Передо мной сидели командиры авиаполков, прибывших с Халхин-Гола и из далеких округов. Многие даже не успели еще отдохнуть от перелета, но все же сохраняли трезвое понимание того, что война здесь — другая.

— Хватит летать, как в кино, — начал я, отодвигая сводку о потерях. — «Эскадрилья № 5» осталась в Москве. Здесь у финнов нет колонн на открытой местности. У них — ДОТы в лесах, проселки и железнодорожные узлы. А также — истребители, которые бьют по нашим слабым местам. Скорость «СБ» — не панацея, если вас берут в «клещи» сверху и снизу.

Командир 31-го СБП, подполковник, на лице которого остался шрам на щеке, полученный в боях над Халхин-Голом, хмуро кивнул:

— Мы уже отрабатываем слетанность экипажей, товарищ комкор. Стрелок-радист и штурман должны видеть все вокруг, а не только свою часть неба. Проблема в прикрытии. «И-153» и наши старые добрые «ишаки» не могут сопровождать нас до цели.

— Значит, меняем тактику, — сказал я. — Во-первых, жесткая ротация. Полки с боевым опытом — 31-й, 24-й, те, кто воевал на Халхин-Голе и в Испании — берут на себя сложные, точечные удары по укрепрайонам. Их экипажи знают цену внезапности и маневра. Остальные, кто только освоил «СБ», — работают по тыловым объектам, железным дорогам, под прикрытием истребителей только до линии фронта. Пусть набираются опыта.

Я подошел к карте, утыканной флажками, обозначающими финские аэродромы.

— Во-вторых, никаких полетов без предварительной разведки ПВО цели. Ваши штурманы должны знать не только квадрат, но и где именно стоят зенитки. Бомбометание — не с пяти километров в облаках. Высота 1200–2500 метров, только при прямой видимости цели. Да, риск выше, но и точность — тоже. Слепые удары по площадям мы не можем себе позволить.

Командир 54-го СБП, сторонник высоковысотных налетов, попытался возразить:

— Товарищ комкор, но потери от зениток…

— Ваши потери от истребителей, которые сбивают отставших после безрезультатного захода, — еще выше, — оборвал я его. — Считайте не просто сбитые самолеты, а эффективность. 31-й полк, работая ниже, за три вылета разрушил два моста и склад. Ваш полк, работая с шести тысяч, — нанес минимальный ущерб. Вам дается неделя, чтобы перестроиться. Иначе буду вынужден поставить вопрос о вашей замене.

В комнате повисла тяжелая тишина.

— В-третьих, технические вопросы решаем на месте, — продолжил я. — Я знаю о проблемах с подвеской ФАБ-250 на старые машины. Создайте при каждом полку импровизированные КБ из лучших техников и инженеров. Пусть разрабатывают и внедряют полевые доработки. Все рацпредложения по улучшению обзора для стрелков, по перекомпоновке кабин — немедленно оформлять и направлять сюда, для обобщения и передачи на заводы, но не ждать ответа из Москвы. Делать сейчас.

Я обвел взглядом собравшихся.

— В-четвертых, «воздушные извозчики» из АГОН ГВФ и группа Мазурука — ваш резерв. Они не для линейных бомбардировок. Их задача — особые задания в сложнейших метеоусловиях, доставка грузов в окруженные гарнизоны, ночные полеты. Используйте их опыт полетов вслепую… Главное, что вы должны понять, — заключил я, — мы воюем не с отсталой армией. Мы воюем с умным, подготовленным и мотивированным противником на его территории. Каждый ваш вылет должен быть не просто исполнением приказа, а продуманной операцией. Цель — не отметка в журнале о вылете, а реальный ущерб врагу. И сохранение ваших экипажей. Донесите это до каждого летчика, штурмана и бортстрелка. Вопросы есть?

Вопросы были. Их было много. И разговор пошел не о превосходстве нашей техники, а о тактике, взаимодействии, выживании и эффективности. Первый, кровавый урок, похоже, был усвоен.

Теперь предстояло превратить разношерстную, понесшую потери, но все еще мощную армаду из двадцати одного полка «СБ» в отлаженный инструмент воздушной войны. А это было нелегко. Тем более, что и сроки поджимали.

