Когда оба подошли к нам, руководитель кивнул нам и улыбнулся.

— Парни, познакомьтесь: это Александр Артёмович, он из МИДа. Руководитель… — он чуть сдвинул брови и скосил взгляд на своего спутника, видимо, в ожидании подсказки. Но мидовец, похоже, этого просто не заметил. — В общем, руководитель какого-то департамента.

— Департамента протокола! — встрепенулся плюгавенький.

— Вот. В общем, у него есть для вас документ.

— Международные верительные грамоты ООН! — продолжал мидовец, — между прочим, уникальный случай в истории международного права! Только в последний момент удалось согласовать!

Мы с Максом переглянулись. Потом синхронно взглянули на Сергеича. Но тот лишь плечами пожал, мол, ничего не могу поделать и вообще не в курсе.

— Настоящим вы, Алданов Евгений Викторович, назначаетесь Чрезвычайным и Полномочным Посланником Объединённых Наций Земли на планете Груажан! — торжественным голосом произнёс чиновник, почему-то глядя на Максима. После этого он протянул ему папку.

Макс ухмыльнулся.

— Я Фёдоров. Максим Алексеевич, — сказал он, глядя на мидовца.

— А, да? — тот, нисколько не смутившись, перевёл взгляд на меня. — Тогда, получается, это вам. Хотя жаль. Ваш коллега бы смотрелся более гармонично на протокольных фото.

— Вот как, — холодно заметил я, принимая у чиновника из рук папку.

— Да. У вас, знаете ли, взгляд какой-то агрессивный, — продолжал лишённый всяких комплексов мидовец. — Если бы я знал, как вы выглядите, я бы пересмотрел рекомендации комитета… впрочем, лишнее. Пересогласовать это совершенно нереально. Так что должность Посланника официально занимаете именно вы. Только просьба: во время протокольной съёмки старайтесь не глядеть в камеру. А лучше всего стойте боком!

— Ага, — кивнул я.

— Если это всё, то экипажу надо вернуться к подготовке, — вмешался Сергеич.

— Подготовке? А, ну да. Ваши космические дела, — хмыкнул плюгавенький, но остался на месте.

— Выход там, — Сергеич указал на гермодверь, через которую они зашли в предбанник.

Мидовец посмотрел на него со смесью растерянности и раздражения, однако затем молча двинулся в указанном направлении.

— Эт-т-то что за чудо в перьях? — спросил Макс, растягивая «т», когда «чудо» скрылось за гермодверью.

— Времена такие, кадровый голод, — Сергеич развёл руками. — Не так просто найти специалиста, который отвечал бы за формальности в МИДе. А так Верховный ознакомился с планом полёта и полётным заданием, после чего и дал распоряжение МИДу подготовить для вас эти документы. Чтобы с юридической точки зрения всё было чисто для первого контакта. Но если серьёзно, парни, просьба: по дороге ещё раз проглядите загруженную информацию по планете. Решение идти «с открытым забралом» всех нервирует. И меня в том числе. До сих пор не уверен, что это правильно, но назад дороги нет.

— Ясно, — кивнул я. — Разберёмся!

— В этот раз всё открыто и официально, — продолжал Сергеич. — Разве что от торжественных проводов удалось отбиться. И то — только потому, что у нас график очень уж плотный.

— А что, кто-то предлагал? — удивился Макс.

— И весьма настойчиво! — кивнул Сергеич. — Ленточки, оркестр, прямая трансляция из полётных ложементов в спасательных капсулах.

Я даже вздрогнул, когда представил себе всё это.

— Так что эти формальности — не самый плохой компромисс, — подмигнул Сергеич, кивнув на папку у меня в руках.

— Пожалуй, — согласился я.

После этого мы попрощались с Сергеичем и наконец-то пошли надевать скафандры.

«Предбанник» после моего предыдущего старта усовершенствовали. Теперь зона, где стояли скафандры, была изолирована от остального помещения и оборудована автоматическими сканирующими системами контроля. И в ней было целых десять постов. Из чего можно было сделать определённые выводы о ближайших перспективах дальней пилотируемой космонавтики. Очень оптимистичных перспективах, как по мне.

На борту «Севера-2» мы должны были разместиться в спасательных капсулах на противоположных концах обитаемого отсека. Так положено по протоколу.

