— Знаю, Кэс Эну. — Арсений смотрит на Серёжу, который чуть склоняет голову, словно тому важно, чтобы именно он принял приглашение в дом. — Пойдём выяснять.

В доме так же пахло свежей древесиной, а ещё травами и теплом. Разувшись и повесив куртку на крючок, сделанный из сучка, Арсений проходит через небольшую арку, задевает головой какой-то веник, пригибается и оказывается на крайне уютной кухне. В углу стоит большая каменная печь, все подоконники уставлены различными растениями, на стенах висят сушёные травы, в центре — стол дубовый со скамьями по бокам, а вдоль стены с аркой растянулся огромный шкаф-стеллаж со всякими баночками, растворами и растениями. Есения рядом коротко вздыхает и замирает, во все глаза рассматривая то, по чему ужасно соскучилась. Арсений чувствует всю её радость, смешанную с едкой горечью. Частичка дома, хоть и не её, пропитанная Буяновской энергией. Место, где она проводила много времени пока росла. А потом…

— Ты с ним разругалась из-за того, что не хотела быть компаньоном. — Арсений даже слегка улыбается. Картинки Есеньевских воспоминаний словно карусель мелькают перед глазами. И её категоричное желание быть отдельной единицей, а не чьей-то помощницей, явно ощущалось. Как подростковый бунт ради бунта, а не результата.

— Он половине магов разболтал, что великая Баюн — собственность Яги. — Есения закатывает глаза. — Естественно, я с ним разругалась.

— О! Даже занавески не поменял! — Денис радостно подскакивает к окну и цепляет ажурную ткань.

— А ну кыш! — Серёжа грозно сдвигает брови, смотря на Дениса. — Ишь, расхозяйничился. Руки мыть идите. — Он кивает в неприметный угол, где притаился небольшой умывальник.

— И всё же я не понимаю. — Денис первым подскакивает к рукомойнику, приподнимает палочку, которая фиксирует клапан, разочарованно выдыхает, ибо воды там не оказывается, и с мольбой смотрит на Арсения, который понятливо кивает, приподнимает крышку и заполняет резервуар водой. — Я же на днях подслушивал тебя! — Денис, сполоснув руки, разворачивается к Серёже, который копается в шкафу. — И не только на днях! Ну не подкопаться! Обыкновенный боевой маг!

— Ну извините, что пришлось максимально правдоподобно отыгрывать роль. — Серёжа выпрямляется и вручает Денису сложенную ткань. — Второго контуженного офис Светлых не переварил бы. Поэтому мысли на замок, а сам в Сергея Борисовича играть.

— С самооборонкой не перепутал? — Денис с сомнением косится на ткань, не рискуя разворачивать. — А то помню я, как мы с Кэсом от неё отбивались. Притихла сначала, зараза, а потом ка-ак давай махаца!..

— А кто ж её достал в тот раз, а? — Серёжа возмущённо смотрит на Дениса. — Половину кухни мне разворотили, ироды!

Арсений невольно улыбается, вытирая руки, пока Есения старается особо не отсвечивать. Как именно Серёжа умудрился не вызвать подозрений у Стражей Света, Арсений, кажется, понимает. Маскировочные заклинания не такая уж и редкость среди магов. Кто внешность себе немного правит, кто мысли маскирует, транслируя либо шум, либо что-то абсолютно постороннее. Даже Пётр Алексеевич часто пользовался различными вариантами. В том же телефонном разговоре с Князевым, когда Есения впервые очнулась в их офисе. Её закрыл куполом, который не пропускал энергию и показывал пустое пространство, а их с Димкой погрузил в чтение, чтобы создать невыносимо скучный фон.

Но это всё на уровне обыкновенных магов. Весьма кратковременно, если не поддерживать постоянно, и на глубоких слоях подпространства прекрасно обнаруживается подлог. А вот если стать со своей маскировкой единым целым, поверить, что ты в данный момент именно боевой маг Сергей Борисович, а не Ёкки и не Яга, быть этим магом, отключаясь от себя настоящего, то тут даже на глубинных слоях не засекут. Только вот нужно очень много концентрации, чтобы провернуть этот фокус…

— Травы, Арс. — Есения касается своим плечом Арсеньева. — И многовековой опыт. А вообще… Это ты учил нас с Горынычем прятаться.

