Вроде не в 90-е живем, а чего только в новостях не прочитаешь!

Она так и просидела, смотря прямо перед собой в пространство, до самого закрытия офиса, охранник которого, в назначенное время выглянул наружу, выкинул в урну фантик от конфетки, щелкнул замком, призванным охранять банковские тайны и сбережения, и исчез за опустившимися жалюзи.

— Может и правда продать квартиру, а? — Анастасия Валерьевна тяжело вздохнула.

Родители часто говорили, что Саше не повезло. Но в тот момент мне подумалось, что они ошибаются. Везение хорошо при игре в рулетку, а в жизни надо уметь здраво оценивать свои возможности. Мать всегда мне твердит, что лучше жить по средствам. Хотя все, что нас окружает, то самое общество потребления кричит: «Ау! Вика! Ты живешь лишь раз! Неужели тебе не хочется слетать в далекие страны, купить хороший телефон, на которых ты помешана или компьютер?!» Оно и Сашу звало, только та зову поддалась. Чуть возросший доход мужа породил неуемный аппетит. И ладно бы она расхлебывала эту кашу сама, так нет, кредитную эстафету она пыталась всучить матери.

— Я не знаю, теть Насть.

А что я могла сказать?

Только вот по пути домой в полупустом автобусе, глядя на мелькавшие машины, дома и людей, я все никак не могла отделаться от мысли, будто утопающий просил меня о помощи, в руках у меня был спасательный круг, а я ему его не бросила. У меня ведь лежат деньги в банке, моя доля от бабушкиного "наследства", мой первоначальный взнос. Но если мама узнает, она меня убьет. Или нет? Я, если честно, не считаю до конца эти деньги своими, хотя родители никогда не требовали отчета. Это же подарок бабушки.

***

Огонек на кончике сигареты чем-то напоминал красный маячок оптического прицела. Неосвещенный сквер, куда выходила дверь компьютерного клуба, застыл, что наш каштан, когда солнце в зените. Черные кроны деревьев будто повисли в воздухе, тонкие стволы растворялись в сумерках и далеком свете фонарей, вывесок и реклам.

Город опустел, все старались ловить последние теплые деньки, когда еще можно искупаться, посидеть компанией под открытым небом у костра или порыбачить.

В клубе было холодно из-за работающего кондиционера, и тепло ночи окутало и приятно согрело, подумалось о родительской даче, о шашлыках и уютном гамачке с книгой. Старею...

Видно, что совсем недавно, прошел теплый еще дождик, сбил пыль и духоту. Запахи города стали ярче — на научном это называется петрикор. Мне он совсем не нравился на даче, а в городе наоборот. Чуждый бетону и асфальту землистый запах приятно щекотал нос.

Я редко курила, только когда позволяла себе выпить пива, или когда не шла игра. А сегодня Ваньку я не радовала, откровенно тормозя на самых важных моментах. Друг предположил, что у меня ПМС (мужская версия объясняющая происходящее в девяносто девяти процентов случаев, оставшийся процент — дура). Но, если честно, играть просто не хотелось. Неделя выдалась тяжелой и в физическом плане, и в моральном.

Мысль о тете Насте не отпускала. Моя мама с сестрой были очень дружны, да и я любила тетку, ее вкусные щи и блины. Любила воспоминания из детства об ее старой квартире, трехкомнатной, огромной, в ветхом домишке немецкой постройки. Там была небольшая лесенка, ведущая к чуть приподнятой из-за подвала кухне, я маленькая часто играла на ней, изображая из себя принцессу, чей длинный шлейф из маминого шарфа красиво скользил по ступеням, а туфелька, роль которой играл старый тапок, обязательно соскальзывала с ноги. Я любила ее собаку, поездки с ней в деревню к бабушке, которая до самой смерти не чаяла в маме и тете Насте души, любила стога сена, на которые залезть было делом чести, правда, сердце замирало при мысли о возможной встрече с их обитателями — серыми хвостатыми, любила синее бездонное небо, грибы почти у самого порога, русскую печь, побеленную, чистую, ухоженную, которую берегли больше иконы в красном углу, любила старый добротный деревянный дом с амбарами, закутком для кур, который в руках тетки оживал (мама моя редко в силу работы приезжала на историческую родину). А уж жареная картошка с грибами и молоком, вкусней которой не было ничего, навсегда в моем сердце.

