***
Меня выписали из больницы в понедельник, рекомендовали покой и избегать стресса, в общем, все то, чего я не могла себе позволить. Меня бросало то в жар, то в холод, мне было безумно страшно. Сначала потому что Егор долго не отвечал на телефонные звонки и сообщения, а когда соизволил — тщательно избегал самой важной темы. Приехал за мной в больницу на выписку любимый вообще в образе Зои Космодемьянской — ни одного слова, даже лишнего вздоха. По дороге домой мне пришлось поболтать еще и со следователем, отдать ему выписку с описанием травмы и услышать, что вряд ли «мы» что-то найдем... Или кого-то.
О, я это понимала, как никто другой.
Но больше всего мне сейчас хотелось понять, что случилось в высотке на набережной. И то, что любимый на любой подобный вопрос отвечал, что нельзя волноваться, выводил меня из себя еще больше. И хоть объятий и поцелуев было вдосталь, но ощущение складывалось, что я — соседка по общаге. Это изводило. Закинув меня домой и строго настрого наказав Михаилу Федоровичу за мной следить (а точнее шпионить), чтобы я, не дай боже, не принялась за уборку, Егор укатил на работу. Вернулся он поздно вечером, в руках пакет с продуктами, а за спиной шлейфом мороз, накрывший город ледяным одеялом после легкой оттепели. Поцеловал. Нет, не вскользь, но так будто мысли его были от меня как Саргассово море от Эвереста.
— Если будешь хорошо себя чувствовать, съездим к Саше в субботу? Он попросил посмотреть его комп.
— Да, конечно.
Ужинали мы под тихий разговор отца и сына, я больше молчала, почти физически ощущая, как над Егором нависла жуткая темная тень. Он тоже знал, что она сверху, но старался делать вид, что все хорошо. Семен Семенович по рассказам отца Егора слег с простудой. Жена и дочь хлопотали рядом, но сил у него пока не прибавлялось. А значит, Михаил Федорович поедет к себе, и нечего Егору переживать. Егор на отца посмотрел, поджав губы, а потом написал кому-то в мессенджере. Через пару минут пришел ответ.
— Дядя Гриша за тобой завтра приедет!
— Сын! — возмутился Михаил Федорович. — Я не немощный старик! Справлюсь. Соседи, если что…
— Пап! Какие соседи? У нас убивать будут, никто не подойдет! Это не обсуждается!
— Я с Егором согласна! — поддержала я любимого, чему Михаил Федорович был не рад, ища во мне союзника, но безрезультатно.
Спать все разошлись за полночь. Егор последним вышел из ванной и пропал на кухне, у меня уже зародилось подозрение, что он там решил лечь спать, но любимый все же пришел, от него пахло кофе. А меня, несмотря на дикое желание устроить допрос, тянуло в сон так сильно, что голову от подушки оторвать было тяжело. Он лег рядом, натянул одеяло мне плечи и крепко обнял.
— Голова не болит?
— Нет, только рубит по страшному.
— Это хорошо, сон — лучшее лекарство. Спи, — легкий поцелуй.
Когда я проснулась, его уже не было ни в кровати, ни в квартире. Михаил Федорович собирал вещи — небольшую дорожную сумку. В двенадцать в дверь позвонили, на пороге стоял дородный мужчина, чем-то неуловимо похожий на отца Егора. Они тепло пожали друг другу руки и, даже отказавшись от чая, отбыли, потому что до Балаково почти двести километров, а по прогнозу часа через два начнется пурга.
Я, по настоянию Михаила Федоровича, закрыла дверь (новую, металлическую) на все замки и, замерев в коридоре, прислушалась. Навалившаяся тишина угнетала.
Аня занята, у подруги был рабочий день сегодня, мама с папой тоже на работе, а состояние свое и то, что произошло, я решила от родителей тщательно скрывать, иначе пришлось бы слишком многое объяснять, начиная с того, что я живу с молодым человеком и, хоть в 28 лет это глупо, но все же.
Васька, как и Стас, писали полные удивленных смайликов сообщения, но проглотили новость про сильный грипп и неспособность их младшего научного сотрудника и по совместительству тестировщика здраво мыслить.
Егор писал сообщения почти каждый час, справляясь о здоровье, и проверяя, не прибили ли меня. На интересующие меня вопросы он просто предпочел не отвечать.
