Я кивнул.

— И вот к моему предку является один очень необычный человек, — продолжал император. — Поначалу его приняли за шпиона вражеского архипелага, со всеми неприятными последствиями. Но он сумел удивить. Всё войско вождя лишилось боеспособности за минуты. А потом так же быстро её восстановило — после того, как он лично поклялся пришельцу в том, что его выслушает. Это человек пожелал остаться неизвестным и не узнанным в истории. Для всего народа его не существовало. Он жил только во дворце вождя — и нигде более.

Император прервался. Протянул руку, коснулся боковины полированного столика. Его крышка вдруг раскололась на две части, отрыв доступ к пузатому стеклянному сосуду. Император достал его и сделал пару глотков.

— У вас есть возможность утолить жажду? — уточнил он, наблюдая за мной. — С помощью вашего скафандра? Если нет — я распоряжусь доставить воду. Её принесут к дверям.

— Не беспокойтесь, — ответил я. — Нет необходимости.

— Хорошо. А то, когда я много говорю, у меня во рту сохнет.

Он улыбнулся, как-то совсем по-простому. И в этот момент я вдруг понял, что начинаю испытывать к нему симпатию и даже что-то вроде сочувствия.

— Пришелец не делился какими-то особенными технологиями или, как посчитали бы в то время, волшебными вещами. Хотя, с точки зрения предков, волшебством он, безусловно, владел. В семейных анналах есть описание технологий, которым он пользовался. Нам они стали доступны значительно позже.

Император сделал ещё один глоток воды.

— Он научил моих предков воевать, — продолжал он. — Объяснил, как можно побеждать соседние архипелаги. Как грамотно экономить ресурсы, заниматься распределением. Как работать с завоёванным населением, чтобы постепенно интегрировать его в свою систему, избегая рисков сепаратизма… он пробыл с моим предком ровно три года и ещё треть, научив всему, что потом позволило создать нашу единую Империю. А потом отбыл на небо. Оставив напоследок несколько странных ритуалов, обязательных для исполнения в императорской фамилии. И заложив основы Общей Веры. Один из ритуалов касался прибытия его самого, спустя «век, или даже три раза и ещё треть по веку», как было написано.

— Он сказал, что вернётся? — уточнил я.

— Нет. Не совсем так. Он сказал, что, возможно, «посетит мир в качестве произвестника страшной войны». И описал, что следует сделать императору в этом случае. Но это самое странное место в его Наследии, потому что там написано так: «…это случится с вероятностью треть из ста и ещё тридцать три от тысячи». Само понятие «вероятность» для тех времён было очень абстрактным. Но вождь зафиксировал всё именно так, и текст Наследия после этого не мог быть изменён, потому что передавался исключительно внутри нашей семьи, среди старших сыновей.

— Вот как… а вы сами что думаете об этом? — спросил я.

— Как я сказал, мне до последнего не верилось, что эта часть Наследия правдива. В конце концов, мой далёкий предок мог приукрасить реальные заповеди, хотя бы просто для того, чтобы добавить себе значимости.

Император вздохнул, потом откинулся на спинку диванчика. Его церемониальные одежды зашуршали.

— А потом я увидел вас по телевизионной трансляции.

— Я так понимаю, содержимое медальона — это исключительно достояние императорской фамилии?

— Исключительно императоров. Я впервые увидел ваш портрет, когда вошёл в круг.

«Войти в круг» на Груажан означает то же самое, что на Земле «взойти на трон». Просто император у них традиционно давал свои распоряжения стоя на особом месте на высоком утёсе главного острова центрального архипелага.

— Скажите, Тейдан, — он снова выпрямился и подался вперёд, глядя мне в глаза. — То, что сказано в пророчестве. Насчёт «страшной войны». Это правда?

Настала моя очередь вздыхать.

— Боюсь, что да, император, — ответил я.

Он чуть прикрыл свои зелёные глаза, видимо, собираясь с мыслями.

— Вам обязательно это делать? — спросил он тихо, но с колоссальным внутренним напряжением в каждом слове.