Тетя все-таки взяла кредит на следующий день, его одобрили даже быстрее, чем мне с моей более высокой зарплатой и возрастом, дававшим возможность быть заложником банка очень долго.

Деньги улетели на восток. А через день состоялся видео-созвон с моей драгоценной двоюродной сестрой. На столе за ее спиной томился в ожидании весьма недешевый набор продуктов и бутылка коньяка, в общем, не то, что едят и тем более пьют те, у кого не хватает средств оплатить воду из-под крана. Мне было противно и горько. Тетке я говорить не стала, а вот с мамой поделилась. Та долго сидела, уставившись в пространство и качая головой, прямо как тетя Настя.

Обиженная Саша все-таки урвала крохи у матери, отказавшейся продавать однушку, в которой сейчас проживала на самом краю города, ради спасения ее задницы.

Анька тоже впала в страшную депрессию, заявив, что проведет остаток дней в окружении кошек, от которых хотя бы знаешь, чего ждать. Но, как оказалось, даже тут закрался подвох и весьма неприятный — на кошек у нее аллергия. В итоге подруга все нерабочие дни проводила именно так, как я и предполагала, только вместо вина в бокале плескалось крепленое пиво. Экономия... Деньги нужны были на телефон.

На работе был полный завал, все выходили из отпусков и требовали отчетов, переучётов, исправлений, и это помимо прямых обязанностей.

Порадовал только Васька, приславший отчет с видами квартиры и рабочего места (где у него уже был свой кабинет с отличным компом, на котором брат творил!).

Огонек добежал до фильтра, и сигарета оказалась в пепельнице, роль которой играла банка из-под «яги». Я вдохнула теплый, но уже такой осенний воздух и пошла получать свою порцию «тумаков» от Ваньки, надеясь, что друг все-таки поостыл.

Из подвального помещения, где размещался клуб, потянуло прохладой, и я сделала шаг на лестницу, убегавшую вниз. Странный звук, затем треск, донесшиеся откуда-то сверху, заставили меня вздрогнуть и замереть.

Через несколько мгновений, прорвав лиственную завесу, на асфальт недалеко от входа в клуб что-то упало. И то, что упало, захрипело, заставив мурашки ужаса промчаться по спине. Я с испугу не могла понять, что предпринять, лишь сделала несколько нерешительных шагов в сторону темневшего на фоне тусклого света силуэта.

Может, я слишком долго шла, но то, что лежало и хрипело — затихло. И чем ближе я подходила, тем очевиднее было — это человек.

— Служба спасения. Что у вас случилось?! — как телефон оказался в руке, и когда я успела набрать нужный номер, из памяти улетучилось.

Голос повиноваться отказался, и я почти шептала.

— Человек упал… с высоты.

— Адрес назовите!

— Улица Чернышевского недалеко от Ильинской…

В это время из клуба появились две фигуры — парочка посетителей тоже решивших покурить. Они громко разговаривали, перебивая друг друга, смеялись, весело размахивали руками, что-то друг другу доказывая.

— Помогите, пожалуйста!

Силуэты замерли.

— Что такое? — крикнул один из них.

— Человек упал! Посветите!

Я даже забыла про оператора, которая вещала о том, что нельзя трогать пострадавшего.

Парни долго медлили, но все-таки подошли. Один из них достал телефон, свет его фонарика мгновенно нарисовал пятно на земле, и оно поползло в сторону тела, но как-то нехотя.

Когда оно все же оказалось рядом, я с удивлением обнаружила, что стою жутко близко к тому, кто лежит на асфальте, настолько близко, что захотелось отпрыгнуть.

Одна нога мужчины была обута в лакированный ботинок, второй, наверное, отлетел куда-то во тьму, переливчато серо-голубым блеснула ткань брюк, руки раскинуты в стороны, как перебитые крылья птицы, и его лицо…

Боже, это же... Егор…