К вечеру я собралась с силами, дошла до магазина, прикупив курицу, всякие ингредиенты к соусу от шефа Анны, надо было хоть немного отвлечься, а с учетом того, что стол и шкафы в квартире я уже успела разобрать, заняться мне было особо нечем, сидеть за компом мне врачи пока строго-настрого запретили, так что успокоение было в аудиокнигах и готовке. Сидеть на месте и уж тем более лежать, сил не было.
Егор все время пропадал на работе, приходил очень поздно, часто засыпал на диване на кухне. И вот после осмотра невролога в пятницу, который, слава богу, в душу мне залезть не мог, меня выписали со среды. За всю неделю Егор перемолвился со мной от силы десятком слов. Я надеялась, что пятница хоть немного разговорит его, но нет. С утра в субботу едва поднявшись, мы, вызвав такси, поехали к Саше.
Молодой мужчина встретил нас с голым торсом в спортивных штанах и с бокалом чего-то горячительного в руке. Они с Егором как-то странно посматривали друг на друга, кажется, даже шушукались, отходя от меня, на значительное расстояние. Шпионы. Мать их!
Но потом вернулись и расположились за столом, пока я чинила полный вирусов агрегат для залезания в соцсети.
— Алина, звонила, — буднично сообщил Саша, поставив передо мной кружку с чаем, а перед другом кофе
— Как она? — Егор отхлебнул горячего напитка.
— Прекрасно, она переехала в Подгорицу, там ей предложили шикарный заказ на перевод книг, а ты же помнишь, как она по мистике загоняется.
— Да, помню. Здорово.
— Приглашает тебя к ней приехать.
Повисло молчание. Саша принципиально меня, как подругу Егора, не признавал, я это уже поняла. И его совершенно не смущало, что я сижу здесь, что Егор сидит рядом. Я не понимаю таких людей. Мало того, что они причиняют боль, они не ставят людей ни во что. И в том числе ведь и друга тоже!
Не знаю, во что бы вылился разговор, но у Егора зазвонил телефон.
— Да, Сергей Петрович, — любимый встал, нежно проведя рукой по моей спине, и направился к двери в гостиную. — Да, прочитал договор, иск я предварительно накидал, но мне нужны копии…
Чем дальше он отходил, тем меньше мы его слышали. И тем меньше он слышал нас.
— Зачем ты это делаешь?
— Что? — Саша даже голову не повернул.
— Мы с Егором вроде бы как встречаемся…
— Вроде бы как? — тут уж голову он поднял и усмехнулся. А потом поставил бокал с выпивкой на барную стойку, переплел пальцы и пристально посмотрел на меня. — Егор тебе рассказал, как мы познакомились?
— В общих чертах…
— Он мне больше чем друг, он в каком-то смысле мне жизнь спас, он мне брат практически, я лично так считаю. Потому что именно благодаря ему я сейчас не ширяюсь, у меня есть дело, и я в кои веки на хорошем счету у родителей. И как это не прискорбно для тебя, он нравится моей сестренке и моим отцу с матерью. Просто она еще маловата, а он уперт. Ему, видите ли, претит жить на чьей-то шее. Это притом, что отец его считает для Алины отличной партией.
— А тебе не кажется, что продолжая в том же духе, ты лишишься друга?
— Нет, не кажется, — его уверенность выбила меня из колеи. Саша считал себя тем, кто может людскими судьбами распоряжаться. — У Егора, если ты не заметила, не так чтоб много друзей. Он в принципе человек хороший, но скрытный и на контакт тяжело идет, да и после травмы характер у него не улучшился.
— Какой травмы?
— А он тебе не рассказал? — ненавистная улыбочка все ширилась. — Егор ещё со школы занимался боксом. КМС получил, и все бы, может, получилось, он шел на МС, но в конце 11 класса сам себя подставил, и позвоночник вместе с серьёзным спортом помахали ему рукой. Он тогда так все и всех возненавидел, что даже с друзьями по школе общаться перестал, и с братом какое-то время тоже. Ему тяжело было. Он же был лидер с будущим, а теперь все. И в институте он как-то дистанцировался, знакомые были, а из друзей только я и то с третьего курса. Бабам он на лицо нравился, но до того момента, пока он не вставал… Он долго с тростью ходил. А жалости он не терпит, ты это знаешь.