— Делать что? — растерянно переспросил я.

— Делать войну. Это ведь будет непросто. Да, халэр в нашем обществе всё ещё много. Но мы прочны. И мы будем сопротивляться этому.

Он снова чуть подался ко мне и поглядел в глаза со странной обречённостью.

— Я знаю, что вы неизмеримо сильнее. Допускаю, что вы можете смолоть нас в морскую воду, — этого выражение было аналогом земного «стереть в порошок». — Но религия оставляет нам пространство для сопротивления. Мы можем бороться со своими страстями. И как глава Империи я буду первым в этой борьбе.

— Постойте… то есть, вы думаете, что я здесь для того, чтобы снова развязать войну между архипелагами?

— А разве не так?

Его зелёные глаза расширились. Обречённость в них сменилась робкой надеждой.

— Мой отец говорил, что, возможно, второе пришествие будет испытанием. А не концом всего. Значит, я поступлю правильно? Да?

Он смотрел на меня с такой надеждой и болью, что мне даже стало неловко. Настоящие эмоции впервые прорвали его чопорную церемониальную маску. Этот человек, безусловно, с раннего детства приученный полностью контролировать свои эмоции, дал мне поглядеть на себя настоящего.

— Вы будете смеяться, — сказал я, тут же уловив, насколько неуместными прозвучали мои слова. — Но нет! Я точно не собираюсь каким-либо способом стравливать архипелаги так, чтобы ваши подданные начали убивать друг друга.

Тень недоверия на августейшем лице. Потом лёгкая улыбка.

— Вы говорите правду, — сказал он. — Я чувствую такие вещи.

— Но война будет, — продолжал я. — Возможно, более страшная, чем вы себе можете представить.

Улыбка сменилась выражением лёгкой растерянности и недоверия. Он не стеснялся демонстрировать свои подлинные эмоции.

— Угроза извне, — продолжал я. — Другая инопланетная раса, не люди. Они придут в вашу систему. Конечно, их больше интересуют другие планеты, не сам Груажан. Но разумная раса может быть большим препятствием. Так что первое, что они сделают — это попытаются уничтожить вас.

— Другие пришельцы? — недоверчиво спросил император.

— Именно, — кивнул я. — Не люди. Но, к сожалению, у нас есть отдалённый общий предок, поэтому они совместимы с климатическими условиям и жизнью на планетах вашей системы. Они могут пользоваться ресурсами биосферы и теоретически заменить вас… то есть, нас. Людей. Потому что мы говорим о людях. И о взаимопомощи между людьми, пускай и рождёнными на разных планетах.

Император глядел на меня потрясённо.

— Я здесь для того, чтобы научить вас с ними воевать. И чтобы одолеть их.

Даже на картинке груажанские города выглядели красиво. Изящные башни, рвущиеся ввысь, городские улицы, вписанные в природный ландшафт скалистых островов. Соседство жилого высотного дома и почти вертикальной скалы, поросшей тропическим лесом — для этой планеты норма.

Вживую впечатление было ещё более сильным: добавились запахи, звуки, ощущение тёплого ветра на коже.

— Всё в порядке, Тейдан? — с лёгким беспокойством в голосе спросил Айтен.

Мы оказались на нижнем уровне пешеходной зоны и теперь шли по широкой эстакаде, ведущей от порта к центральному терминалу общественного транспорта. Мимо нас шли люди. Обычные груажанцы: мужчины, женщины, дети. Поскольку климат здесь был тёплым, без сезонности, то и одеты все были легко — накидки, майки, туники, шорты, юбки всевозможных расцветок и фасонов. Причём если брюки были в ходу в основном у мужчин, то юбки носили представители обоих полов.

Некоторые прохожие смотрели на меня с любопытством и вежливо улыбались, когда замечали ответное внимание.

Я замешкался с ответом. Первая встреча с планетарной культурой мне представлялась совсем иначе. Особенно после аудиенции у самого Императора. Почему-то я думал, что будет какое-то торжество, почётный караул, пафос, все дела. Но всё оказалось куда более просто и буднично.