— Ладно, — принял решение Ланцо. — Пойдем отсюда. Слышь, рыжий, я сейчас ногам твоим чуток послабление сделаю, чтоб ты сам шел. Но если ты какой фортель выкинешь, я тебе живо башку снесу. Твоей же чикветтой.

Послабление оказалось совсем слабым. Йеспер еле плелся. Руки его были по-прежнему связаны. Угорь забавы ради время от времени тыкал его в спину и с гоготом наблюдал, как пленник пытается удержаться на ногах и не шлепнуться в грязь.

Йеспер шипел сквозь зубы, но терпел, запретив себе ввязываться в перепалку. Они двигались, уже радость.

Когда они черепашьим шагом дотащились до усадьбы, почти совсем стемнело. Йеспер, стараясь не смотреть по сторонам, протопал было мимо ворот, но не тут-то было. Ланцо натянул веревку, обвитую вокруг шеи пленника.

— А ну стой, — скомандовал он.

Йеспер покорно остановился.

Ланцо вытащил из своего мешка маленький фонарик и принялся зажигать фитилек при помощи огненного камня. Йеспер с непонятной еще тревогой следил, как разгорается крошечный огонек.

— Так что же ты там делал? — недобро сощурившись, спросил Ланцо.

— Где? — непонимающе пробормотал Йеспер.

— Дурачком не прикидывайся. Ты говорил, господин послал тебя в этот дом. За какой надобностью?

— Да так, просто проверить, нет ли чего ценного, — торопливо ответил Йеспер. — Темный люд часто в дома всякое тащит. Стоит в углу дрянь закопченная, а приглядишься — а она времен Полнолуния.

— И что, нашел ты чего?

— Нет, — твердо ответил Йеспер. — Пойдемте уже, а?

Но Ланцо в ответ лишь поднес фонарь к лицу Йеспера.

— Что скажешь Угорь? — спросил он товарища.

— Как по мне: врет он. Смотри, как глаза бегают. Явно в доме что-то есть.

— Вот сейчас и проверим.

Ланцо бросил Угрю веревку, извлек из своей бездонной сумы маленький увесистый ломик и направился к воротам. Раздался скрежет металла о металл, и противный звук выдираемого из дерева гвоздя.

Йеспер, внезапно осознав, что его неудачный маневр вышел боком, заметался, не зная, что предпринять.

— Парни, не надо в тот дом! — взмолился он. — Нет там ничего! Пойдемте к реке, а? Шмыгари же проснулись…

Металл царапал металл. Затем раздался лязг упавшей наземь цепи.

— Привяжи его, — велел Ланцо, возвращаясь. Ломик он держал в руке, словно оружие. — Чтоб под ногами не путался.

— Куда? — непонимающе спросил Угорь.

— Да вон к воротам.

Дубовые створы, годами стоявшие запертыми, впитавшие в себя не один гнилой дождь, тяжело подались, но все же приоткрылись. Угорь, толкая пленника в спину, подвел его к воротам и ударом по ногам поставил на колени спиной к доскам. Связанные руки Йеспера были подняты над головой и крепко-накрепко привязаны веревкой к тяжеленному железному кольцу, вбитому с внутренней стороны створы.

— Коли твои шмыгари явятся, — насмешливо сказал Ланцо. — Так ты громче ори.

Он поднял фонарь повыше и первым пошел через двор к дверям. Угорь, на прощание пнув Йеспера ногой, нерешительно помедлил — темный пустой двор как видно наводил на него тоску, но все же последовал за компаньоном.

Ломик с треском расправился с дверью. Бандиты скрылись внутри.

Оставшись в одиночестве, Йеспер первым делом начал дергаться, пытаясь освободиться от привязи, но Угорь постарался на совесть, а воротное кольцо, пусть и заржавело, но было вбито так крепко, что могло рассыпаться только вместе с воротами. Йеспер попытался перетереть веревку, но не получилось: узел был стянут настолько туго, что не двигался с места. Вспотев и утомившись за этой напрасной работой, он на время сдался и встав на колени, повис, постаравшись по возможности расслабить мышцы рук.

Двор был уже темен. Сумерки скрадывали очертания построек. Сквозь закрытые ставни не просачивался свет фонарика, и не было никакого намека, что внутри люди. Йеспер напрягал слух, но так и не уловил даже шагов. Угорь и Ланцо словно канули в небытие, едва переступив порог.

