И самое важное — не забыли о мобильности. Учитывая, что бои с эйдрами могли включать резкие смены дистанции и манёвры в трёхмерной среде (включая полярные платформы и наземные узлы), броню нельзя было делать слишком тяжёлой. Поэтому инженеры-халэр предложили модульный набор: тяжёлые секции для штурма, облегчённые — для патруля и скрытного перемещения.

Плюс броня была покрыта гибким слоем ресурсного проводника, играющего роль клетки Фарадея. Причём все контакты были собраны в единый шлейф, напрямую «подключённый» к подошвам специально разработанных тактических ботинок. Для эффективного заземления.

Многочисленные испытания на генераторах, имитирующих мощность и частоту импульсов эйдра, позволили отточить технологию, сделать её годной для практического применения ещё до запуска массового производства.

Именно такая броня была на мне, когда я впервые ступил на землю острова Лей-Раа.

Я должен был быть на месте из тех же соображений, по которым Макс принимал непосредственное участие в первом воздушном бою. Личный пример для остальных халэр, без которого их общая боеспособность и мотивация были бы существенно снижены. Да, это не слишком логично и правильно с точки зрения чистого ресурсного расчёта — но такой уж была создана система халэр, позволявшая поддерживать, по сути, боеготовый мобресурс в условиях длительного мирного времени.

Штатный скафандр я использовать не мог — технология была далеко за порогом разрешённой Кодексом.

Без ложной скромности могу сказать: броня мне понравилась. Всё-таки местные ткани и полимеры — это нечто особенное. Я всё время давал себе обещание разобраться в этой технологии, посмотреть внимательнее, но постоянно находились дела поважнее, и приходилось откладывать.

Именно благодаря внешним оболочкам броня носилась заметно комфортнее, чем земные образцы. Хотя, конечно, массу никто не отменял. Плюс — пусть и незначительно, но всё-таки повышенная сила тяжести на Груажан.

Мы высадились возле станции фуникулёра, на склоне холма, окружающего приморский городок. Эвакуацию в этом районе удалось провести успешно. Пешеходные дорожки, мостки, сама станция и близлежащие дома были пустынными.

В группе нас было пятеро: я, Айтэн и ещё трое парней-халэр из первой группы спецназа. Их лично отбирали мы с Айтэном, по совокупности личных качеств. И готовили отдельно от остальных — под более высокие стандарты боевого применения и специфические практические задачи. Да, времени было мало, но за какие-то пять земных месяцев (чуть больше шести местных десятин) в целом мы справились.

Чуть ниже по линии фуникулёра располагались полноценные боевые позиции регулярных подразделений, который они заняли в соответствии с планом обороны.

Задачей нашей группы было скрытное наблюдение за передовыми ударными отрядами противника. Визуальное изучение оружия и оснащения, экспресс-анализ. Передача информации. По возможности — захват пленного для последующего изучения. После этого Айтэн возвращался к оперативному командованию, а я решал задачи по ситуации.

Так было задумано.

Вот только противник не спешил появиться. А с воздушной разведкой были нюансы: скажем так, её возможности в условиях Груажан оставались ограниченными. Можно было бы задействовать старые земные зонды, в них не было технологий «за гранью» — но так уж вышло, что их на архипелаге в принципе не оказалось. При этом новые мы не использовали, из-за нюансов дипломатических отношений.

Если коротко — мы не знали, чем сейчас занят противник и почему задерживается с выдвижением к самой очевидной точке для атаки и последующего закрепления.

— Надо вертушку поднимать, — сказал Айтен, в очередной раз убирая бинокль в чехол. — Не нравится мне это.

— Согласен, — кивнул я. — На предельной дистанции. С минимальным экипажем.

Айтэн дал соответствующие распоряжения по рации. Да, связь тут всё ещё была аналоговая, с защитой от случайного прослушивания в виде инверсии спектра со сдвигом. Причём параметры сдвига, да и включение самой инверсии, часто менялись. За месяцы мы просто не успевали создать промышленность под новую элементную базу, которая бы позволила создавать достаточно компактные цифровые рации с настоящими криптоалгоритмами, и с этим приходилось мириться. Невозможно охватить сразу всё.

