Я стоял на верхней палубе морской платформы и наблюдал за небом. Был ясный день, так что обзор ничто не ограничивало. Кроме Солнца, клонящегося к западу. Но в той стороне ничего интересного и не происходило: главное разворачивалось непосредственно над островом.

Несколько десятков реактивных истребителей чертили глубокую, с зеленоватым отливом, синеву инверсионными следами.

Начало боя прошло блестяще: раньше, чем противник вообще осознал, что происходит, было уничтожено до восьмидесяти процентов десантных подов.

Потом они начали сопротивляться. К сожалению, совсем без потерь не обошлось: три машины было сбито, и всего один лётчик-халэр сумел катапультироваться.

Я попытался представить себе, что сейчас чувствует Макс.

Он управлял одной из тех машин, которые отражали атаку.

В какой-то момент я даже вспомнил, как сочувствовал ему, думая, что ему невыразимо скучно выполнять церемониально-дипломатическую роль.

А потом, после разоблачения первого зонда, всё поменялось.

Всего за неделю Совет разработал и внедрил систему тотальной дезинформации противника. Они даже придумали, как сделать так, что пропажа одного зонда не должна была вызвать серьёзных подозрений. И, судя по происходящему, им это вполне удалось.

Несколько месяцев назад на Груажан не было, да и не могло быть полноценной истребительной авиации. Однако существовали гражданские наработки, которые легко переделывались в настоящие военные машины при минимальных модификациях. Разумеется, так делалось специально — меритократия есть меритократия, и даже вопросы неочевидного планирования для закрытия потенциальных рисков тут решались на «отлично».

Однако с кадрами всё было несколько сложнее.

Среди пилотов халэр в принципе было не так уж много. Обычная работа воздушных извозчиков, несмотря на всю романтику, не предполагала излишнюю склонность к риску. Особенно на пассажирских линиях. Другое дело — пилоты-испытатели, но их в принципе было не настолько много. Пять крупных корпораций, занятых производством авиационной техники. У каждой — по испытательному подразделению. Численность — от тридцати до пятидесяти пилотов.

Даже Совет на экстренном заседании признал этот недостаток стратегического планирования. Никто не мог предположить, что пилотов-халэр потребуется настолько много. И, возможно, действительно бы не потребовалось — если бы противник не выбрал такую своеобразную тактику.

Донабор в лётные отряды проводился экстренно. Сначала, конечно же, искали среди халэр — тех, у кого было близкое хобби: планеристы, частные пилоты. Потом — среди гражданских лётчиков смотрели молодых людей в так называемом «пограничном состоянии». Когда человек вроде бы проявляет склонности халэр, демонстрирует высокую способность адаптироваться к обычным требованиям общества, желает завести семью и так далее. Да, многим в Совете не очень понравилась эта мера — но выбора не было. Несколько десятков пилотов, которые могли быть «нормальными», прошли инициацию халэр.

И всё равно подопечных Максима было мало. Всего лишь полтысячи на всю планету. Именно они сейчас вели первый в истории планеты ожесточённый бой.

Отдельным вызовом была чужая система управления, иные стандарты, меры величины, навигация, радиопереговоры. Без помощи своего Васи Макс едва ли справился — но у местных пилотов не было Васей. Им приходилось с нуля осваивать тактические приёмы истребительной авиации, адаптированные под местную лётную технику.

И приборы. Конечно, большинство было аналоговыми. Примитивные цифровые системы только начинали внедряться — в том числе непосредственно под руководством Макса, но адаптированные под возможности местной промышленности.

Теоретически уничтожение десантных подов противника можно было начать уже на орбите. Экстренно созданная система орбитальных детекторов вполне позволяла это сделать. Однако такой подход не был реализован исключительно по тактическим соображениям: столкнувшись с тем, что их ключевая хитрость раскрыта на самом раннем этапе, эйдры могли отступить, экономя свою живую силу и десантные средства. Для того чтобы организовывать полноценную погоню в космосе, у Груажан ресурсов точно не было.