Что ж они так долго? Неужели они не чуют той гадости, что окутывает дом? Или увлеклись грабежом — ведь внутри наверняка остались всякие вещицы, которые можно прикарманить. Та же шкатулка в комнате наверху. Или то непонятное, что таилось под пеплом и углями, уже сделало что-то с двумя жадными дураками. И тогда он навеки останется здесь, привязанный к воротам⁈

— Парни! — негромко позвал Йеспер. — Эй, парни! Вы где там?

Никто не отозвался. Может, крикнуть? Но Йеспер не мог заставить себя повысить голос. Не здесь. Не сейчас.

Йеспер вскинул голову, отыскивая на небе звезду Онтракс Путеводную — наконечник созвездия Стрелы, по которому моряки определяют путь. Вспомнилось, как далеко назад во времени и пространстве, он лежа на ступени Бледного Лабиринта, вот также шарил взглядом по небу и не обнаруживая ее, едва не плакал от осознания, что уже не вернется назад.

«Ты просто не видишь ее. Но она там, очень низко, у самого горизонта.»

Отчего-то он был странно убежден, что связан с этой звездой. Наверно, это было глупо — ведь она светила до его рождения и будет светить, когда он покинет землю. Фламины говорили, что созвездие — это Пылающая Стрела в руке Крылатой Владычицы Зари, горящая над миром, словно факел.

«Ибо Истина остра, как жало, и горяча, как огонь».

Сейчас Онтракс стояла еще низко, только-только приподнявшись над стеной усадьбы. Серебристо-ледяной ее свет мерцал мягко и слабо, словно сквозь дымку. Сначала Йеспер подумал, что набежало облако, но шли минуты, а звездный свет становился все слабее, пока не исчез вовсе. Померкли и другие звезды Стрелы.

Йеспер отвел взгляд от небесного океана и вгляделся в щель между створами ворот. Ложбина между домом и Дессом была затянута пеленой куда более светлой, чем сгустившийся мрак. Молочно-бледная полоса медленно ползла вперед, поглощая плакушник.

И Йеспер в ужасе понял, что это туман.

— Эй, парни! Па-а-арни!

Туман стлался над травой, скрывая все на своем пути. Исчезла луговина, исчезла серая лента дороги. Мир сдвигался, превращаясь в клетку.

Йеспер задергался в своей ловушке, словно попавшая в паутину бабочка. Он рвал веревку, напрягая мышцы, он пытался, рискуя сломать пальцы, продернуть ладони под узлом, но все было напрасно.

Туман поднимался все выше. Бледная стена почти вплотную надвинулась на старую усадьбу.

— Парни! — еще раз воззвал Йеспер, но голос его, и без того приглушенный, словно растекся в молочной мгле. Растворился, исчез, умер. Люди его не услышали.

Зато услышал туман. Молочно-бледная пелена заколыхалась и, будто живая, потянула свои щупальца на звук, к воротам усадьбы. Йеспер отшатнулся, упершись в дерево, и тяжелая створа медленно подалась вперед от его движения, все сильнее сдвигаясь наружу, навстречу туману.

Мельнула безумная мысль: затворить ворота. Вдруг туман остановится… и вежливо постучится.

Почти не понимая, что делает, Йеспер навалился спиной на створу, толкая ее вперед, перебирая коленями по земле и напрягая руки. Он понимал, что не спрячется и не сбежит, но не мог просто ждать. Не мог сдаться.

Встретить это, соприкоснуться с этим, подчиниться этому — означало гибель.

Он почувствовал, как тяжелеет монета в его кармане и мельком подивился тому, что бандиты, которые наверняка обшарили его, пока он валялся без сознания, ее не нашли.

Колени горели. Железные петли заскрипели, створа захлопнулась. Меж нею и соседней, приоткрытой, зияла крошечная, в ладонь, щель. Закрыть ее Йеспер был не в состоянии. Он вскинул голову и понял, что звезды окончательно померкли.

Бежать больше некуда.

Йеспер зажмурился и открыл глаза.

Мир изменился. Он всегда менялся ночью сильнее, чем днем. Сделалось светлее. Очертания предметов проступили четче и зримее. Словно взошел месяц, на деле укрытый сейчас туманной пеленой.

Йеспер заставил себя опустить голову и смотреть вперед.