— Я?.. — Арсений поворачивается к Есении и понимает: да, он.

Его идеей было попробовать не морочить противнику голову, а попробовать самому стать другим. Не заставлять других уверовать, а самому поверить. Смотреть на мир, чувствовать, думать, как другой маг. Затратно энергетически и без подготовки в чужую шкурку не влезть, но если постараться…

— А ты чего по углам шкеришься, а, попа шерстяная? — Серёжа с видом прожжённой домохозяйки поворачивается к ним, толча в небольшой ступке какие-то листочки. — Вертай клубок на родину. Иль думала, что я не замечу, что без спроса свистнула?

Арсений вопросительно выгибает бровь, всё ещё смотря на Есению. Внутри расцветает чувство, что она не только прекрасная боевая кошка и первоклассная Баюн, а ещё жуткая шкодина и заноза чуть ли не в каждой попе на Буяне. По крайней мере была таковой. Птиц гоняла, мелочь кошмарила, заигрывала всё, что не приколочено, с поверхностей вещи скидывала, по острову ночами носилась, мешая спать… Есения вида не подаёт, как смотрела невозмутимо, так и продолжает, а вот внутри у неё смущение скручивало внутренние органы в неприятный узелок. И у Арсения заодно. Всё же чувства на двоих это не только про безграничный восторг и радость.

— Почему ты раньше не показался? — Арсений переводит взгляд на Серёжу. Его так и тянет перейти на уважительное «вы», но скорее из-за привычки, ибо вокруг всё так и кричит о том, что главный здесь именно Арсений. Да, непомнящий, не ощущающий всей силы, но это временное явление, и все словно понимают, что лучше не испытывать судьбу и сразу признать его лидером. — И та ведьма… Зачем? За что ты с ней так?

— Были причины. — Серёжа морщится, закатывает рукав кофты, обнажая рисунок скрепки чуть ниже запястья, обмакивает салфетку в кашицу из листочков и прикладывает её к рисунку. — Садитесь за стол. В ногах правды нет. Всё расскажу, но в комфортной и спокойной обстановке.

Арсений кивает, соглашаясь, и внимательно смотрит на то, как под салфеткой медленно исчезает рисунок. С виду не примечательный, — тату не такая уж и редкость среди магов, — но на деле в нём зашифрована маскировочная руна. Молодец, подстраховался. А у Арсения внутри словно что-то ёкает. Руны. Защита. Он точно их где-то применял. Рисовал на их жилище, расписывал Есению перед боем, заставил оберег впечататься ей под кожу… Это всё безумно важно, но не то. Было ещё что-то такое защитное, запечатывающее, максимально сильное, чтобы никто не смог вскрыть. Но что…

Горыныч ловким движением вскидывает скатерть, распрямляя её, и укладывает на стол, а Арсений качает головой, понимая, что до сути сейчас не сможет докопаться. Не пришло ещё для этого время. Серёжа, закончив оттирать скрепку, выкидывает салфетку в небольшое ведёрко. Какой-то сильной трансформации не произошло, остался в целом таким же, но если бы кто-нибудь сейчас смог поставить того Серёжу рядом с этим, то разница была бы ощутимой. Маскировался, особо не маскируясь.

— Клубок Ёкки реально у тебя? — Арсений, кинув быстрый взгляд на Есению, с восхищением наблюдает, как на скатерти медленно материализуются блюда с ароматной едой. Кажется, скатерть может преобразовывать вокруг себя пространство, соединяя атомы в нужной последовательности.

— Амулет. — Есения нехотя, но всё же отвечает. — Мне нужно было чем-то зафиксировать веточку, а он лежал никому не нужный. Кто ж знал, что это артефакт Ёкки, а не просто клубок. Потом-то поняла, но Ёкки уже куда-то пропал. Не выкидывать же его.

Арсений прячет улыбку и всё же идёт за стол, утягивая за собой Есению. Буяновские времена, судя по всему, были весьма весёлыми. Жаль, Арсений практически ничего не застал, хотя и бывал на Буяне. Сейчас он в этом точно уверен. И в избушке этой бывал, как важный гость…

— Мне нужно было удостовериться, что в этот раз всё идёт по иному сценарию. — Серёжа ставит на стол заварочный чайник, от которого поднимается пар, разносящий по кухне волшебный аромат трав. — И что сил у Арсения сейчас хватит.