Стихотворение сие врезалось в память Одо намертво.

Тесса — ты созданье бесподобное.

Твое имя у меня в мозгу.

Ежли те кто скажет слово злобное,

То я в морду дам тому козлу.

Ежели папаша твой артачится,

Это потому, что он никак

Не смогзует, где его здесь выгода,

Только знай, что я ни разу не дурак.

Вовсе я не бестолочь эклейдская,

Вовсе я работать не ленюсь.

Ты не беспокойся, моя милая.

Все равно я на тебе женюсь!

Тесса, ты созданье бесподобное,

Как в колодце чистая вода,

Самая первейшая красавица,

И ваще ты краля — хоть куда!

— Ну, ничего так, — расплывчато отозвался Одо, когда обрел дар речи. — От души…

— Ты не крутись, как уж, — рявкнул Гвоздь. — Ты честно говори!

— Ну, ты старался, — признался Одо. — Но, как твоя матушка говорит, первая лепешка всегда подгорает.

— Ясно, — Гвоздь отобрал листок, смял и изготовился швырнуть на жаровню, где еще тлели угли.

— Куда⁈ — Одо отобрал листок и разгладил на колене. — Остынь, сейчас подправим.

Он честно постарался исправить сделанное, однако проще оказалось переписать. Одо достал лист писарской бумаги и изящным почерком набросал несколько строф, ориентируясь на любовные вирши Леандро Нери. Получилось, на его взгляд, недурно. Перевязав творение алой лентой, он вручил его другу и отправил того на свидание. И как всякий автор, возжаждал узнать, какое впечатление его творение произвело на публику.

— Как? Что она сказала⁈

Рамон пожал плечами.

— Сказала, что пишешь ты складно. А еще сказала, что нечего зазря тебе бумагу переводить. Она дорогая и тебе для дела надобна.

— Умная, — вздохнул Комар. — Купеческая дочка.

— А то, — с гордостью ответил Гвоздь, и на сем литературные изыскания прекратились. То есть прекратились для Гвоздя, сам Одо время от времени все же марал бумажные листы рифмованными строками. Вот и сейчас в голову само собой просилось:

В ночи хрустальной почивает мир,

Мерцает неба теплый звездный полог…

Мерцает или пылает? Одо задумался.

Небо и в самом деле мерцало. Луна с каждым днем набирала силу, но еще не могла потягаться с тем свечением, что источала звездная Река. Одо лениво искал знакомые созвездия, прикидывая как ловчее встроить названия светил в рифмованные строки. Он так увлекся этим, что не сразу заметил, как появились эти двое.

Наверно, они вышли из дома через черное крыльцо откуда-то из помещений для слуг. Мужчина и женщина. Лиц Одо не видел — только темные силуэты.

Парочка устремилась в беседку и оказалась прямо под Комаром. Протяни он руку вниз, и легко смог бы дотронуться до плеча мужчины. Подними тот голову — и без сомнения заметил бы лежащего на перекрытии человека.

Но мужчина, слава Благим, смотрел не на потолок, а на свою спутницу. Не тратя времени на словесные излияния, парочка принялась увлеченно целоваться, иногда перемежая это занятие неразборчивым шепотом. Одо лежал ни жив, ни мертв, боясь выдать себя лишним движением и надеясь, что виуэла не тенькнет струнами под порывом ветра.

Больше всего он страшился, что сейчас появится ничего не подозревающий Гвоздь.

Тем временем страсти в беседке накалялись. Парочка, как видно, решила перейти к активным действиям, и не нашла ничего лучше, как избрать опорой деревянную жердь, что поддерживала крышу. Но та, как говорится, не для того была поставлена: она угрожающе затрещала и…

И решетчатая крыша, прекрасная надежная крыша, не раз служившая Одо пристанищем внезапно накренилась. Не удержавшись, он с воплем заскользил вниз, цепляясь за виноградные плети.

Женщина вскрикнула.

— Кто здесь? — крикнул мужчина, выбегая наружу.

Одо упал на колено, врезавшись ладонями в траву, на миг замер, словно игрок, ждущий команды судьи, и рывком распрямившись, кинулся прочь. Увернулся от преследователя, поднырнув под расставленные руки, и бросился в прогал между деревьями.

