Полюбовавшись деревьями-светяшками, Есения выходит на тропинку, которая освещается травинками. Существа — странные. Буян — странный. Мир — вообще самое непонятное из всего, что существует. Есении здесь вроде нравится, комфортно, тихо, но… Не то. Ёкки говорит, что её судьба — быть травницей, помощницей. Спокойно жить на Буяне, заниматься наукой, исследованиями… Абсолютнейший бред! С какой стороны ни посмотреть! Ёкки — да, травник, зельевар, исследователь, ибо у него ни колдовать толком без травок не получается, ни когтей острых нет. А ещё нет ни крыльев, ни зубов, ни скорости, ни-че-го. Кощей, конечно, как-то обмолвился, что Ёкки очень даже неплохой воин, но научиться воевать и быть рождённым для войны — разные вещи.

Есения с мощными и острыми, как заточенная сталь, когтями. Зубами она с лёгкостью может перекусить кость и перемолоть её в пыль. А если начнёт разговаривать с магами или существами, то без каких-либо проблем способна заговорить их до беспомощного состояния. К тому же, она худо-бедно научилась справляться с внешними стихиями, что тоже требуется в бою. Да, она не творила, как маги. Но у неё была куча других преимуществ! Какие здесь травки, а?

Остановившись возле огромного дуба, Есения садится и поднимает голову вверх. Светящиеся листья тихонько шумят, движимые ветром, крона напоминает звёздное небо, а от ствола веет чем-то таким… Тёплым и домашним. Есения растительность уважала, конечно, но особых чувств к ней никогда не испытывала. А вот к этому дереву… Вот бы здесь дом организовать. Прямо на ветках, чтобы снизу никто не забрался. Только вот лапками она вряд ли что-то сможет сделать. Ветки зубами наверх затащит, не проблема. А дальше? Надо же связать их, скрепить, чтобы пол и стены были крепкими…

Тяжело вздохнув, Есения отрывается от созерцания кроны и опускает взгляд, прикрывая глаза. На Большой Земле её животная суть будет огромным плюсом, но этого всё равно недостаточно. Есения слышала, что там часто бьются на мечах, а она даже не представляет, как ими управлять. Да ещё и чувство такое странное, что ей ну очень нужна именно человеческая форма на Большой Земле…

Она уже несколько закатов чувствует в теле что-то странное и не слишком приятное, если честно. Оно меняется, готовится, болит, зудит. Постоянно тянет пробежаться по всему острову, лишь бы полегче стало. Горыныч рассказывал, что ничего особо сложного в превращении нет. Просто отдаёшь команду телу перевоплотиться, а дальше оно само. У Есении же само оно как-то не получалось. Хоть сколько командуй.

А на Большую Землю всё же хотелось. Горыныч оказался не червяком, а огромным трёхголовым змеем с крыльями. И он даже поддержал идею улететь с острова, когда они оба повзрослеют и научатся обращаться с мечом. А там освоятся, найдут того самого сильного мага, начнут помогать ему, воевать рядом с ним… Есения очень бы хотела встать около того мага и гордо смотреть на поверженных врагов. Свысока. На равных. Держа в руках мечи.

Под прикрытыми веками вспыхивают странные огоньки, похожие на скопление звёзд. Есения хочет открыть глаза и посмотреть, что происходит, но на тело нападает какая-то слабость, с конечностями происходит что-то странное, и в целом Есении становится как-то скованно, хотя по ощущениям её тело, голова, конечности начинают куда-то словно убегать и расширяться во все стороны. А вот хвост, любимый пушистый негодник, наоборот куда-то испаряется.

Испугавшись, Есения распахивает глаза и в шоке начинает моргать. Всё какое-то тёмное, не чёткое, вроде такое же, но какое-то иное. И тело ощущается тяжёлым, неповоротливым, каким-то неудобным и непропорциональным. Где-то внутри Есения понимала, что именно произошло, но поверить и осознать всё это так просто не получалось. Медленно, опасаясь, что может что-то отвалиться, она вытягивает сначала одну конечность, потом другую и замирает, рассматривая свои новые хваталки. Длинные такие… И пальцы длинные. У Горыныча они какие-то коротенькие, как и у Ёкки с Кощеем, а здесь же… Так же медленно и весьма озадаченно она сжимает и разжимает пальцы, понимая, что это ну вот вообще не то же самое, что сжать лапу.

