Автобус затормозил на нужной мне остановке и я, пройдя мимо кондуктора и опустив в ее протянутую ладонь мелочь, пробежала по хрустящему снегу к широком крыльцу нашего офисного здания.

Я знала охранников, потому не сомневалась, что меня впустят. На тонувшей в густых сумерках проходной сидел Петрович.

— Куча отчетов, не успеваю, — улыбнулась я.

Мне пожелали продуктивного вечера и намекнули, что завезли новый вкусный кофе (руководство расщедрилось). Отлично, согреюсь и разбавлю одну горечь другой, менее противной.

Проходя к своему рабочему месту, я задержалась возле кресла Антона, который оставил на столе кружку и кипу смятых листов. Он в пятницу уходил последним.

Не знаю, что меня дернуло, но чуть отодвинув бумаги, я достала спрятавшуюся рамку с фото, там была не Аня, нет. Там была огромная семья, большую часть которой составляли женщины, минимум три поколения. Фото делалось на улице, под ярким солнцем и безоблачным небом, от него веяло теплотой большого дома, запахом пирогов, яркими островками цветов на подоконниках и террасе. Тоха таким и был, он носил простые рубашки, свободные джинсы, чуть длинноватые локоны. Ему нравились рыбалка, вечера у костра, шашлык, что-то простое. А Аня, ей нравились яркие интерьеры, фильмы и спектакли, сериалы и книги. Они же...

Телефон принял несколько сообщений, выдернув меня из размышлений.

"Привет, Кусь, зарубимся сегодня?"

Ванька.

"Ты читала про СваутШорт?"

Васька.

"У меня получилось! Нет! У нас получилось!

Стас.

"У отца завтра день рождения. Он приглашает к 15-00."

Егор…

Хотите верьте, хотите нет, но от этого сообщения веяло холодом. Серьезно. Оно как бы намекало, держись подальше. Я так и сделаю, обязательно позвоню, но не поеду.

До сих пор я не в силах забыть сообщение, на которое Егор не ответил, хотя почему я должна его винить, он же не знает, что я сделала все (с подачи Саши), чтобы он не вляпался ни во что. Он не обязан был мне ничего писать. Не обязан. Только от этого было как-то горько во рту и тяжело на сердце.

Я просидела на работе почти до часа ночи, пытаясь как-то приспособить то, что мы придумали со Стасом, когда пришло сообщение от Ани.

"Ты у родителей?"

"Нет, на работе сижу"

"Приедешь?"

"Да"

Домой я ехала с абсолютно пустой головой. На самом деле я очень боялась того, что там увижу.

И не зря.

В квартире было тихо. Свет горел на кухне и в Аниной комнате, если Константин тут и был, то уже определенно ушел. Я сделала глубокий вдох и, скинув только ботинки, прошла в комнату подруги, где Аня... медленно, аккуратно и методично складывала вещи в чемодан.

Сердце мое заныло. Я вообще не люблю давать советы, потому что не умею и потому что в личной жизни у меня опыта не то чтобы много, но то, что я произнесла почти шепотом, скорее шло от сердца, чем от головы.

— Ты считаешь, что так будет правильно? А Антон?

Аня замерла на полпути между шкафом и сумкой с любимым лиловым свитером в руках, в глаза мне она посмотреть не решилась.

— Викуль, я открою тебе один секрет. Если есть выбор между любовью и порядочностью, никто не выберет порядочность, кроме придуманной Татьяны Ларины. Сам Антон бы ее не выбрал, если бы понимал, что я буду думать о другом и даже в сотой доле не смогу дать ему того, что дала бы Косте.

— И как ты ему это скажешь? А самое главное, когда?

— Никак, никогда, пусть ненавидит. Злость — лучший в данном случае советчик.

Как больно. Даже мне. А каково будет Тохе?

— Чтобы он возненавидел всех баб?

— Я имею право выбирать! — Аня сама была близка к истерике. — Это моя жизнь, и я хочу прожить ее с тем, с кем чувствую себя настоящей.

— А с Антоном не чувствуешь?

Аня бросила на меня взгляд, и в нем, как мне показалось, было очень далеко до полной уверенности в правильности ее решения, очень много тоски и отчаяния, страха, надежды.