— Удачного старта! — пожелал мне Макс перед тем, как мы разошлись в разные сторону.

— Спасибо, аналогично, — кивнул я.

— Как-то непривычно, что перегрузок не будет, — улыбнулся он. — Странно.

— Ничего, к хорошему быстро привыкаешь. — Я подмигнул, потом развернулся и потопал по коридору к своей капсуле, по дороге заглянув в каюту, чтобы положить в ящик стола папку с документами.

«Всё-таки странно, что мы не можем общаться с Максом через вас», — сказал я, обращаясь к Васе.

«Возможность заблокирована, ты же знаешь, — ответил тот. — И на то есть причины».

«Да понимаю… но было бы удобно».

«В случае чрезвычайной ситуации блок снимается, — ответил Вася. — Но всегда помни о последствиях».

«Угу. Наши с тобой секреты».

«И не только это, Женя. Уязвимость есть уязвимость».

— «Фрейры», это «Заря-Север», на связь, — послышалось в наушниках.

Я вдруг поймал себя на мысли, что сейчас этот способ связи, через радио, выглядит настоящим архаизмом. Но что поделать — традиции есть традиции.

— «Фрейры» на связи, — ответил я.

В этот раз у «Севера-2» был коллективный позывной. Я не сразу задумался о его значении — но меня Макс просветил. Фрейр — бог плодородия и мужской силы в скандинавской мифологии. Логичный выбор, если скрестить мой собственный позывной и позывной Макса — «Тор».

— Минутная готовность, — продолжал тот же самый голос. — Визуальная проверка, доложить по результату.

Ещё одно нововведение. Протоколы пусков постоянно дорабатываются. Это было немного тоскливо: ещё несколько лет, и даже межзвёздные перелёты станут рутиной. Уйдёт дух первопроходцев, какими мы были. Вон уже верительные грамоты придумали, рекомендации по налаживанию контакта, очертили рамки полномочий…

Я вздохнул и пошёл проверять показания приборов на экранах согласно прилагаемому списку. Все показания находились в пределах нормы.

— «Фрейры» «Заре-Север», все показания в норме, — доложил я.

— Добро, — последовал ответ. — Удачи, парни!

— Спасибо! — мы с Максом ответили синхронно.

На центральном экране уже несколько минут высвечивались цифры обратного отсчёта. Но теперь в дополнение к ним включили голосовой канал. Я не обращал на это внимание, внимательно наблюдая за тоскливым каменисто-серым пейзажем за иллюминатором капсулы.

Вот горизонт чуть дрогнул. А потом земля стремительно понеслась вниз. Я рефлекторно сжал подлокотники ложемента и сглотнул слюну. Организм не верил, что всё это реально, хотя разум пытался убедить его в обратном.

Тундра уплывала вниз, теряясь в дымке, будто во сне.

«Знаешь, что мне не понравилось?» — спросил Вася.

«Что? — насторожился я. — Что-то не так? Заметил сбой?»

«Нет, с кораблём всё в порядке, — ответил Вася. — Вот только перед стартом никто не вспомнил Диану. Это ведь должна была быть спасательная миссия, помнишь? Когда ты возвращался за Максом, только об этом и говорили. Инструкции писали, полётные задания секретные, всё как положено».

«Тебя смущает, что у нас больше нет запечатанного конверта? — улыбнулся я. — Так теперь вместо них официальное задание. Всё как на брифинге было. Про Диану там на первом месте, если помнишь».

«Да, но все понимают, что мы летим налаживать контакт, — ответил Вася. — Спасательная миссия вторична».

«Официально это не так», — заметил я.

«Посмотрим», — уклончиво ответил Вася.

За иллюминатором Земля постепенно превращалась в шар. Мы поднимались гораздо быстрее, чем в прошлый раз — инженеры немного поколдовали с аэродинамикой «Севера-2». Добавили кое-где плоскостей, защитных экранов. Посчитали потоки, чуть изменили конфигурацию — в итоге скоростные допуски выросли чуть ли не на порядок.

Когда мы оказались на орбите, на несколько мгновений наступила невесомость, за которой последовал лёгкий толчок. Гравитационные отражатели вырубились, включились ионные движки. А потом Земля исчезла из поля зрения, чтобы появиться с другой стороны иллюминатора всего через несколько секунд. «Бублик» жилого отсека начал раскручиваться, создавая имитацию силы тяжести.