Мода заразна, как поветрие: вскоре многие молодые люди при дворе завели себе «беррирскую серьгу». Что думали по этому поводу сами берриры, осталось неизвестным.

— Как съездила? — герцог указал на плетеный из лозы стул и продолжил водить войлоком по клинку.

— Отвратительно, — Эрме села, с удовольствием вытянув ноги, и посмотрела на свои исцарапанные и разбитые носки сапожек. На выброс. Где она только не лазила за эти дни…

— Я так и думал. Как можно путешествовать по такой жаре?

— Можно, если очень нужно. Желаешь доклад?

— Позже. Твои доклады обычно портят аппетит.

Герцог потянулся. Простыня угрожающе поползла вниз.

— Ты ничего не забыл, Джез? Спросонья?

— А? — герцог недоуменно воззрился на нее.

— Например, одеться, — пояснила Эрме.

— А, это, — герцог поддернул простыню. — Это не после сна. Это мы с Меллерманном тренировались в парке. Я, чтоб ты знала, буду изображать Победителя Чудовищ в процессии на День Радостного Солнца. Костюм еще шьют. Должен же я понимать, как двигаться в таком вот безобразии да еще с оружием.

— Не уверена, что Победитель чудовищ дрался в льняной простынке, — заметила Эрме.

— Думаешь, вообще без ничего? — солнечно улыбнулся Джез.

О, Благие, какой полет фантазии!

— Надеюсь, ты не собираешься драться? Ни в простыне, ни в доспехах?

— Увы, нет, — с грустью ответил герцог. — Я буду лишь наблюдателем.

— Так это правда? — Эрме откинулась на плетеную спинку. — Ты собираешься провести бой с тварями здесь, в городе?

Джез бросил оружие на кушетку и выпрямился, скрестив руки на груди.

— Уже знаешь, — проворчал он. — И кто проболтался?

— Те люди, которые ищут твою ненаглядную тварь, — ответила Эрме. — Мы встретили на Тиммерине отряд Ловцов. Почему ты сделал это втайне?

— Ты бы отговорила. Напустила бы на меня Совет, и вы бы прогрызли мне мозги своими расчетами.

Именно так и считал Тадео.

— Конечно. Это все равно, что выбросить деньги на ветер. Как тебе вообще пришла в голову такая мысль? Виоренца давно не проводила бои…

Кто тебя надоумил, мальчик? Покажи мне этого человека… намекни, прошу тебя… Кто у нас стал такой ушлый?

— Вот именно, что здесь такого не помнят. — Джез снова оживился. — Пойми, Эрме: я правлю шестой год — и еще нигде не отличился. Не было ни приличной войны, ни какого-то серьезного конфликта. Никакого важного дела, где бы я мог проявить себя. Тормара киснет в полузабытьи. Даже аддиры примолкли. Так, пожалуй, и вся молодость пройдет. И как меня будут звать? Джез Маленький? Джез Полусонный?

Эрме чуть не взвыла на волчий манер. Войны он желает! Конфликта! Месива и горы трупов⁈ Мальчишка, которого едва не прирезали спящим в собственной постели⁈

Наверно, она не смогла скрыть свое раздражение. Герцог поежился, словно в гостиной внезапно подул зябкий ветер.

— Ты выбрал крайне неудачный момент, Джез. Жара убивает будущий урожай. Не только у нас — везде. Деньги понадобятся, и деньги немалые. Будут тебе и конфликты, и волнения, и, не дай Благие, голодные бунты. Мало не покажется, ваша светлость. Будет трудная осень и злая зима. Готовься.

Герцог поморщился.

— Я знаю, — через силу согласился он. — Но уже ничего не изменишь. Так давай повеселимся, пока есть возможность? Не препятствуй, кузина, прошу тебя. Клянусь, это будет достойное зрелище, которое порадует город и укрепит уверенность в нашей силе. А деньги… Знаешь поговорку: деньги — навоз…

Сегодня — нет, завтра — воз. Вот только почему-то всегда сбывается только первая часть.

— У нас даже каменной арены нет, — устало сказала Эрме. — В Лунном городе Белый Цирк в девять ярусов с тремя рядами защиты.

— Не понадобится, — уверенно сказал Джез. — Мы используем те трибуны, которые останутся после дикого мяча. Размер поля подойдет. А Барьеры Ловцы проведут по площади и по балконам. Так делали в Эквалле, и все прошло замечательно. Это не базарные фокусники, Эрме. Орден знает свое дело.