Конечно, был риск, что эйдры научатся нас прослушивать. Но для начала им следовало освоить язык Груажан. Пускай даже в виде радиоволн, которые они умеют воспринимать соответствующими органами. В этой ситуации изменение параметров инверсии и точки сдвига могло их слегка запутать — но точно не предотвратить прослушивание как таковое. Всё, что нам оставалось, это рассчитывать на то, что доступные им вычислительные мощности или природные способности не позволят расшифровать язык достаточно быстро.

Через несколько минут мы услышали шум винтов. Сама машина шла высоко: распоряжение Айтэна. После того, как модули-поды применили оружие против наших истребителей, стало очевидно, что приближение к ним после посадки чревато определёнными проблемами.

Аналитики-халэр уже успели дать первые данные по параметрам систем вооружения, установленных на подах. Именно на них ориентировались пилоты вертолёта, отправленные на разведку.

Через несколько минут получили доклад: продвижение противника в сторону города не зафиксировано. Под противника находится на точке посадки. Возне него наблюдается активность, вероятно, по организации периметра безопасности.

— Какие-то нерешительные ребята, — сказал я Айтену после доклада.

— Есть такое, — согласился он.

— Надо идти, осмотреться на месте.

— Согласен.

Подъём по густому лесу по крутому склону требовал серьёзных навыков. К счастью, они у меня были. Да и Айтэн с бойцами тоже оказались не лыком шиты. Впрочем, не удивительно.

По дороге, продираясь через колючий кустарник, я с тоской думал о «Мавиках». Вроде бы не такая сложная вещь — но воспроизвести за шесть месяцев в условиях «Груажан» оказалось невозможно. Хотя сама технология — пограничная.

Где-то на полпути мы сделали небольшой привал, на узкой площадке между корней огромного дерева, обвитого серо-зелёными лианами.

Отсюда, через прорехи в густых кронах, было видно город внизу. Пока я наблюдал за зданиями, мысленно выстраивая картину возможного продвижения эйдров, мне в голову пришла неожиданная мысль.

— Ай, — сказал я, используя короткую форму его имени, ситуация это вполне позволяла. — Напомни, почему мы решили, что их интересуют именно города в качестве плацдарма?

— Это логично, — ответил он. — Город — это всегда очаг возможного сопротивления. Точка напряжения. Ну или ресурсная база вместе с укрытием для захватчика. Плюс они ведь должны нас изучать, чтобы планировать дальнейшие операции. А в лесу это сделать сложновато.

— Давай подумаем — что ещё интересного может находиться рядом? — спросил я. — Может, какие-то шахты? Ресурсные предприятия? Нечто, что им критически важно.

— Да нет тут никаких шахт, — Айтэн пожал плечами. — По крайней мере, на этом острове. Когда-то торф добывали, в низменной части на другой стороне бухты. И железо из окислов, которое осталось со времён последнего извержения. Больше ничего, насколько мне известно.

«Вась, а зонды что-нибудь находили? Или ты по открытым источникам?» — спросил я.

«Нет, мне ничего не попадалось, — ответил невидимый напарник, — а то бы сразу сказал».

«Ясно».

Мы уже собирались идти дальше, когда к нам с Айтэном подошёл боец нашего отряда. Его звали Кэрлом, я хорошо помнил его по этапу отбора. Он показывал феноменальные результаты в стрельбе и скорости реакции, но немного отставал по физическим параметрам, из-за чего его зачисление в отряд специального назначения некоторое время оставалось под вопросом. Однако, он смог своевременно подтянуть показатели.

— Командир, — обратился он к Айтену.

Система специальной терминологии среди халэр, которые сформировали «костяк» сил обороны, специально не разрабатывалась. Кое-что стихийно возродилось из прошлого, когда Груажан был разделён, а отдельные архипелаги воевали между собой. Кое-что привнёс я, из русского языка. Но в целом общение складывалось стихийно, и я не хотел вмешиваться в этот процесс. Очень уж органично он выстраивался. Слово «командир» имело местные, груажанские корни, это было возврат старого термина.