Следом за руками Есения пытается разобраться с ногами. Эти ещё длиннее. И пальцы какие-то бесполезные на них… А ещё шерсть странная. Есения, конечно, видела такое у других, но видеть и чувствовать это на себе — вообще разное. Оно не греет, не закрывает кожу, защищая, оно просто зачем-то есть. И ногти зачем-то есть. Совсем не похожие на когти они вызывали очередной приступ недоумения. Зачем, почему, для чего… И зачем в принципе быть такой огромной? Есения щупает тело, пытаясь привыкнуть к ощущениям. В принципе, это явно лучше, чем когда кто-то чужой трогал её в животной сути.

Вздохнув, Есения решает отложить собственное ощупывание на попозже. Помимо пропавшего хорошего зрения, пропали ещё и запахи. И мир стал тише. Последнее даже плюс. А вот за зрение весьма обидно, как и за отсутствие компактности и ловкости. Её же теперь отовсюду будет видно такую огромную! В траве не спрятаться, не убежать быстро, не притвориться комочком… Покачав головой, Есения ставит сначала одну ногу, затем вторую, с недовольством рассматривает получившуюся конструкцию и пытается подняться. Получается это далеко не с первого раза. Приходится перепробовать всё, что она когда-либо видела, пару раз упасть, не совладав с конечностями, и только после этого кое-как подняться на ноги. Высота, с которой теперь придётся ходить, поражает своим неудобством. И в целом эти две ходилки — ужасно не устойчивая конструкция…

Буян. Ночь четвёртого дня.

— Есь. — Арсений касается её волос и мягко поглаживает. — Я всё ещё настаиваю на том, чтобы никуда не лететь. Вряд ли Волевой с Князевым, увидев наш отлёт, успокоились и мирно разошлись по своим офисам. Нас всё ещё ждут. И всё ещё наращивают мощь, чтобы уничтожить. А здесь…

— Здесь хорошо. — Есения со вздохом выпрямляется. — Но… Арсений, ты когда силу мне даровал, отдал часть себя. А потом и душой поделился. И ты лучше меня знаешь, что если мы останемся здесь, то…

— То всё равно будем в полной безопасности. — Арсений качает головой, мрачнея. — Что мы там делать будем? Опять всех уничтожим? Выиграем пару лет, пока силы будут восстанавливать, а затем опять по кругу. Войны, бега, постоянно прятаться, жить на износ…

— А если не воевать? — Есения с надеждой смотрит на Арсения. — Если показать им, как может быть в мире без войн и противостояния?

— Не примут, Есь. — Арсений, тяжело выдыхая, прикрывает глаза.

— Тогда… Мы их заставим нас не уничтожать, внедримся к ним и потихоньку поведём к миру.

— Это только на словах просто. На деле же…

— Продумаем. Всё равно в ближайшие дни ты не согласишься лететь. Хватит, чтобы составить план и тщательно отсмотреть все ветки реальностей.

Арсений глаз не открывает, не смотрит, выглядит как спокойный камушек, но Есения знает, что он всё равно согласится. Не было ещё такого существа, на которого не действовало бы кошачье обаяние. И на Арсения подействует. И мир они в порядок приведут. А если вдруг не выйдет договориться, то всегда же можно замаскироваться, как это делали Ёкки и Кощей. Убежать от магов, спрятаться на какое-то время, сделать парные тату, подделать документы, печати, вернуться к Стражам как новые люди и потихоньку толкать их к миру…

— Есения. — Арсений открывает глаза, стараясь смотреть с осуждением, но всё равно во взгляде так и чувствуется теплота. — Я ещё тогда понял, что ты не отстанешь, пока не вернёмся обратно. А я не полечу, пока ты не восстановишься. Поэтому ляг обратно и отдыхай.

Буян. Дальний пляж за скалами. Утро.

— Они нас ждут? — Есения с любопытством осматривается по сторонам.

За время своего детства она побывала в абсолютно каждой дырке на острове. С Горынычем вместе они обошли его вдоль, поперёк и наискосок в обоих направлениях. А ещё по кругу, квадрату, треугольнику и прочим геометрическим фигурам. Но сюда они не захаживали. Не интересно было огибать небольшую скалу. И пляж за ней казался таким скучным, что они просто проходили мимо. В целом, тут не было чего-то такого особенного. Такой же Буяновский пейзаж. Океан, скалы, камни, деревья за камнями… Надобности отрезать этот кусочек острова не было вообще никакой, и всё же Арсений его отрезал.