы думали, они уехали за границу, живут себе спокойно. А лет пять назад мне докладывают: какой-то Иван Белославов из Зареченска просит о встрече. Мы согласились.

Он снова замолчал. В комнате повисла тишина, и мне стало как-то не по себе.

— Это был твой отец. Только уже не тот парень, который спорил до хрипоты с баронами. Совсем другой человек. Сломленный, постаревший, с пустыми глазами. Он боялся собственной тени. Рассказал, что Елена умерла при родах твоей сестры. А к тому моменту, чтобы ты понимал, от рода Мещерских не осталось и следа. Их всех обвинили в госизмене и отобрали всё. Показательная порка, чтобы другим неповадно было. Защитить его было уже некому.

Я слушал, и в голове начали вспыхивать картинки из прошлого. Вечно дёрганый, напуганный отец. Его страх выходить из дома. Паника, когда в город приезжал кто-то из столицы. И то самое отравление чиновника… Отец до последнего божился, что его подставили. Но ему никто не поверил.

Теперь понятно. Чиновник этот, скорее всего, был человеком Ярового. И отец боялся не тюрьмы. Он боялся, что его нашли. Что прошлое настигло его даже в этой дыре.

И его последние слова: «Прости, Игорь. Я не смог…».

Я думал, он о том, что не смог стать хорошим отцом. А он, чёрт возьми, не смог защитить нас от той тени, от которой прятался всю жизнь.

Пазл сложился. Кривой, уродливый, но теперь я видел всю картину.

— Он просил о помощи, — закончил барон свой рассказ. Он смотрел на меня так, будто осчастливил великим одолжением. — Просил помочь ему затеряться, начать тихую жизнь. Мы, конечно, пошли навстречу. В память о вашей матери.

Он отпил ещё воды.

— Мы купили для него ту самую закусочную в Зареченске. «Очаг». И он много лет честно выплачивал нам её стоимость. Что-то вроде аренды с выкупом. Он как раз всё погасил незадолго до своей… смерти. Вы с сестрой этого, конечно, не знали. Для вас это было просто наследство. Но вернуться, снова стать частью гильдии, он отказался. Наотрез. Страх оказался сильнее.

Ага, помогли. Не просто так, а в долг. Посадили на крючок, чтобы сидел тихо и не дёргался. И всё это время просто наблюдали со стороны. Интересно, а если бы отец не смог платить, они бы просто вышвырнули нас на улицу? Молодцы, нечего сказать.

Я постарался изобразить на лице благодарность.

— Спасибо, что рассказали. Теперь многое встало на свои места. Но не всё.

Я чуть наклонился вперёд, глядя прямо в глаза Воронкову.

— А тот чиновник, Сарен Татанян, из-за которого у отца сердце прихватило… Он-то в этой истории кто?

Воронков нахмурился. Вопрос ему явно пришёлся не по душе.

— Мы не знаем точно, — ответил он, помолчав. — Мы так и не выяснили, что именно он узнал. Скорее всего, он каким-то образом понял, кто ваш отец, и решил его шантажировать. Но не успел. Сердце у твоего отца было уже ни к чёрту.

— Странно это всё, — протянул я, будто размышляя вслух. — Особенно если учесть, что в тот вечер в «Очаге» был не только этот Татанян. Там был и сам граф Яровой.

Я бросил эту фразу как бы невзначай. И попал в яблочко.

В комнате снова повисла тишина. Но теперь она была другой. Не торжественной, а какой-то злой и напряжённой. Воронков разом перестал быть похожим на благородного господина. Он просто пялился на меня, не скрывая изумления. Купец Рузовский как-то странно крякнул и подавился воздухом. Даже военный, который всё это время сидел как истукан, чуть повернул голову, и в его глазах блеснул интерес.

Они не знали.

Эти важные господа, которые ворочают миллионами и считают себя кукловодами, не знали самого главного. Что их заклятый враг сидел в паре метров от моего отца в его последний вечер.

— Граф Яровой? В захолустной забегаловке в Зареченске? — недоверчиво переспросила баронесса, и в её голосе больше не было томных ноток, только чистое удивление. — Вы уверены, господин Белославов?

— Абсолютно, — кивнул я. — Не самое подходящее место для такой важной птицы, не находите?

Воронков тут же взял себя в руки. Бросил короткий взгляд на своих прихлебателей, и те мигом перестали охать, натянув на физиономии постное выражение. Снова хозяин положения, не иначе.

— Это… меняет дело, — медленно протянул он. — Мы проверим. Спасибо.

Ага, как же. Проверите. Я и так видел, что он мне поверил. И что в его голове уже завертелись шестерёнки, пытаясь приладить новую деталь к своей интриге.

— Игорь Демьянович, — вдруг обратился он ко мне по «настоящему» отчеству, отчего-то очень торжественно. — Вы — истинный сын своего отца. И своей матери. В ваших жилах течёт кровь Мещерских, а в сердце горит отцовский огонь. Вы уже показали, на что способны. Но в одиночку вас раздавят. Мы предлагаем вам союз.

Он наклонился вперёд, понизив голос.

— Мы поддержим ваше шоу. Вашу «Зелёную гильдию». Будущую сеть «Очагов». Дадим деньги, юристов, охрану. Всё.

Тут в разговор вклинилась баронесса. Снова эта её ленивая кошачья улыбочка.

— А когда придёт время, — промурлыкала она, — и мы соберём доказательства… мы поможем вам вернуть то, что ваше по праву.

Я молча смотрел на неё.

— Титул, имя, состояние, — смаковала она каждое слово. — Вы снова станете тем, кем и должны были родиться.

Ну да. Вишенка на торте. Вернуть титул, чтобы их ручная марионетка была с родословной. Идеально. Благородный граф Мещерский с экрана телевизора будет вещать о справедливости. Очень удобно, особенно если учесть, что бороться придётся с той самой судебной машиной, которую они сами и кормят с руки. Предлагают не свободу, а золотую клетку. Да, с вкусной едой, но всё равно клетку.