Надо было сделать, чтобы наша авиация могла не просто летать над Финляндией, а методично разрушать ее оборону, коммуникации и волю к сопротивлению. И для этого нужно было ломать не только вражеские объекты, но и собственные, укоренившиеся шаблоны.

И не только — авиационные. Пусть и товарищи моряки проявят расторопность и недюжинную смекалку. Финны не должны себя успокаивать тем, что Балтику сковало льдами и со стороны моря можно не ждать опасности.

Штаб Краснознаменного Балтийского флота

Меня встретил не командующий флотом, а помощник начальника штаба КБФ, Пантелеев, и командующий отрядом легких сил, капитан 1-го ранга Святов — амбициозный и агрессивный командир, известный своей готовностью к риску.

— Товарищ комкор, — помощник, сухой и подтянутый, разложил карту Финского залива. — По указанию Ставки и личному приказу наркомвоенмора товарища Кузнецова мы готовы оказать вам полное содействие. Однако хочу напомнить, что наш ресурс не безграничен. Лед крепчает, действуют в основном линейные корабли и тяжелые крейсера у кромки. Малые корабли и подлодки — на грани возможного.

Я обвел взглядом карту, ткнул пальцем в россыпь островов в заливе, к западу от театра военных действий сухопутных сил.

— Вот что нам нужно, товарищи. Ваша задача — не просто поддержка с моря. Ваша задача — создать второй, морской фронт, который заставит финнов дрогнуть.

И я изложил план, который созревал у меня давно:

— К концу недели наши части выйдут к побережью залива у Койвисто, но этого мало. Нужно взять острова Сескар, Лавенсаари, Пенисаари и Соммерс. — Каждое название я подтверждал указанием точки на карте. — Это не просто куски суши. Это будущие артиллерийские плацдармы. С них ваши дальнобойные орудия смогут бить по финским тылам на тридцать-сорок километров вглубь, по шоссе и железным дорогам, ведущим к Выборгу. Туда нужно перебросить десантные батальоны морской пехоты под прикрытием корабельной артиллерии.

Святов загорелся и тут же начал предлагать:

— Десантные баржи у нас есть. Морпехи рвутся в бой. Но нужна артподготовка. Линкор «Октябрьская революция» может подойти на дистанцию эффективного огня. Он одним залпом накроет квадрат.

— Артподдержка наземных частей — это хорошо, — сказал я. — Однако главное — удары по тыловым узлам, по станциям Тали и Халила, переправам через реку Вуокса. Координаты будут уточнены разведкой. Нужен непрерывный «огневой вал» с моря в момент штурма второй и третьей полос вражеской обороны. Не для подавления ДОТов — для паралича управления и снабжения.

Пантелеев кивал, делая пометки:

— Это возможно, но требует идеальной связи и корректировки. Один шальной снаряд — и наши же…

— Риск есть, — отрезал я. — Риск бездействия — больше. Финны дерутся за каждую кочку, потому что знают: сзади у них надежный тыл. Мы должны этот тыл превратить в пекло.

— Ваша третья задача — не дать финскому флоту, особенно броненосцам береговой обороны «Вяйнямейнен» и «Ильмаринен», уйти в Швецию. Если они уйдут, завтра или через месяц их пушки могут обстреливать наши десанты или прибрежные укрепления. Их нужно найти и уничтожить. Или заблокировать в шхерах.

Святов нахмурился, проворчал:

— Они в Або-Оландском районе, в шхерах. Туда крупные корабли не пройдут. Нужны авиация и торпедные катера, но катера застрянут во льду… А авиация в такую погоду, сами понимаете…

— Найдите способ, — ответил я. — Используйте подлодки для слежения. Готовьте атаку торпедоносцев при первой же возможности. Эти корабли — символ. Их гибель станет для финнов таким же ударом, как падение линии Маннергейма. Перекройте все коммуникации. Топите любой транспорт, идущий в финские порты или из них. Гражданские останавливать и досматривать. Не пропускать транспорты с топливом и продовольствием. Пусть помогут пограничники. — Я видел, что Пантелеев напрягся. Ведь это был приказ почти на неограниченную подводную войну. — Цель — создать морскую блокаду прибрежных городов. Чтобы паника с побережья покатилась вглубь страны. Чтобы в Хельсинки поняли, война идет не только в карельских лесах, она уже возле их порога.