Он уже все решил, поняла Эрме. Есть ли смысл переубеждать? Деньги все равно потеряны. Что ж, сейчас она уступит, но лишь для того, чтобы на ближайшем Совете пойти в атаку и срезать все лишние расходы.

— Делай, как знаешь, — произнесла она. — Ты герцог.

— Вот и отлично! — герцог улыбнулся во весь рот и внезапно донельзя напомнил дядю Сандро. — Ты, наверно, голодна? Сейчас прикажу принести завтрак.

— Не нужно.

Эрме взяла с подноса персик. Джез последовал ее примеру. Поморщился.

— Жесткий. Дай-ка кинжал, я свой оставил в спальне.

Эрме вытащила кинжал и протянула кузену. Тот принялся чистить плод, срезая неровные куски шкурки и бросая на стол.

— Но ты, кузина, не думай, — проговорил он, капая соком на простыню, — что я намерен швыряться деньгами направо и налево! Нет, Эрме, я намерен экономить. И, кстати, я уже нашел, где можно сберечь деньги!

Эрме подбросила персик на левой ладони. Спелый. Медовый. Пушистая нежная кожица слегка проминалась под пальцами.

— И что же именно ты придумал?

Герцог перестал кромсать плод.

— Ты искала наставника нашему Фредо. Так вот: Джордано Лабатта в начале недели прислал тебе официальный ответ на предложение — он не может расторгнуть контракт с Магистериумом. Ректор не дал согласия. Леандро Нери должен был переправить послание, как только станет точно известно, где ты. Наверно, вы разминулись с курьером.

Эрме негромко выругалась. Жаль, очень жаль! Что же теперь делать? Все интересные кандидатуры на этот пост были исчерпаны. Просить Фернана стать воспитателем мальчишки? Собственно, он был номером первым в составленном Эрме списке — и первым же вычеркнутым именем. Нет, это было бы слишком жестоко — обратиться с подобной просьбой…

— Но я уже нашел решение! — весело и громко сообщил Джез. — Есть отличный кандидат, достойный во всех отношениях. И что важно — обязанности свои он согласен выполнить даром, не требуя платы, в счет прежнего обязательства…

— В счет прежнего обязательства, — непонимающе повторила Эрме, и прежде чем до ее разума дошел смысл сказанного, она услышала шаги.

Эти неторопливые, чуть шаркающие шаги, создающие ощущение словно от циркуля, готового пешком измерить землю, были слишком знакомыми, чтобы перепутать их с чьей-то поступью. Шаги доносились из смежной комнаты — как если бы идущий ждал условного сигнала.

Во рту сделалось горько, словно Эрме глотнула отравы. Она поднялась на ноги, чувствуя, как пальцы сами собой дернулись к ножнам. Вовремя вспомнила, что Джез забрал кинжал (дрянной мальчишка!). Глупо грозить, когда ножны пусты, но разжать кулак оказалось не так-то просто. Запястье ныло, словно Лотаро воскрес и незримо выламывал кости.

Дверь отворилась.

Эрме сжала зубы. Столько лет она сначала ждала, надеясь на оправдания, затем — предвкушая, как отвесит пощечину и прогонит прочь, а затем… просто перестала ждать. И казалось, смогла жить дальше, вычеркнув прошлое из памяти — пока на пыльной дороге банкир не назвал имя Йеспера Варендаля.

И вот теперь глупое сердце с какой-то стати вздумало частить.

Бальтазаррэ Танкреди собственной персоной стоял на пороге гостиной. Выглядел он, как с неким злорадством отметила Эрме, усталым и весьма потрепанным жизнью. Шатания по чужим землям мало кому прибавляют здоровья, но в случае с Блудным Лисом перемена была просто разительной. Он постарел, исхудал, волосы потускнели и изрядно поседели, кожа потрескалась и имела нездоровый оттенок, будто у перенесшего лихорадку. Рука, судя по лубкам, сломана, и никакой плащ этого не скроет.

И повязка на глазу… Что такое у него стряслось с глазом?

— Рад видеть вас, монерленги. — спокойно и легко, точно они расстались неделю назад, произнес он. — И бесконечно счастлив, что вы пребываете в добром здравии и сиянии молодости и красоты.

Да этот негодяй еще и издевается, подумала Эрме. Она давно не питала иллюзий насчет своего возраста, и уж сейчас, когда она стояла здесь, неумытая с дороги и загорелая, точно простая крестьянка, в воняющей конским потом пропыленной одежде, только жестокий насмешник или наглый льстец мог произнести такие слова.