Поэтому первые зенитные ракеты стартовали тогда, когда вражеские десантные модули достигли тропосферы планеты.

Их ошибка была в том, что десант был массированным. Они не ждали высадки первых партий. Были слишком уверены в своей неуязвимости и в том, что они не обнаружены. Делали ставку на массированный первый удар, чтобы плацдарм был наверняка захвачен, несмотря на возможное сопротивление.

И лишь вторая волна вступила в непосредственный бой с истребительной авиацией, появление которой, судя по всему, удалось сохранить в тайне.

У меня была техническая возможность слушать переговоры. Но я намеренно не хотел этого делать. Казалось, что Макс это поймёт и воспримет как давление.

Лучшее, что я мог сделать в этой ситуации, — это отпустить его в «свободное плавание».

Похоже, Диана это тоже понимала.

Да, она сильно нервничала. Кусала губы, не отрывая взгляда от неба. Но так же, как и я, держалась — чтобы не слышать переговоры.

Когда сбили четвёртый борт, она вздрогнула. Я видел, чего ей стоило подавить внутреннюю панику.

Лётчик катапультировался. Белый купол расцвёл над морем в стороне от архипелага. Через несколько секунд я услышал, как гремит подъёмник — это спускалась эвакуационная команда. К скоростному катеру, пришвартованному к плавучему пирсу возле одной из опор.

Краем глаза я видел, что Айтэн вышел на палубу. Видимо, хотел что-то сообщить о ходе боя — но потом посмотрел на нас и передумал. Закрыл люк, вернувшись в оперативную рубку.

— Он сильный, — сказал я. — Справится.

Диана посмотрела на меня. В уголках её огромных глаз блестели слёзы.

— Я знаю… — тихо сказала она.

Я подошёл вплотную, и она опустила голову мне на плечо.

— Скажи, Тейдан… к этому можно привыкнуть? — спросила она.

Кажется, она впервые назвала меня моим «космическим» именем.

— С этим можно и нужно жить, — ответил я.

— Такое состояние… как бы между, — сказала она. — Вроде бы всё хорошо. А через мгновение… прости.

Я понял, о чём она хотела поговорить. Хотя мог притвориться, что не понял. Не ответить.

— Мы существуем не только сейчас, — сказал я. — А мир сложнее, чем нам кажется. Это… поддерживает.

Она подняла голову и посмотрела мне в глаза.

— Я долго не верила в чудеса. Хотя следовало бы.

Со стороны моря послышался отдалённый грохот. Очередной бот был сбит.

Ещё одна ювелирная работа одного из пилотов, которых подготовил Макс.

Пацанам приходилось работать по приборам — простым, аналоговым, других просто не было. Селиться, маневрируя неуправляемыми ракетами — потому что аппаратуру обнаружения невозможно технически вмонтировать в головки самонаведения. Очень уж элементная база отставала от такой задачи… плюс кинетические пушки. Менее эффективно — но тоже рабочий инструмент, когда ракеты заканчиваются.

Третья волна модулей начала обороняться. Применять оружие. Оказывается, оно всё-таки было на борту — но, видимо, требовало некоторого времени на подготовку и приведение в боеспособное состояние. Выстрелы приводили к деформации маскирующего поля; на какое-то время модули становились видимыми — но, судя по всему, их командиры приняли решение отвечать, когда окончательно осознали, что маскировка больше не действует.

Именно тогда Силы воздушной обороны Империи Груажан понесли первые потери…

Айтэн снова появился на верхней палубе, когда небо отгремело, а истребители возвращались к аэродромам базирования. Большинство из которых, кстати, были подземными и даже подводными.

Кивнув Диане, он посмотрел на меня.

— Готов? — спросил он.

— Сколько прорвалось?

— Пять модулей-подов, — ответил Верховный руководитель недавно созданных Имперских сил обороны.

— Много… — вздохнул я, но тут же улыбнулся и добавил: — Работы будет достаточно.