— А ну, стой! Стой! Чужой! В саду чужой!

Одо несся по тропинке, задевая виуэлой за кусты роз. Он убегал вглубь усадьбы, понимая, что при его росте будет не под силу в одиночку штурмовать ворота. А вот у задней стены шансы оставались.

— Собак! Собак спускай! — вопили позади.

Одо летел во тьме, точно камень из пращи. Он искренне надеялся, что у Гвоздя достанет ума спрятаться в комнате Тессы и дождаться, пока шум уляжется. Дыхание выровнялось, ноги легко отталкивались от земли.

Лучший бегун Алексароса. Комар из «Котов Маринайо». Будущий победитель герцогского турнира.

Позади послышался надсадный лай. Спустили, твари! Но ничего, потягаемся!

Местность шла под уклон — задний двор и сад спускались к Риваре. Рамон и Одо не поленились и заранее провели разведку, так что сейчас Комар знал, куда бежать. Виуэла била по спине. Только бы не повредить еловый корпус. Мастер берет дорого.

Он добежал до старого тутового дерева и уже карабкался по стволу, когда во тьме раздалось рычание. Здоровенный пес с лаем бросился вперед и, встав на задние лапы, заскреб передними кору. Следом торопились еще две зверюги.

Но Одо был уже вне досягаемости. Он, быстро перебирая ногами, добрался до нависающей над стеной ветви. Остановился, свистнул собакам.

— Съели, негодники? — язвительно спросил он и под обиженный лай спрыгнул в темноту, в глину и бурьян.

Торчать в бурьяне, дожидаясь Гвоздя, Одо, разумеется, не стал. Подручные джиора Ремидио ведь тоже не дураки: и через стену переберутся и вокруг все обшарят.

Нет, на такой вот глупый случай все было продумано заранее. Комар быстрыми перебежками пробрался к расположенным ниже по склону складам и, крадучись, чтобы не нарваться на сторожей, добрался до лодочного сарая неподалеку от Старого моста. Здесь он и укрылся, дожидаясь Гвоздя.

Рамон явился где-то через час. Свистнул дважды — один раз коротко, другой раз — подлиннее.

— Что ты там устроил? — проворчал он, когда задремавший было Одо вылез наружу. — Тебя сторожить поставили, а не шум до небес подымать… Все проснулись, даже тетка глухая и то выползла…

Одо коротко рассказал о тупом недоразумении.

— Кто ж знал, что не вы одни там задумаете миловаться, — заключил он. — Теперь придется иные пути искать. Дерево они теперь срубят, к гадалке не иди.

— Другие пути, — пробормотал Гвоздь. — Другие пути…

Они медленно пошли к Старому мосту, чтобы там выбраться на дорогу, ведущую к дому. Никто не попадался навстречу: разгульная ночная жизнь смещалась в Виоренце на остров Латарон, лежавший ниже по течению, за Корабельной отмелью. Гвоздь молчал, пиная носком башмака камешки.

Когда они выбрались наконец на замощенную булыжником площадь перед мостом, Гвоздь остановился и, подойдя к парапету набережной, навалился на него грудью. Пару минут он смотрел на темную воду внизу.

— Нужны деньги, Комар, — сказал он с тяжелым вздохом.

— Сколько? — спросил Одо. — Прямо сейчас? У меня есть чуток, но мы же все в кубышку сложили.

— Ты не понял, Комар. Нужны настоящие деньги. Отец Тессы собрался ее сговаривать с каким-то старым хреном из Барраса, своим деловым партнером. Они потому и уехали — перетереть за приданое.

Одо ругнулся. Он знал, что этот момент неизбежно настанет. Тессе не так давно исполнилось шестнадцать. В этом возрасте многие девицы уже помолвлены, а иные и вовсе замужем. Ремидио Донато ищет дочери выгодную партию и навряд ли считает таковой сына владельца траттории, даже если дела там идут вполне успешно.

— Может, вам сбежать? — не подумав, предложил Одо.

— Чтоб Донато мстить начал? Мы сбежим, а родители мои здесь останутся…

— Ты же наследник своего отца. Его главный помощник. Ты же говорил, что он сам собирался войти в долю к какому-то судовладельцу. Придет время, и, может, он поднимется повыше Донато.