Камри остановилась у двухэтажного дома с покатой крышей, тянувшимися к небу трубами. От пультика, который, как оказалось, лежал в подстаканнике, ворота медленно поехали в сторону.

Тут я перетрусила окончательно и выскочила из машины, едва не поцарапав дверь о заборчик.

Уж не знаю, почему, но Александр даже из машины не вышел и не посигналил. А когда ворота полностью раскрылись, мягко шелестя шинами, его красавица заехала в свой дворец.

Я же прижала сумку к себе и заозиралась.

— Вика! — он появился будто из ниоткуда, точно ждал в темноте.

Над нами, как оказалось, навис чуть покосившийся фонарный столб. И я не знаю, чего это были происки, электричества, ветра или судьбы, но тьма вдруг взорвалась, осела клочками, озарив мир, пусть и на несколько метров вокруг.

Я крепко зажмурилась, но спустя мгновение открыла глаза.

Жёсткая щетина, порезы и царапины, испещрившие лоб. Рука в гипсе. Разбитые губы, уже подживающие. Майка… В такой холод! Да еще и явно не его, большая, так, что плечи обвисли, джинсы и обычные пляжные мужские сланцы на босу ногу. Он вдруг совершенно неожиданно шагнул ко мне и обнял здоровой правой рукой, крепко прижав мою голову к своей груди, там, где бешено билось сердце.

Саша поставил передо мной большую кружку чая. Над поверхностью темно-коричневой жидкости, заключенной в белый фарфор, клубился парок. Запах трав и ягод мазнул по носу, заставил втянуть аромат глубже. Внутри меня до сих пор сидел занозой страх. Хотя, сейчас уже не страх, а какое-то странное волнение. Оно сползло от сердца вниз живота и поселилось там, странно будоража, не давая сосредоточиться.

Егор, сидевший сейчас напротив меня и тоже отхлебывающий горячий чай из большой кружки, скинул майку, наверняка намокшую под дождем, который периодически переходил в снег, и кое как натянул толстую в красно-синих разводах кофту с огромными пуговицами, она тоже была ему большая, но зато прекрасно налезла на гипс, в котором была рука.

Обстановочка была странная. А ля сцена из триллера или детектива «времен» Кристи, где убивали в богатых особняках, за страшные семейные тайны.

Кухня была небольшой, если сравнивать с площадью гостиной, холла, столовой и мелькнувшей вдали кладовой. Но если сравнивать с моей квартиркой, то наша с подругой кухня была приблизительно соразмерна их холодильнику. Хозяева отдавали предпочтению белому цвету, это я заметила, пока шла по огромному холлу с витой лестницей, уходившей куда-то вверх, где отделка стен и пола, а в гостиной и все предметы интерьера были именно белого цвета. Красиво… наверное, но мне больше запомнились картины, они как раз были яркими. И все они были в одной тематике — с видами одного города, прорисованными с тщательностью и нежностью любовника, одержимого своей страстью.

— Это же Лукьянов, да? — удивленно спросила я у Александра, пока мы втроем шли через холл.

Тот проследил за моим взглядом, пожал плечами.

— Без понятия. Возможно. Это сестры любят.

Когда мы пришли на кухню, Саша окна плотно зашторил и включил приглушенный свет.

Несмотря на позднее время, в доме кроме нас троих никого не было. И мне бы забеспокоиться… Ну, вы понимаете… Но на широкой каминной полке в столовой стояло в ряд огромное количество фотографий в витиеватых под интерьер рамках, и лицо Саши там мелькало не раз. Он был сыном хозяина этого дворца. Одну из сестер я тоже успела заметить. Она наверняка была старше и уже обзавелась двумя карапузами, которых дедушка и бабушка с обожанием тискали, по крайней мере, на камеру.