— Когда влюбишься по настоящему, ты меня поймешь.

Пришлось опереться о косяк, ноги стали ватные, точно и моя жизнь вместе с Антоновой сейчас рушилась.

— Мы с ним будем половину платить за эту квартиру, столько, сколько тебе потребуется, пока ты не решишь вопрос с ипотекой. Он сказал, что для него это не проблема.

Я медленно кивнула.

— Думаю, после праздников до февраля управлюсь, а январь у нас оплачен. Так что…

Она вдруг замерла с вещами в руках и прошептала, так и не подняв головы:

— Не торопись.

Интересно кому это сказала, мне или себе?!

— Вы сегодня улетаете?

— Да, были билеты на утро. И я решила, что так лучше.

Холод внутри окончательно сковал сердце.

— Пожалуйста, поступи по-человечески. Напиши Антону, — я сжала кулаки. — Он же и меня будет считать к этому причастной. Он хороший человек. Я говорила тебе! Я просила тебя!

Внутри меня среди пустоты и льда зрела обжигающей лавой обида. Обида за Антона, который был готов в лепешку расшибиться ради подруги, а она не готова даже сказать ему то, что решила, в лицо.

— Я постараюсь, — оказалось, что Аня стояла рядом, она вдруг порывисто обняла меня и задрожала, заплакала, навзрыд, как плачут дети, потерявшиеся в большом и страшном мире. И тут меня осенило, что ей тоже страшно! Что ей тоже совестно! Она боится, потому что, если мы остается здесь, то она уходит в неизведанный, так далеко расположенный от привычного мир.

— Прости меня, пожалуйста, я просто... Я просто... Я так люблю его, Вик! Понимаешь? Он обнял, и я будто ожила, задышала. Будто никого другого нет. Боже, что же я делаю, Вик?! Что мне делать?

— Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал, и этого уже не исправить.

Почему я так сказала, не знаю, но Анюта стиснула меня еще крепче в объятиях.

— Я так тебя люблю, подруга!

Она отстранилась, вытерла слезы и улыбнулась. Лицо ее просветлело, она расправила плечи, кивнула и исчезла в своей комнате.

Костя заехал за Аней где-то в районе шести утра. Он зашел в дом, принеся с собой запах снега и дорого мужского парфюма, подхватил как пушинку Анин чемодан, вежливо кивнул мне, и исчез, дав нам возможность попрощаться.

Мы обнялись.

— Я написала Антону, — прошептала Анюта.

— Спасибо, — совершенно искренне поблагодарила я.

— Пиши мне каждый день, — подруга отстранилась и накинула сумку через плечо, затянув шарф потуже.

— И не по разу! — кивнула я

Когда ее силуэт исчез в сумерках длинного общего коридора, а потом затихли и шаги, я закрыла дверь и глубоко вздохнула. Организм очень хотел спать, но я вдруг поняла, что не привыкла спать одна... В том смысле, что я всегда понимала, что у меня есть Анька. Даже если она ночевала у родителей. А теперь, теперь все по-другому

Пришлось прибегнуть к запрещенному приему и выпить гистамину. Она подействовала быстро и именно так, как я хотела, как отличное снотворное. Разбудил меня будильник где-то в районе двенадцати. За окном было хмуро, падал снег, ветер раскачивал сонный каштан за окном. Было холодно. И... Я вспомнила весь вчерашний плавно перешедший в сегодняшний день.

От Ани сообщение пришло еще в десять, они благополучно сели в Москве.

Целых полчаса я лежала и смотрела на потолок. Мне не хотелось сидеть одной в пустой квартире. Завтра на работу. Надо как-то пережить сегодня. А если съездить к Михаилу Федоровичу, но пораньше. Поздравить, передать подарок, потом по дороге заскочить к родителям, купить еды, потому что теперь у меня нет того, кто будет снабжать меня вкусняшками.

Да, хороший план. Его и придерживаюсь. Вставай, Вика! Движение есть жизнь!

Собралась я быстро, для того чтобы поздравить хорошего человека, не надо надевать вечернее платье, хотя как раз для Михаила Федоровича и стоило бы, он один из немногих, кто достоин потраченного времени и денег.