Саша оказался приятным молодым человеком (внешне) с некоторым налетом мажорства, но такого, не отталкивающего. Да и нечем ему пока было оттолкнуть, в машине мы почти не общались, говорил по большей части он, а всю дорогу от калитки до холла Егор благодарил меня за то, что я смогла добраться до его отца, засыпал вопросами о том, как тот выглядел, как говорил, как воспринял, понял ли он. Молодой мужчина был очень взволнован, здоровая рука, которой он жестикулировал, иногда все же замирала, и было видно, как она чуть подрагивает от волнения. Не знаю, смогла ли я его чем-то успокоить, Михаил Федорович наверняка находился под воздействием лекарств, это до меня дошло только позже уже, и понял ли отец Егора то, что я пыталась донести, было мне не известно.

На кухне на полированной поверхности узенького столика — скорее даже барной стойки с учетом высоты, меня встретил старый друг — тот самый ноутбук, который и стал причиной многих проблем. Только сейчас он выглядел весьма неприглядно, куски корпуса отлетели, экран треснул. И это со слов Егора, который с грустью поведал, что пациент вообще перестал подавать признаки жизни.

— Что с ним случилось? — поинтересовалась я, осторожно пододвинув к себе девайс.

Егор и Александр переглянулись.

— В день моего исчезновения, — горько усмехнулся Егор. — Я поехал в область по делам на отцовской машине. Меня выбил с трассы другой автомобиль. На самом деле мне тогда повезло, я отделался только трещиной, — помахал он рукой. — Нашему другу, — кивнул мужчина уже на ноут, — повезло меньше, он летал по всему салону, а потом еще слегка искупался.

— И в сложившейся ситуации, Вика, — Александр опустился рядом со мной на стул, — я думаю, тебе ясно, что это была не случайность. Аварию спровоцировали, ее специально подстроили. И Егор видел, что те, кто сделал это, остановились и захотели спуститься в канаву, чтобы закончить дело. Только это оказалось проблематично, вдоль дороги в дренажном канале бурлила практически полноводная река, которую «жигуленок» Егора попросту перелетел. Это дало возможность ему выбраться и кое-как добраться до Волги. Там его те, кто преследовал, уже найти не смогли. Потому, никто не должен знать пока, где Егор находится.

— Нам нужна твоя помощь, — это уже Егор кивнул на девайс, — он после этого недолго продержался. Сможешь помочь?

Я помедлила, но потом потянулась, пододвинула к себе поближе «страдальца». И как бы это не смешно, показалось вдруг, что внутри побитого корпуса что-то булькнуло. Я посмотрела на мужчин, и, судя по выражению их лиц, мне это все же не показалось.

— Попробую. Он сильно искупался?

— Ну… — скривился Егор. — Да.

— А вы выяснили… — замялась я, — что-нибудь об Артеме? Вы писали…

— Я успел прочитать из того, что сохранилось на ноуте совсем немного, — прокашлялся Егор, потирая предплечье и морщась, — прежде, чем он отрубился.

Мужчина явно не хотел говорить на эту тему. Нежность и теплота, с которой он расспрашивал об отце, испарились в тот момент, когда зажегся свет на кухне, где мы сидели. Теперь он хмурился, перебирал меж пальцев здоровой руки сигарету и бросал полные ненависти взгляды на ноутбук.

— У вас есть набор отверток? Нужна крестовая, и чем меньше диаметр, тем лучше, — обратилась я к Александру.

— Сейчас, — кивнул он, и исчез где-то в недрах гигантской кладовки.

— А где здесь ванная комната? — спросила я у молчавшего Егора.

— До лестницы и направо, в конце коридора, — сообщил мужчина.

Я, оставив куртку, которую не удосужилась снять в прихожей, на спинке стула, пошла по указанному маршруту. Центральный свет в доме не горел, потухли и те лампы, что освещали картины с видами Парижа, остались лишь те, что делали дорогу безопасной, экономя электроэнергию.

Коридор, где располагалась ванная комната, был глухим и освещался лучше, потому я и увидела эту красоту.

На стене коридора было выставлено на обозрение огромное семейное древо. Вряд ли хозяева допускали сюда посторонних, и вряд ли к этому приложил руку дизайнер. В огромной поделке чувствовалось женское участие, немного детскости, примесь самодеятельности, чуточка пафоса и много любви. Ствол дерева был нарисован, а лиственную часть составляли рамки, они, похоже, были сделаны на заказ, образуя плоскую, как у деревьев в саванне крону.